«Люби меня по-французски…»

[infiniti-7x]

Название: «Люби меня по-французски…»
Автор: Infiniti
Бета: Diamond
Размер: миди
Рейтинг: NC-17
Пейринг: гриффиндорец/слизеринец
Жанр: Romance, ООС, AU.
Статус: закончен
Номер заявки: 08 - Монмартр, лестница, голуби, крыша, художник
Аннотация: "Люби меня по-французски, раз это так неизбежно. Как будто ты – самый..." (с)
Disclaimer: Ни на что не претендую. Всё принадлежит маме Ро. Хотя, трудно назвать матерью женщину, которая так жестоко относится к своим детям... А я так, мимо пробегал.
Фанфик написан на весенний фест «Французские каникулы – 2010» Форума Четырёх Основателей. Вне конкурса.



У меня было всего несколько дней.

Несколько бесконечно теплых весенних дней, чтобы увидеть Париж его глазами. А потом – работа, работа и еще раз работа: предстояло заключить контракт. Весьма выгодный для обеих сторон контракт с крупной фармакологической фирмой «МажикМедикаль», головной офис которой находился в самом центре столицы Франции.

Вся правда состоит в том, что только в теплицах «ММ» выращивают Urginea maritima особым способом. Не знаю, может, удобряют чем необычным или магию применяют, но факт остается фактом: вытяжка из сока этого растения в сочетании с Dracocephalum может снимать одно из наисильнейших проклятий, оставшихся в послевоенное наследство от Волдеморта – Черный огонь. Жуткое, я вам скажу, зрелище даже для тех, кто давным-давно уже привык к самым необычным проявлениям проклятий. Без видимых причин человек, в которого было послано это темномагическое заклинание, угасал в течение нескольких дней, тлея изнутри. И лишь темное пятнышко у основания большого пальца левой руки могло указать истинную причину недуга.

После окончания войны многие Пожиратели Смерти, приспешники безносого змееголового ублюдка, расползлись по магической части Великобритании и, словно чумная зараза, несли с собой пытки, боль и смерть. Ежедневно в рейды уходили сотни молодых авроров, и я каждое утро с замиранием сердца открывал свежий выпуск «Ежедневного Пророка», где публиковался подробный отчет Аврората о поимке государственных преступников. И где тут же сообщалось, кто из авроров был убит, ранен или проклят тем самым ненавистным заклятием, над антидотом которого вот уже не один месяц днем и ночью бились самые лучшие зельевары Англии.

Окидывая беглым взглядом колонку с именами авроров, моля Мерлина, чтобы не обнаружить знакомых фамилий, я порой откладывал в сторону газету и, устало потирая ладонями лицо, сдерживал надрывный стон, чувствуя себя бессильным, никчемным магом, который, имея в своем распоряжении огромную лабораторию, ничем не мог помочь молодым ребятам.

Неделями пропадая в лаборатории, однажды я с удивлением обнаружил, что пристрастился к кофе и маггловским сигаретам. Неизменная чашечка черного горького обжигающего напитка и пара глубоких затяжек по утрам делали мою жизнь более-менее сносной. Затем я наспех умывался ледяной водой, сгоняя с себя остатки сна, и снова в бой – на поиски того самого зелья, без которого Аврорат нес ощутимые потери среди своих сотрудников.

И вдруг – удача! Среди ингредиентов, с которыми экспериментировали высококлассные специалисты из Святого Мунго под руководством моей самой замечательной помощницы, подруги еще со времен Хога Гермионы Грейнджер, оказался тот самый Urginea maritima – (НЕ)обыкновенный морской лук.

Теперь мне, как руководителю проекта, предстояло заключить крупный долговременный контракт на его бесперебойную поставку из Франции в Англию. Каких бы денег это ни стоило Министерству Магии. Но, как мне прозрачно намекнули, желательно подешевле.

Я плохо разбираюсь в маггловской одежде и в маггловской технике. В моем гардеробе всего один-единственный строгий костюм, остальное – привычные мантии. Перед отъездом в Париж всезнающая Гермиона буквально за шиворот утащила меня на Диагон Аллею, где в небольшом магазинчике заставила купить рубашку и галстук.

– Ты не развлекаться едешь, – твердила она, завязывая на мне прямо в магазине только что приобретенный галстук. – Респектабельность – вот твое оружие на сегодняшний день. Не думаю, что они начнут нам выдвигать какие-то особенные условия по поставке Urginea maritima.
– Угу, – кивал я в ответ, с тоской взирая на улицу через витринное окно.
– Будь внимателен, когда начнете обсуждать пункты контракта. Не пропусти ни одной мелочи. Главное – не мямли и не робей. И всё у тебя получится, – с этими словами она, поправив узел галстука, сделала шаг назад, любуясь деянием своих рук.
– Герм, – я неловко затоптался на месте, – может, будет лучше, если ты сама…
– Что «сама»? – Лёгкая морщинка пролегла между бровями идеальной формы. – Ты руководитель проекта – тебе и карты в руки.
Я вздохнул и, ослабив узел галстука, стянул его через голову.
– Лучше бы я поработал.
Мгновение – и маленькие, но цепкие пальчики схватились за лацканы моей мантии и тряхнули с такой силой, что я невольно впечатался в угол стола, больно ударяясь бедром.
– Ты сутками не вылезаешь из лаборатории, – гневно шипела на меня подруга, – скоро превратишься в собственную тень. И если так и дальше дело пойдет, мы не только не получим противоядие, но и тебя потеряем.
Я ошалело посмотрел на разгневанную Грейнджер. Никогда в жизни, даже когда мы сражались с Волдемортом, не видел ее такой. Но она вдруг улыбнулась и, как ни в чем не бывало, принялась ладонью разглаживать складки мантии, ею же самой и помятой.
– Гостиницу я тебе уже заказала. «Adagio», расположена на берегу Сены, рядом с Эйфелевой башней, из окна открывается потрясающий вид на Париж. Думаю, тебе понравится. Тем более что это была его последняя просьба.

