Тупо уставившись в одну точку, приобрёл себе точку зрения
Название: «Эволюция»
Автор: Twinheart
Переводчик: Infiniti
Пейринг: CC, ГП
Рейтинг: R
Жанр: Джен, Ангст, Драма, Повседневность, Hurt/comfort, AU, Учебные заведения
Размер: макси
Статус: в процессе
Аннотация:Продолжение фанфика "Равновесие" infiniti-7x.diary.ru/p148235120.htm
Дисклеймер: Ни на что не претендую. Все принадлежит маме Ро, хотя трудно назвать матерью женщину, которая так жестоко относится к своим детям… А я так, мимо пробегал.
Примечание автора: курсивом выделяются мысли персонажей.
ЗЫ: Забавы ради...
Поздним вечером последние солнечные лучи золотистым светом скользили по Rue de Fleurus, освещая стены разноцветных кирпичных зданий и полосатые тенты у входов. Туристы в ярких летних нарядах неспешно прогуливались от Люксембургского сада мимо местных мелких торговцев, развернувших свой бизнес прямо на улице, рассматривая достопримечательности.
Посетители таверны «Чёрная кошка» сидели за столиками снаружи, окруженные вазонами с благоухающими цветами, весело болтая между собой; официанты в белых фартуках плавно передвигались от стола к столу. Внутри тускло освещенной таверны ужинали те, кто предпочитал уединение и отдельные кабинки.
Тяжелая дубовая дверь отделяла первый зал от второго, более изолированного. Именно за этой дверью было факельное освещение, огромный камин во всю стену, множество маленьких столов с длинными скамьями и бар с неимоверным количеством всевозможных напитков. С одной стороны бара шел темный холл; из него вверх на балкон вела кованая винтовая лестница, откуда по коридору можно было добраться до личных апартаментов гостей.
Большинство постоянных клиентов «Чёрной кошки» понятия не имели о существовании задней комнаты. На самом деле, они не заметили бы даже самой двери, а если бы и увидели, то коснулись мимолетным взглядом непримечательной железной двери с табличкой «Персонал». Время от времени через эту дверь проходили странно одетые посетители, совершенно незаметные для парижан. Большинство из них были облачены в длинные мантии и костюмы девятнадцатого века, и никто в округе не обсуждал их причудливые наряды. Ведь это был Монпарнас - душа и сердце Парижа; родина богемной жизни, где нетрадиционность являлась обычным явлением. Кроме того, недалеко от таверны располагалась небольшая частная опера. И актеры частенько посещали таверну прямо в костюмах между утренним и вечерним представлениями, забегая перекусить и пропустить стаканчик вина (а так же во время антрактов, хотя руководство театра пыталось прикрыть это безобразие).
Так что в этот солнечный день несколько человек заметили высокого красавца в жемчужно-серой мантии, целеустремлённо направляющегося в сторону таверны. Он прошел через дубовую дверь в почти пустой зал, где за барной стойкой стояла симпатичная тридцатилетняя женщина. Радостно воскликнув, она кинулась на встречу, заглушив разговор пожилой пары. Ослепительная улыбка заиграла на ее лице, черные глаза сверкнули от радости.
- Мистер Дарнелл! – крикнула она, махнув рукой вновь прибывшему.
Мужчина промолчал, с привычной осторожностью окинув зал синим взглядом. Расслабился и медленно побрел к бару. От света факелов его мантия тускло замерцала.
- Госпожа Амалия, мой дорогой друг! – Он остановился перед ней, любезно улыбнувшись в ответ. Перегнулся через узкую барную стойку, подхватил ее за руку, кивнул головой и, чуть сжав ладонь, коснулся губами кончиков пальцев. – Очень приятно, - мурлыкнул он по-французски, его глубокий баритон был так соблазнителен!
- Дорогой Дарнелл! – с удовольствием ответила ему женщина охрипшим голосом. Когда мужчина отпустил ее руку, женщина, подцепив бутылку из-под стойки, с быстрой легкостью до половины наполнила высокий стеклянный стакан. Затем принесла другой стакан, наполнив его для себя. – Где ты был, душенька?! Тебя не было слишком долго! Я соскучилась, мой дорогой! – ласково подначивала она, потряхивая короткими темными кудрями.
- Меня не было слишком долго, - согласился он, поднимая бокал в её честь. – Но ты! Ты ничуть не изменилась, ma petite. Ты стала еще прекрасней!