Я нервно сглотнул. По позвоночнику скользнул привычный холодок беспокойства, и я невольно обернулся назад. Да-да, что тут скрывать, меня до сих пор бросает в дрожь при одном упоминании его имени. А ведь прошло уже более двух лет… И когда у меня в очередной раз не получался антидот, я словно наяву слышал у себя за спиной его шаги, шелест мантии и надменный, полный сарказма голос: «Десять баллов с Гриффиндора!» Поэтому для меня по сей день осталось неразрешимой загадкой, почему на торжественном собрании в Министерстве Магии в честь победы над Волдемортом именно мне вручили его Орден Мерлина Первой Степени, которым он был награжден… посмертно, а не кому-то другому? Может, из-за того, что вместе с наградой мне отдали небольшой желтый конверт, на котором знакомым размашистым почерком стояло мое имя?
Помню, как, спустившись с трибуны, я спрятался за колонной и, не в силах сдержать дрожь в руках, надорвал край шероховатого конверта, потянув бумажную полоску вниз. Она поддалась, резанув характерным трескучим звуком окружающую меня тишину. Сердце забилось где-то в районе горла, когда я похолодевшими от напряжения пальцами вытянул из глубины сложенный вдвое хрустящий пергамент. Засунув ставший ненужным конверт в карман парадной мантии, развернул письмо: знакомый размашистый почерк, пляшущие перед глазами строчки, зеленые чернила…

«…Не знаю, почему мне пришло на ум написать это письмо именно Вам. Может, это минутная блажь, а может, оттого, что за почти двадцать лет работы в Хогвартсе Вы стали для меня одним из немногих студентов, за которыми мне было весьма интересно наблюдать. Особенно на уроках зельеварения. Вы всегда забавляли меня. В Вас столько чистоты и наивности, что порой это вызывало во мне безудержный смех. Иногда приходилось сдерживаться, чтобы не расхохотаться прямо в классе посреди занятия, глядя, как Вы удивленно хлопаете глазами, рассматривая в котле свое очередное «творение». Я не мог себе позволить такую роскошь: разрушить образ мерзкого сальноволосого слизеринского ублюдка, так тщательно взлелеянного мною за долгие годы. Каждый Ваш ответ был словно перл. Каждое эссе можно было целиком брать в цитатник/ И я, находясь в своих комнатах в подземельях школы, с удовольствием предавался праздному веселью, читая и перечитывая Ваш очередной «опус».
Сейчас, на самом пике войны, я хочу поблагодарить Вас за те маленькие минутки радости, которыми Вы, при всей своей наивности, скрасили мою черно-белую жизнь, сделав ее немного ярче. Скоро состоится финальная битва. Я чувствую, что для меня она будет последней. А Вы, я надеюсь, останетесь в живых. И если на то будет воля Мерлина, не откажите мне в последней любезности: я хочу, чтобы вы увидели Париж моими глазами. [color=blue]Монмартр[/color] (если Вам, конечно, интересно, буквально «Гора Мучеников»), Мост Александра III – он соединяет эспланаду Инвалидов с Елисейскими полями. Латинский квартал – уверяю Вас, свое название он получил не оттого, что там проживают представители сей темпераментной нации, а потому что там расположена Сорбонна, в которой преподавание велось с 1257 года на латыни и на открытом воздухе, там же, в пяти минутах ходьбы, находятся Музей Клуни, Площадь Вивиани, Арена Лютеция и Мечеть Парижа. Еще: Собор Парижской Богоматери и Люксембургский сад. Вдобавок, как бы банально ни звучало, Эйфелева Башня.

Искренне Ваш, СС.

PS: если вдруг в Париже Вам посчастливится встретить свою вторую половину, не бегите от своего счастья сломя голову. Позвольте любить себя… по-французски».

Я несколько раз перечитал странное письмо, недоумевая всё больше и больше. Надо же, столько лет вздрагивать от одного его взгляда, и на тебе – все эти годы быть чем-то вроде балаганного шута? Вторую часть послания я вообще не понял: причем тут Париж? И что значит – любить по-французски?
Прислонившись плечом к колонне, я задумчиво наблюдал за веселящимися однокурсниками – моими соратниками в борьбе с Темным Лордом, не заметив, как принялся покусывать зубами кончик сложенного вдвое письма.
Очнулся я от раздумий, когда меня довольно ощутимо ударили по плечу.
Я обернулся. Рядом, сияя всеми веснушками, улыбался Рон Уизли.
– Мы победили! – кричал он, тряся меня за плечи, словно грушу. – Дружище, ты понимаешь всю важность этого момента? Мы одержали победу! Теперь наши имена будут навеки вписаны в историю Магического Мира!
Я рассмеялся, сжимая в ладони его Орден Мерлина. На удачу…


Резкий щелчок пальцами перед моим носом вернул меня в реальность.
– Где ты витаешь? – строго спросила Гермиона, пихая мне в руку пакет с покупками. – Я уже несколько минут объясняю тебе, как добраться до гостиницы. Ты слышал хотя бы одно мое слово?
Пожав плечами, я выдавил из себя тихое:
– Прости…
– «Прости», – передразнила девушка, вытаскивая меня за руку на оживленную улицу. – Слушай меня внимательно еще раз, больше повторять не буду: карту Парижа я положила тебе прямо на самый верх, как откроешь сумку, сразу увидишь, она магическая, заблудиться с ее помощью просто не реально, ну… если ты не полный тупица. – Я покраснел. – Галлеоны перевела во франки: часть находится на кредитной карточке – это такая пластиковая штука, которой ты сможешь воспользоваться в любом банкомате, другая часть – наличкой. Держи при себе. Вдруг что срочно понадобится.
– Что мне может понадобиться? – буркнул я, едва успевая за подругой.
– Да мало что? – неопределенно пожала она плечами. – Прокатиться на метро, совершить водную прогулку по Сене, посетить Лувр, Версаль… Мулен Руж, в конце концов! Выпить хорошего вина, выкурить сигару. Может, наконец, познакомишься с красивой девушкой.
– Угу, – тихо буркнул я себе под нос, косясь на раскрасневшуюся подругу в надежде, что она ничего не услышала. – Где я найду столько времени?
– И ещё. – Она резко остановилась, я едва не врезался в нее на полном ходу. – Не стоит по Парижским улицам разгуливать в чопорной мантии. Купи себе что-нибудь из маггловской одежды. Попроще. Джинсы, пуловер, не знаю… футболку, что ли.
Я вновь кивнул головой.
Над аллеей раздался бой башенных часов.
– Мерлин всемогущий! – всплеснула руками Гермиона и тут же поднесла запястье к глазам, всматриваясь в циферблат. – Нам нужно поторопиться. До активации портключа осталась пара часов.

Схватившись за руки, мы аппарировали в магический Лондон…

~*~

Я все-таки заблудился.

Права была Гермиона, когда недоверчиво смотрела в мою сторону, еще раз объясняя, как пользоваться картой. Такое могло случиться только со мной.
А если всё по порядку, то…

…Париж встретил меня весенним солнышком, теплым ветром, ворошащим своими ласковыми пальцами мои отросшие пряди, откидывая их с лица, ароматом первых цветов и яркой зеленоватой дымкой распустившейся листвы на деревьях. После промозглой Англии и практически полугодового добровольного заточения в мрачных стенах лаборатории Святого Мунго, я стоял посреди оживленной улицы и с удовольствием огромными глотками вбирал в себя свежий воздух, чувствуя, как расправляются легкие, в течение долгого времени безжалостно травимые едким сигаретным дымом и жуткими испарениями, идущими от котлов, реторт и пробирок. К моим ногам подлетела стая [color=blue]голубей[/color], и, гуля и воркуя, принялась выклянчивать хлебные крошки. Я улыбнулся, рассматривая этих откормленных туристами ленивых птиц, искренне сочувствуя и выворачивая пустые карманы.
Мимо меня с диким восторгом в голосе пронесся маленький вихрь примерно четырех с половиной лет, врезаясь в самую середину голубиной стай. Недовольные птицы с шумом поднялись на крыло, осыпав ошалевшего от счастья малыша целым ворохом разномастных перьев. Взвизгнув от радости, малец принялся собирать перья в пучок. Я не удержался и, нагнувшись, тоже поднял одно серое и невзрачное на вид перышко. Осмотрев со всех сторон, посетовал, что из него не выйдет приличной ручки, с удовольствием запихнул в карман наплечной сумки в память об этом дне.

Блуждая по площади Вогезов, я не успевал вертеть во все стороны головой, стараясь за раз рассмотреть всё, что попадалось на глаза: крошечные магазинчики, уличные кафе с маленькими столиками, расположенными прямо на улице, яркие вывески и огромные витрины. Казалось, что стоит только свернуть в любой проулок, как сразу попадешь в царство крутых улочек, где стены словно стремятся соединиться, не оставив и метра пустого пространства. Что ж, если правота моих слов подтвердится, то я смогу беспрепятственно аппарировать в любое место Парижа, не шокируя своим внезапным исчезновением маггловских обывателей. Нужно только точно знать, куда хочешь попасть. А главное, правильно произнести название места…
Решив проверить свою догадку, я, млея от счастья и щенячьего восторга, свернул на первую попавшуюся улицу и тут же уперся носом в небольшую витрину. С удивлением рассмотрел себя в ее зеркальном отражении: торчащие во все стороны волосы, яркий румянец, глупая улыбка и, на фоне всего разноцветного весеннего великолепия, как грязное пятно выделяется мой длинный черный плащ…