Госпожа Амалия хихикнула – низкий грудной смех всегда вызывал ответные улыбки у всех, кто слышал его.
- Бесстыжий лжец! – Она махнула рукой, призвав к себе молодую женщину с пустым подносом в руках, который та тут же поместила на край стойки. – Сюзетта! Посмотри на него! Вот тот красивый англичанин-маг, о котором я тебе говорила. Тот, с бархатным голосом, а?
- Конечно! – улыбнулась блондинка, на ее розовых щеках заиграли ямочки. Она позволила себе окинуть мужчину любопытным оценивающим взглядом.
Волшебник был высок, опрятен и с какой-то кошачьей грацией. Его короткие темные волосы были густыми и блестящими со слабым отблеском серебра на висках. Аккуратно подстриженная бородка, слегка загорелое лицо, словно он очень много времени проводил на улице. Глубокий синий взгляд был умен и проницателен: глаза странно мерцали, будто не поглощали, а отражали свет изнутри. Его мантия была легкой и воздушной из тончайшего шелка, и спадала мягкими складками от плеч до самого пола. Кончики черных туфель и высокий воротник серой шелковой рубашки – это всё, что можно было разглядеть из-под дорогой одежды. Весь его внешний вид был истинно мужской, и лишь одна деталь, что особо приметила официантка – и обычно замечают люди – его улыбка. Кривая улыбка – самодовольная улыбка – немного высокомерная, с оттенком легкой иронии. Это была улыбка человека, которого забавляло всё, за чем он наблюдал.
Мужчина подхватил руку смело рассматривающей его официантки, поцеловав запястье:
- Вы очаровательны, мадемуазель.
- Вы слишком добры, мсье, - хихикнула она и широко улыбнулась Амалии: - Вы были правы, Амалия! Его голос словно густой и сладкий сироп! Но вы ни словом не упомянули, насколько он элегантен и очарователен!
- Конечно, нет! – улыбнулась Амалия. – Я хотела побудить в тебе интерес! Я слишком стара, чтобы конкурировать с такими молодыми девушками, как ты.
- Не говори ерунды, ma cherie! – запротестовал мужчина. – Весь Париж знает, что госпожа Амалия словно звезда, сияющая молодостью и красотой!
Столь галантный комплимент вызвал искренний вздох со стороны молодой официантки и заливистый хрипловатый смех у Амалии.
- Я всегда говорила: ваш французский так же хорош, словно родной, господин Дарнелл, но ваши слова – прекрасное сумасбродство! – она снова рассмеялась и поставила два наполненных бокала на поднос Сюзетты.
С легким реверансом, официантка отнесла поднос к столику в углу. Комнату озарила зеленая вспышка, и каминную решетку друг за другом перешагнули двое здоровенных мужчин. Они неуклюже направились к бару. Мистер Дарнелл напрягся, рассматривая визитеров, и тут же расслабился. Он потягивал свой коньяк, в то время как госпожа Амалия обслуживала новых посетителей, а затем улыбнулся, когда хозяйка вернулась к его столику, чтобы наполнить его стакан. Он коротко качнул головой, прикрыв почти пустой стакан ладонью.
Амалия усмехнулась и пожала плечами.
- Приготовить комнату как обычно? – поинтересовалась она.
- К сожалению, я не могу остаться на долго… Я пробуду в Париже всего несколько часов.
- Ну, нет! – возразила Амалия, притворно надув губки. – Разве вы не пришли навестить меня? Сколько прошло - год? Два? Три? И теперь вы не останетесь даже на ночь, мой милый Дарнелл? Вы разбиваете мне сердце!
- Как это не печально, но факт, малышка! – волшебник резко вздохнул. – Я здесь только для того, чтобы закончить кое-какие дела. У меня нет ни минуты лишнего времени. Возможно, в следующий раз я задержусь подольше.
- По крайней мере, пообещай, что в следующий раз мне не придется ждать слишком долго, чтобы вновь увидеться с тобой! – кокетливо потребовала Амалия, уперев руки в бока.
Дарнелл оценивающим взглядом окинул гибкую фигурку, облаченную в черное платье с глубоким декольте, не особо скрывающим прелести своей хозяйки.
- Это обещание я дам с большим удовольствием, - улыбаясь, ответил он. Допив коньяк, сунул руку в карман мантии.