…Его в последнюю минуту создала для меня Гермиона, недовольно морща милый носик. Именно в жутко неудобный плащ она трансфигурировала мою любимую мантию, которую я по привычке надел на себя перед тем, как, подхватив дорожную сумку, выйти из дома.
– Моргана и все ее предки! – картинно всплеснула руками девушка, заметив меня, вбегающего в распахнутые двери Министерства. – Ответь мне, только честно, зачем ты нацепил на себя эту хламиду? Министерство ежемесячно выплачивает тебе за работу колоссальное жалование. А если копнуть глубже, то, как герой войны, ты просто до жути неприлично богат. Неужели за всё это время у тебя не нашлось даже минуты свободного времени, чтобы посетить хотя бы салон мадам Малкин?
Вцепившись в ручку сумки и подняв руки до груди, словно прикрываясь щитом, я почувствовал, как румянец заливает щеки, а левый глаз начинает нервно подрагивать – верный признак того, что я волнуюсь.
– Герм, ты прекрасно знаешь, что на такую ерунду, как посещение магазинов, у меня совершенно нет ни времени, ни желания. Изыскания забирают каждую мало-мальски свободную минуту. Вот только подпишем контракт, наладим бесперебойные поставки Urginea maritima, создадим нужное количество зелья, и я тебе клянусь – сделаю все, что ты скажешь! Может быть…
– … ты себе найдешь новую головную боль, – закончила фразу девушка.
Критично окинув меня сверху донизу придирчивым взглядом, она подняла волшебную палочку – я поежился, – и, проделав череду непонятных пасов и негромко пробормотав нечто труднопроизносимое, взмахнула руками. Я почувствовал, как на плечи опустилась неприятная тяжесть, под мышками потянуло. Бросив сумку на пол, попытался свести руки вместе, пытаясь обхватить себя за плечи. Куда там! По спине затрещали швы. Перспектива разгуливать по культурному центру Европы с огромной прорехой прельщала мало. С удивлением в глазах и обидой в голосе я обратился к подруге:
– За что?
– Не «за что», а для чего, – убирая волшебную палочку в поясной футляр, с удовольствием ответила она. – Зато теперь у тебя появится стимул сменить гардероб.
Я мысленно застонал, наклоняясь вниз и хватая за длинную лямку сумку, перекидывая ее через плечо.
– Вот спасибо, родная. Удружила так удружила.
Глянув на часы – до активации оставалось несколько минут, – я принялся еще раз проверять наличие документов: паспорт, виза, разрешение на аппарацию за пределами Великобритании, пакет документов для заключения контракта… Деньги.
– Возьми вот, – Гермиона открыла свою сумочку и достала из нее странную маленькую серебристую коробочку. – Это – мобильный телефон, что-то вроде нашей каминной сети. Вот это – записная книжка. В ней всего два номера – мой и представителя «ММ», с которым ты свяжешься по прибытии.
Я покрутил в руках легкую коробочку.
– Я не умею этим пользоваться.
– Здесь все предельно просто, – быстро сказала Гермиона, принимая из моих рук телефон обратно. – Я выбрала для тебя самую простую модель. Зеленая кнопка – вызов или ответ, красная – сброс, посередине – записная книжка. – Её пальчики с ускоренной быстротой забегали по маленьким кнопочкам.
Я внимательно следил за её манипуляциями, стараясь не упустить ни одной детали. На первый взгляд всё было очень просто. А там… Ладно, разберусь как-нибудь.
Гермиона еще раз проверила, все ли в порядке, и вновь сунула телефон мне в руки.
– Смотри, не потеряй, – и прикоснулась губами к моей щеке.
Меня это слегка напрягло.
– Герм, – протянул я, внимательно вглядываясь в ее лицо. – Что не так? Что ты от меня скрываешь?
Грейнджер нахмурилась. Провести меня, если это касается работы, практически невозможно, а Гермиона ведет себя не так, как обычно, только в том случае, если произошло нечто действительно важное. Закусив губу, она исподлобья глянула на меня своими огромными глазищами и вздохнула.
– Я узнала буквально несколько минут назад…
– Не томи, – процедил я, по привычке нашаривая в кармане сигареты и спички. – Что-то с образцами? Нам отказали в финансировании? Или… что-то с Роном?
– Переговоры будет вести сам глава «МажикМедикаль». А этот своего не упустит, – Гермиона осторожно дотронулась до воротника плаща, смахивая с него невидимые пылинки. – Я сразу навела справки о нем, и картина вырисовывается весьма непривлекательная. Всего за несколько лет он сделал никому не известную компанию одной из самых прибыльных в магической Франции. Высокомерен, своенравен, беспринципен. Во всем ищет только выгоду, поэтому друзей не имеет – только деловое партнерство. Из любого дела в первую очередь добивается максимальной выгоды для себя, ставя партнеров в практически кабальные условия, выжимая из них все соки. Не остановится ни перед чем, чтобы добиться своей цели. Чужое мнение для него ничто. Люди – пыль под ногами. Занимает весь пентхаус в самом престижном районе Парижа. Любвеобилен: каждую неделю новая пассия. В общем, тебе предстоит встретиться с финансовым воротилой магического мира.
Прикрыв глаза, я, поднеся прикуренную сигарету к губам, сделал глубокую затяжку.
– Не переживай, Герм, я справлюсь.
– Верю. У нас действительно мало времени.
– Знаю. И… не бойся, с Роном будет все в порядке. Я чувствую. – Струйка сигаретного дыма взвилась вверх.
Она вздрогнула и, покраснев, отвернулась. Наивная. Я же вижу, как она каждое утро нервно просматривает центральную колонку и облегченно вздыхает, не обнаружив среди списка авроров фамилию рыжего.
Улыбнувшись, Грейнджер подтолкнула меня к выходу на задний двор Министерства Магии, где была расположена аппарационная площадка, в центре которой красовалась старая консервная банка – мой портключ…

… Жуткий черный плащ неприятно резал глаз.
Скривившись, я посмотрел по сторонам в поисках хоть какого-нибудь магазина мужской одежды. Взгляд привлекла неприметная дверь, над которой раскачивалась вывеска с непонятным названием. Что-то подсказывало, что это именно то место, которое мне нужно. Поправив на плече маленькую сумку, в которой, кроме карты, лежали кредитка, телефон, пачка сигарет и дешевая маггловская пластмассовая красная зажигалка, я уверенно толкнул скрипучую дверь, громко известившую полутемный магазинчик о моем прибытии.
Странно, но никто из продавцов даже головы не повернул в мою сторону, не то чтобы подбежать и услужливо поинтересоваться, чего я изволю.
М-да, это тебе не у мадам Малкин.
Хмыкнув, ловя на себе подозрительные взгляды, я прошел вглубь, удивляясь, почему все вещи не висят на плечиках, а лежат на высоких стеллажах? Еще больше удивил тот факт, что большинство вещей огромными ворохами просто лежали в огромных металлических корзинах.
Подойдя к одной такой, я отметил, что она была полна джинсов всевозможных фасонов и расцветок. Рука потянулась сама: одно мгновение – и мои пальцы сжимали светлую джинсу. Окинув ее взглядом, решил, что подойдет, и закинул брюки на плечо. У соседней корзины такая же участь постигла мягкий джемпер теплого кремового цвета. Направляясь к примерочной кабинке, рука сама с полки цапнула белую футболку.
Я долго крутился перед зеркалом, разглядывая себя со всех сторон: джинсы оказались с низким поясом и держались практически на бедрах, – мелькнула мысль, что хорошо бы приобрести ремень, – но сидели идеально, после жуткого плаща хлопковая футболка приятно льнула к телу, а вот джемпер был слегка великоват, рукава достигали середины ладоней, да и в боках он был широковат, но менять его у меня не было никакого желания. Если посмотреть в целом, то, в принципе, неплохо. Сойду за обычного маггла, не привлекая к себе особого внимания. Для прогулок по Парижу лучше не придумаешь.
Оставив старую трансфигурированную мантию прямо в примерочной, я вышел в зал и прямиком направился к кассе. Бросив на прилавок банкноту, столкнулся с удивленным взглядом продавца. Не говоря ни слова, он аккуратно срезал с моей одежды ярлыки, пробил общую сумму и все так же молча отсчитал сдачу. Буквально пропев «merci», единственное слово, которое знаю по-французски, я направился к выходу, спиной ощущая задумчиво-оценивающий взгляд молодого человека.

Дверь за мной со скрипом захлопнулась.
Сбежав с крыльца вниз, я, щурясь на солнце после магазинного полумрака, весело смеясь, обернулся на пятках вокруг своей оси и, раскинув в стороны руки, громко прокричал:
– Салют, Париж! Я хочу увидеть тебя его глазами!

Итак, что у нас по плану? Монмартр? Великолепно. Еще бы знать, как туда добраться.
Аппарировать не хотелось. Ну нисколечко. Поэтому, достав из сумки карту, я принялся пристально изучать ее, вертя перед глазами и так, и эдак. Место на карте, указывающее нужный мне объект, ярко светилось золотистой искоркой. Место моего пребывания – зеленой. Прикинув примерное расстояние, я решил, что нахожусь от него не так уж и далеко, а посему есть прекрасный повод прогуляться по сказочному городу, о котором вот уже не одно столетие слагают легенды.
Вжикнула молния, и я небрежно засунул карту в сумку, где вместе с ней прекрасно соседствовали кредитка, пачка сигарет, зажигалка, его письмо и Орден Мерлина. Странное сочетание, но именно сейчас мне казалось, что самый жуткий кошмар моей школьной жизни находится где-то рядом со мной. И от этого на душе становилось легко и спокойно.
Сумка застегнута и перекинута через плечо, джемпер, скрывающий худобу, оправлен, джинсы, всё время норовившие съехать на бедра, подтянуты вверх, на глазах – солнечные очки: не красавец, но и не урод, в конце концов.
В путь.

~*~

Я кружил по улицам, наслаждаясь прогулкой. Иногда ловил себя на мысли: если судить по карте, Монмартр находился не так далеко.
Засунув руки в карманы, я неспешным шагом прогуливался по узеньким улочкам, то и дело заворачивая в проулки и переулки. Задрав голову вверх, пытался рассмотреть сквозь темные стекла очков лепнину на окнах старых домов. Улыбаясь всем и вся, между делом заметил, что неплохо было бы подзаправиться чашечкой горячего кофе. Да и ветер становился прохладнее, настойчиво пробираясь ледяными пальцами прямо мне под джемпер.
Поежившись от прохлады, я стянул с лица очки, отметив про себя, что на город надвигается вечер, а я стою в самом центре огромного моста. Промозглая прохлада шла от реки, которая неспешно несла свои воды вдоль оживленной набережной. На покатых перилах моста один за одним зажигались первые фонари.

Позвольте, но, судя по карте, на моем пути не могло повстречаться ни одного моста, поскольку на заданном маршруте их просто не было.

Чертыхнувшись, поминая всуе Мерлина и всю его родню, я рванул к первому ближайшему фонарю, на ходу распахивая сумку и судорожно роясь в поисках карты.