Амалия остановила его ленивым взмахом руки:
- Оставьте себе ваши франки, Дарнелл. Не лишайте Амалию удовольствия, хорошо?
- Только если вы позволите мне отплатить вам тем же, когда я закончу свои дела, - галантно настаивал он, взяв женщину за руку. Она с удовольствием подмигнула ему, когда мужчина склонился, чтобы поцеловать запястье.
- Ну конечно, mon cher, - произнесла Амалия. Она оперлась руками о барную стойку, с хищной улыбкой наблюдая, как он исчезает в дверях рядом с баром.
Мистер Дарнелл подошел к длинному гобелену, висевшему в конце тусклого холла. Гобелен был старым, обветшалым и практически бесцветным, и лишь тусклый свет от факелов выявлял его некогда былое великолепие. Мужчина поднял правую руку и коснулся палочкой пыльной ткани. Гобелен замерцал, и, казалось, полностью растворился, открыв узкую каменную арку. За аркой показалась Улица Колдовства, купающаяся в лучах солнца.
Мистер Дарнелл быстро зашагал вниз по узкому мощеному переулку. Каменные дома, расположенные на этой улице, не были столь старыми, как на Косой Аллее. В конце пятнадцатого века огонь уничтожил оригинальный древний рынок, но большинство нынешних зданий были построены после Революции, как и многие магазины в них. Мистер Дарнелл с удовольствием отметил, что, к счастью, переулок и магазины были практически пусты, лишь несколько прохожих прогуливалось в этот час. В это время большинство парижских колдунов и ведьм отдыхали, бездельничая дома, как это было принято. Через несколько часов, когда схлынет жара и над мостовой повиснет прохладный вечерний воздух, они выйдут на променад, и все магазины и кафе будут переполнены, станет шумно и многолюдно до самой полуночи. Сейчас же на улице стояла тишина, изредка нарушаемая каким-нибудь торговцем или немного измотанными мамочками, использующими в своих интересах часы послеобеденного сна любимых чад, чтобы совершить необходимые покупки.
Темноволосый волшебник прошел мимо магазинов и кафе, направляясь к высокому зданию из белого мрамора, стоявшему на развилке главной дороги. Он не обратил внимания на шестерых высоких вооруженных гоблинов, охраняющих вход в банк Гринготтс, вошел в прохладное фойе, уверенно прошёл через всё помещение к высокой стойке в дальнем конце.
Крошечный сморщенный древний гоблин сидел за стойкой под огромным гербом. Он что-то писал в учетной книге, сжимая в тонких паучьих пальца черное перо, такое же древнее, как его хозяин. С кислым выражением гоблин посмотрел на волшебника.
- Что вам угодно? – рявкнул он.
- Мсье Рассел Дарнелл, у меня назначена встреча с управляющим по работе с клиентами господином Сильверскайлом, - ответил маг по-французски.
- Минуточку, - проскрипел гоблин. Он чиркнул что-то на клочке пергамента и сунул его через прорезь в столешнице, затем возвратился к прерванному занятию – учётной книге - даже не взглянув на ожидавшего мага. Через несколько минут из соседней двери вышел богато одетый гоблин и направился навстречу магу, отвесив легкий кивок.
- Господин Сильверскайл, - пробормотал волшебник, возвратив поклон. – Приятно видеть вас снова.
- Удовольствие – не мой профиль, мистер Дарнелл, - ответил гоблин. – Вы посетили Гринготтс по поводу дела. Пожалуйста, пройдемте в мой личный кабинет. – Через несколько коротких минут Дарнелл оказался сидящим в просторном удобном кресле, стоящем в роскошном кабинете гоблина.
Сильверскайл устроился за огромным столом из красного дерева.
- Не желаете освежиться?
- Спасибо, нет, - вежливо отказался Дарнелл.
- Прошло всего несколько лет, как вы украсили наш банк наличными, мистер Дарнелл. Приятно видеть вас снова. Чем Гринготтс может служить вам на этот раз?
- Я хотел бы сделать несколько переводов.
- Негласно, я полагаю?
- Да.
- Конечно. С какого счета, сэр?
- С моего лондонского счёта, - уже по-английски ответил маг. Когда его окружило мерцающее облако и заклинание Шарма спало окончательно, гоблин даже не моргнул. В отличие от магов или магглов, гоблинов вряд ли можно было ввести в заблуждение с помощью подобных чар: они с легкостью видели истинную личину.