Ох, права была Гермиона… Заблудиться, имея в наличии такую карту мог только полный кретин. То есть – я.

Впопыхах я напоролся на острый лучик Ордена, глубоко уколов палец. Машинально засунул его в рот, стараясь как можно скорее унять кровь. Неловко полез в сумку другой рукой. Схватив ускользающую из-под пальцев нахалку, вытянул на поверхность и постарался аккуратно развернуть. Желтый свет озарил пергамент – карта трепетала на ветру, безжалостно загибая края и выгибаясь в разные стороны, – но прочесть название улицы, где я находился, возможности не было – руки тряслись то ли от холода, то ли от… испуга. Да, стоит признаться – от испуга. Я до жути, до дрожи во всем теле боюсь незнакомых мест. Я боюсь потеряться.
Рука сама тянется к пачке сигарет, пальцы вытаскивают тонкий длинный бумажный цилиндрик, наполненный табаком, и принимаются непроизвольно разминать хрустящую сигарету. Засунув предмет своего успокоения в рот, придерживая под мышкой карту, пытаюсь прикурить. Две большие затяжки – вроде как отпустило. Развернувшись под фонарем, оперся животом о перила, расправляя перед собой трепещущую на ветру карту. Спешно ищу Монмартр и себя.
Тролльи яйца, так и есть! Я шел в совершенно противоположную сторону. Моя одинокая зеленая точка тихонько мерцала далеко от конечной точки заданного маршрута. Путешественник, мать твою…

Тяжело вздохнув, я выпустил изо рта струю дыма и смачно плюнул в воду.
В этот момент, словно издеваясь, сильный порыв ветра вырвал из ослабевших пальцев карту, и она белой бумажной птицей спланировала вниз в темные воды. Я чисто машинально протянул руку за нею, рванув следом, перекинувшись и скользя по перилам вниз… Голову резко обнесло, перед глазами засверкали яркие точки, сердце гулко ухнуло – я почувствовал, как ноги отрываются от земли, и краем глаза заметил, как из моего распахнутого в немом крике рта вылетела сигарета. Секунда – и яркий красный светлячок погас в быстро надвигающейся тьме.

В следующее мгновение я почувствовал сильный рывок. Голова резко откинулась назад, в шее хрустнуло, причиняя боль. Ладони, в одно мгновение став влажными, заскользили по каменным перилам. Не удержавшись на дрожащих ногах, я плюхнулся на задницу, чувствуя, как задирается мой джемпер, в который вцепилась чья-то сильная рука, подставляя оголенную спину холодному ветру.
– Fils de pute, – злобно раздалось над моей головой.
Всё те же руки подхватили меня под мышки, с силой сжав ребра, и рывком подняли, ставя на ноги, разворачивая к себе.
– Merci, – просипел я пересохшим горлом, уткнувшись носом в ворот чужого мягкого свитера.
– Allez vous faire foutre, – услышал в ответ.
– Простите, я не говорю по-французски, – медленно поднимая голову вверх, я наткнулся на прищуренный, полный презрения взгляд. Меня тут же словно окатило ледяной волной, а затем неимоверный жар полоснул вдоль позвоночника. – Ты…
Горгульи когти, только этого не хватало!
Он несколько раз моргнул и уставился на меня. Губы дернулись в язвительной усмешке, и до меня донеслось чуть слышное бормотание.
– Oh mon dieu … – выдохнул он мне прямо в лицо и тут же вслух озвучил мою мысль: – Только этого не хватало.
Отскочив от спасителя – не больно то и хотелось, – на приличное расстояние, с моих губ сорвалось быстрее, чем я мог сообразить:
– Чего?
– Чего? – вдруг взвился он непонятно отчего. – После окончания Хогвартса я молил Основателей о том, чтобы больше никогда никого не видеть из вашего львиного прайда!
Меня это покоробило и оскорбило до глубины души.
– Ну, извини, – процедил я сквозь зубы, отряхивая руками испачканные сзади джинсы. – Я тоже не горел желанием столкнуться с кем-нибудь из вашего серпентария.
Он запустил руки в волосы, растрепав уложенные пряди.
Я окинул его скользящим взглядом сверху донизу: толстый свитер ручной вязки, темные джинсы, кроссовки – ничего особенного. По виду – самый обычный маггл. Только попробуй сказать об этом слизеринцу – Авада будет обеспечена по полной. Криво усмехнувшись шальной мысли, я прислушался к тихим стенаниям бывшего однокашника.
– Уехать за тысячи миль от Хогвартса, начать новую жизнь и среди весны в самом центре Парижа встретить… – он слегка запнулся, – гриффиндорца?! Не иначе как провидение решило сыграть со мной злую шутку.
Я пнул носком кроссовки подкатившийся ветром комок бумаги.
– Тебе настолько неприятно мое присутствие, что ты даже не в силах произнести моё имя? – Черт, какая сила тянет меня за язык?
– И не дождешься! – выпалил он, пронзая меня взглядом. – Гриффиндорец.
Из его уст это прозвучало словно ругательство.
– Слизеринец, – прошипел я в ответ, сцеживая свой яд, и, развернувшись на каблуках в сторону, откуда пришел, поспешно покидал поле несостоявшейся битвы, спиной чувствуя, как буравит его взгляд точку между лопатками.
Практически добежав до начала моста, я услышал громкий окрик:
– Постой! – Я замер. – Ты с какой радости решил сигануть с моста? У тебя что, проблемы?
– Никаких! – Подбородок высокомерно дернулся вверх: пусть не надеется, что застал меня врасплох.
– А чего топился?
– Не топился я, – невесть отчего подрагивающие пальцы нашарили на дне сумки полупустую пачку и вынули из нее сигарету. Щелчок зажигалкой. Яркое пламя на миг озаряет моё лицо. – У меня карту из рук ветер вырвал. – Глубокая затяжка, струйка сизого дыма медленно плывет вверх. Голову закружило, по ногам пронеслось полчище покалывающих мурашек – курить на голодный желудок не очень приятно, с учетом того, что у меня с утра во рту маковой росинки не было.
– Почему не воспользовался палочкой? – Неприкрытое недоумение сквозило в каждом слове.
Пожав плечами, я, вертя в пальцах тлеющую сигарету, обронил:
– Забыл.
– Как всегда, – донеслось бурчание, а затем громкое: – Accio карта.
И вот мокрый заветный кусок пергамента оказывается в его руках. Брезгливо взяв двумя пальцами за самый краешек карту, с которой ручьем текла вода, слизеринец направился прямиком ко мне, отстранив руку как можно дальше, чтобы не испачкать свою одежду. Видимо, любопытство взяло верх – он на ходу развернул мокрую бумагу, и его брови удивленно взлетели.
– Монмартр? – хмыкнул он, подходя ближе.
– Угу, – я протянул навстречу руку, чтобы забрать драгоценную собственность.
– Так это совсем в противоположной стороне отсюда!
Я вырвал из его рук мокрую карту и бесцеремонно затолкал ее в сумку.
– Без тебя знаю. – Развернулся и на ходу бросил через плечо: – Пока! Надеюсь, больше не увидимся.
– Я тоже. Хотя Париж не так и велик, как может показаться на первый взгляд, – летел вслед насмешливый голос. – Ты где живешь-то?
– Не твое собачье дело, – выплюнул я, слыша его смех.
Я весь внутренне собрался, удерживая себя от соблазна обернуться, и, свернув в первый попавшийся темный закоулок, поспешил аппарировать в гостиницу.

~*~

Я сидел в кафе за столиком прямо на улице. Лениво помешивая кофе в маленькой чашке серебристой ложечкой, отчаянно боролся с зевотой. Выспаться мне так и не удалось.
Вчера вечером, аппарировав в гостиницу, я рухнул на не разобранную постель, ощущая, как гудят натруженные от непривычно долгой ходьбы ноги. Сил встать не было. Мне пришлось приложить титанические усилия, чтобы заставить себя раздеться. Стащив через голову джемпер, кинул его в ближайшее кресло. Следом последовала футболка и джинсы. Покрывало я просто спихнул с кровати ногами прямо на пол и юркнул на хрустящие простыни под толстое одеяло.
Повертевшись в кровати, выискивая для себя наиболее удобную позу, попихал подушку кулаком, устраивая для головы удобную впадинку, положил руку под щеку и приготовился уснуть.
Не тут то было. Сна – ни в одном глазу, как рукой смахнуло.
Перевернувшись на другой бок, уперся носом в стенку. Перед глазами материализовался образ чертового усмехающегося слизеринца – кошмара моих школьных лет, отравы юности. Сколько помню, начиная с первого курса, у меня дня не проходило, чтобы этот гаденыш не испортил мне день. Подножки, толчки с лестницы, оскорбления – это были только цветочки. Чем мы становились старше, тем изощреннее становились его проказы: испорченные пергаменты с домашним заданием, заколдованные перья, ставящие огромные уродливые кляксы прямо посередине листа, тычки в спину, провокации в темных коридорах на драку. Однажды, курсе на шестом, наша перепалка достигла апогея, и он, схватив меня за грудки, с силой толкнул в темную нишу. Я больно ударился головой о каменную кладку. Казалось, что в тот момент из меня вышибли дух. В следующую секунду я увидел летящий в мою сторону кулак. Крепко зажмурившись, я повернул голову, чтобы удар прошелся по касательной, а не сломал мне нос. Что его остановило в тот момент? Может, шаги одного из приближающихся профессоров или смех девчонок, пробегающих мимо и не заметивших нас в полутемной нише или… предательская слеза, скатившаяся вниз по моей щеке из-под прикрытых ресниц? С того дня он стал осторожнее. Поводов для драки он больше не давал. А я вздохнул с облегчением. Но стал всё чаще замечать на себе его злобный, полный презрения прищуренный взгляд. От этого постоянного напряжения было еще хуже. Я стал нервным, задерганным. Огрызался на замечания профессоров и отвергал все попытки друзей помочь мне справиться со своей напастью.
Потом, после вручения аттестатов об окончании Хогвартса, гаденыш исчез. Поговаривали, что он уехал за границу. И я благополучно забыл о нем, вычеркнув слизеринского гада из своей памяти.

И вот – пожалуйста!

С этими мыслями я всю ночь проворочался с боку на бок. Усталость взяла своё. Забывшись беспокойным тяжелым сном только на рассвете, я с трудом разлепил веки, когда было уже далеко за полдень.
Злой, голодный и чертовски уставший, я вышел из гостиницы и, не разбирая дороги, направился куда глаза глядят.