- Очень хорошо, сэр, - Сильверскайл с легкостью перешел на английский. – Мне нужна минута, чтобы поднять их. – Он порылся в ящике одного из высоких деревянных шкафов позади себя, затем вернулся к своему столу, держа в руках толстую папку. Взял большой пергамент, положил на стол и указал на пустую строку в форме. – Если вы подпишите здесь, сэр. И добавите каплю крови возле вашей подписи.
Волшебник подчинился: без вопросов сделал крошечный надрез на левом указательном пальце палочкой и тут же залечил, едва капля крови упала на пергамент.
- Прекрасно, - удовлетворенно кивнул Сильверскайл. Он не стал комментировать последствия, если волшебник окажется самозванцем. Гоблины не знали жалости, если дело касалось кражи или мошенничества. – Сколько вы хотите перевести?
- Почти всё, - ровно ответил волшебник.
На этот раз гоблин моргнул – единственный признак удивления. Он достал чистый пергамент и начал писать, а маг продолжил:
- Я хочу перевести всё, кроме двух тысяч галеонов, с моего лондонского счета на счет Гринготтс на Каймановых Островах. Затем я хочу, чтобы эта сумма была разделена на четыре равные доли. Одна часть останется на Островах. Другие три должны быть переведены на мои основные счета в Ванкувере, Дублине и Цюрихе соответственно.
- Конечно, сэр, - Сильверскайл сделал пометки и посмотрел на клиента. – Это всё?
- Нет. Я бы хотел, чтобы три тысячи галеонов с моего парижского счета были переведены в английские фунты.
Гоблин нахмурился.
- Вы понимаете, что такой обмен будет долгим? Вы получите их быстрее, если возьмете франки и обменяете их в Лондоне.
- Я в курсе. Но предпочитаю сделать это здесь. Скорость не имеет значения, - махнул рукой волшебник.
- Как пожелаете, сэр. Это займет всего минуту, если вы меня извините.
Гоблин ненадолго покинул кабинет, возвратившись с пергаментом и небольшим матерчатым мешочком.
- Вот ваши фунты. Пожалуйста, пересчитайте их, сэр. – Он протянул стандартный безграничный кошелек мужчине, который быстро пересчитал маггловские деньги, удовлетворенно качнув головой. - И распишитесь здесь, мистер Дарнелл, - многозначительно произнес гоблин, расправив на столе пергамент. Он вручил волшебнику перо, наблюдая, как человек подписывает документ.
- Очень хорошо, сэр. – Гоблин сложил документ и поместил его в папку на столе. – Переводы запрашиваемых вами счетов завершены. Есть ли у вас ещё какие дела в Гринготтсе на сегодня?
- Нет, спасибо, управляющий Сильверскайл. – Волшебник встал и поклонился, вновь переходя на французский: - Спасибо за вашу помощь. Пусть на ваше золото льются волшебные воды, а ваши доходы возрастают.
- И вам и вашим наследникам благословения, богатства и процветания, - гоблин поднялся со своего места, ответив ритуальным пожеланием. Закончив с формальностями, он вдруг улыбнулся и протянул руку с длинными пальцами, которую маг пожал особенно тепло.
- Было очень приятно вновь увидеть вас, господин Сильверскайл! – заметил маг, улыбаясь ему.
Гоблин улыбнулся в ответ, сверкнув маленькими глазами-бусинками:
- И мне, мой дорогой, и мне! Надеюсь, в скором времени вы вернетесь в Париж.
- Возможно, - пожал плечами волшебник. – В наши неспокойные дни никто не знает, чего ожидать завтра. – Положив кошелек в карман мантии, он вновь взмахнул своей палочкой, накладывая на себя чары привлекательности.
Мистер Рассел Дарнелл с особой осторожностью пробрался от банка Гринготтс вниз по Улице Колдовства, вернувшись в «Чёрную кошку» через волшебную арку. Он разделил бутылочку бренди с хозяйкой Амалией, как и обещал, весело флиртуя с владелицей таверны и ее симпатичной официанткой в течение получаса. Затем – прощальный поцелуй для обеих прекрасных дам, и он покинул заведение через маггловскую часть кафе, которое выходило на улицу. Прошел несколько зданий и вошел в цветочный магазин.