В чувство меня привел дивный аромат кофе, витающий в воздухе. И я потянулся на его зов, обнаружив за углом небольшое кафе, где – какая прелесть! – маленькие пластмассовые столики с огромными зонтами посередине стояли прямо на улице.
Усевшись за ближайший столик, я, откинувшись на удобную спинку и положив ногу на ногу, позволил себе расслабиться.
Мысленно вот уже в сотый раз прокручивая в голове вчерашнюю встречу, неосознанно поглаживал кончиками пальцев его Орден Мерлина, обводя контур по краю.
Потянувшись за сигаретами, я чуть заметно вздрогнул, увидев, как большая тень падает на столешницу.
– Кофе и круассаны? – раздался насмешливый голос за моей спиной.
– Кофе и сигареты, – буркнул я, прикуривая.
Слизеринец, не спросив разрешения, притянул от соседнего столика свободный стул и уселся напротив меня, окидывая взглядом.
– Хреново выглядишь, – через минуту констатировал он.
Я усмехнулся краешком губ и, не вынимая сигарету изо рта, хмыкнул:
– И тебе здравствовать.
Я неторопливо накрыл Орден ладонью и, осторожно обхватив пальцами, засунул его в сумку. Слизеринец недоуменно проследил взглядом за моими действиями.
– Твой? – скривился он. – Никак не можешь расстаться со своей цацкой?
– Его, – выдохнув струйку сигаретного дыма вверх, я отбросил с лица спадающую на глаза челку.
В вечно прищуренных глазах моего визави сверкнула яркая искра, и он поспешно отвел взгляд.
Мерлин, да отделаюсь я от тебя когда-нибудь?
Разговор не клеился.
Слизеринец заказал себе кофе и мадлены. Не спеша потягивая напиток богов, он, предаваясь своим мыслям, то и дело вздыхал и устало потирал указательным и большим пальцами правой руки переносицу, совсем как когда-то его декан.
Я впервые посмотрел не него внимательно. Свитер, только уже черный, джинсы, кроссовки – всё, как вчера. Темные круги под глазами выдавали его с головой – видимо, он тоже провел сегодня не лучшую ночь в своей жизни. И тут я задумался: а все ли у него сейчас так гладко, как ему хотелось бы преподнести на первый взгляд? Как он тут живет, один, без друзей, без родных и… может быть, без постоянной работы. Мне захотелось помочь этому некогда презираемому мною человеку. Чисто по-гриффиндорски. Я бы мог предложить ему денег, но, зная щепетильную гордость выкормышей серпентария, отогнал эту мысль прочь. Накормить его хорошим обедом? Так он запустит в меня первым же поданным блюдом. Может, ему жить негде? Снять номер, оплатив за год вперед? Авада – вот что я получу в ответ. Когда-то у него было все, а теперь это будет выглядеть с моей стороны словно подачка.
Задумавшись, я отпил остывший кофе. Сигарета тлела в руке, я изредка стряхивал в пепельницу сизый столбик пепла, размышляя над превратностью судьбы слизеринца и ловя на себе его изучающий взгляд.
В сумке раздалась телефонная трель.
– Извини, – машинально произнес я, вытаскивая мобильный.
Он удивленно посмотрел на телефон в моей руке и нахмурился. Я посмотрел на номер – Гермиона. Нажав, как учили, на зеленую кнопку, я приложил трубку к уху и нарочно бодрым голосом выдохнул:
– Привет!

Пока я разговаривал с подругой, намеренно обходя щекотливые темы, слизеринец расправился с мадленами и допил свой кофе. Нажав отбой, я пожал плечами, отвечая на стоящий в глазах вопрос слизеринца.
– Это Гермиона. Беспокоится, как у меня дела.
Опустив локти на стол и оперевшись подбородком о сложенные в замок руки, он, словно невзначай, поинтересовался:
– Ты как оказался во Франции?
– У меня что-то вроде отпуска… за хорошую работу. – Телефон перекочевал в сумку.
– А-а-а, – протянул он. – И где ты работаешь?
– В клинике Святого Мунго.
Я попросил девушку официантку принести мне счет.
– Колдомедиком? – его брови взлетели вверх.
– Нет, – рассмеялся я. – На подхвате.
– Так я и думал. – Его взгляд стал теплее, мягче.
Кинув на столик мелкую банкноту, я поднялся из-за стола.
– Всего хорошего. Не могу сказать, что был рад тебя видеть. Хотя… Возможность увидеть вдали от дома знакомое лицо впервые не вызвало у меня неприятия. Даже странно.
Обогнув маленькое заграждение, отделяющее территорию кафе от улицы, я ступил на мостовую, когда услышал:
– Как долго ты намереваешься пробыть в Париже?
– Пару дней.
– Хочешь, я составлю тебе компанию? – и тут же, предугадав мои возражения, замахал руками. – Нет-нет, мне это совершенно не трудно. Тем более, кто может лучше показать Париж, как не его житель?
Мне понадобилась всего пара секунд, чтобы согласиться с его доводами. Поправив лямку на плече, я хмыкнул.
– Валяй, раз тебе делать нечего.
Черт, никогда не думал, что он способен так ослепительно улыбаться! Куда делась его едкая ухмылка и презрительная усмешка? Что это было – маски? Передо мной стоял
совершенно другой человек – красивый, высокий беззаботный парень двадцати с небольшим лет, у которого, казалось, был весь мир в кармане.