Войдя внутрь, коротко кивнул мужчине за прилавком и прошел в заднюю комнату. Вручил галеон старухе, вязавшей у большого кирпичного очага, взял щепотку Летучего Пороха. Огонь в очаге вспыхнул ярким зеленым светом в крошечном магазине сапожника в двух кварталах к северу от отеля «Маскотте» в Марселе.
***
Гарри Поттер стоял на коленях в сухой пыльной траве и отчаянно дергал сорняки меж кустов пересохшей бегонии. С небес палило беспощадное солнце. Его потная спина, шея, лицо и руки болели от загара. Он вытер пот, бежавший по щекам, и вновь бросился на борьбу со стойкими сорняками. Погода была необычно жаркой и сухой с тех самых пор, как он вернулся в Суррей. Тяжелая застывшая почва делала прополку трудной, несмотря на толстый слой мульчи, разложенной в цветнике. Гарри тянул ноющими руками цепкий сорняк, кряхтя от напряжения, когда упорное растение, наконец, поддалось.
Он бросил сорняк в соседнее ведро и с тоской посмотрел на поливочный шланг. Ему ужасно хотелось пить, да и прополка заднего двора была б намного легче, если бы почва была увлажнена. Но тетя Петуния запретила использовать шланг. Она не одобряла полуденные поливы. («Это пустая трата воды! - заявила она. – Половина испариться еще до того, как достигнет почвы. Я не собираюсь увеличивать наши счета за воду!»). Если она увидит, что Гарри открыл кран на шланге до заката, хотя бы для того, чтобы сделать глоток воды, она сообщит о «растрате» дяде Вернону, и начнется ад. Поэтому, Гарри проигнорировал сухие губы и пересохший рот и продолжил обременительную тяжелую работу.
Гарри ненавидел прополку на заднем дворе. Прополка клумб перед домом тоже приносила мало радости, но, по крайней мере, в это время суток они были влажными и в тени, а не под палящим солнцем. Это тоже не создавало особого комфорта. Тетя Петуния не хотела, чтобы соседи видели ее тощего потрепанного племянника, поэтому, она на рассвете стащила его с кровати и заставила привести сад и лужайку в порядок до того, как на Тисовой улице появится первый прохожий. Затем позвала его в дом, чтобы мальчик приготовил завтрак в тот момент, когда соседи стали выходить из своих домов, направляясь на работу. После завтрака Гарри прибрал кухню и отнес белье в стирку до того, как тётка отправила его работать на задний двор. Живая изгородь надежно скрывала мальчика от взоров соседей, и он нашел под ее сенью укрытие от жаркого полуденного солнца над головой.
Пока Петуния Дурсль и её жирный сыночек Дадли прятались от жары за прохладными стенами гостиной, Гарри трудился, сглатывая сухим горлом, борясь с тошнотой и головокружением, вызванным перегревом и обезвоживанием. В животе урчало от голода. С момента последнего приема пищи прошло три дня (если так можно назвать половинку кусочка черствого хлеба с ломтиком старого сухого сыра), от голода он ослабел. Но жара и жажда пересилили голод, и даже если бы сейчас еда была доступной, Гарри сомневался что смог бы проглотить хотя бы кусочек. Дернув очередную травинку, он пресек еще один наплыв головокружения. Если бы сейчас кто-нибудь посмотрел на мальчика, то увидел, как тот становится всё бледнее и бледнее; кожа приобретала зеленоватый оттенок из-за солнечных ожогов.
- Мальчик! – пронзительно писклявый голос Петунии отозвался звонким эхом, отскочив от горячей кирпичной стены. Гарри устало поднял голову и посмотрел на высокую худую женщину, стоявшую в дверном проёме. – Иди сюда!
Гарри, изо всех сил борясь с дурнотой, поднялся на ноги и отряхнул грязь с воспаленных рук. Побрел к ожидавшей его женщине, которая недовольно оглядывала его с ног до головы. – Заканчивай с прополкой. Я хочу, чтобы ты вычистил ванную наверху.
- Да, тётя Петуния, - прохрипел Гарри сквозь запекшиеся губы.
- И сними грязную обувь, прежде чем зайти в дом. Я не хочу видеть твои грязные следы на моём чистом полу. – Она развернулась, метнувшись внутрь.
Гарри присел на крыльцо и снял драные, большие не по размеру кроссовки. Тщательно стряхнул пыль и грязь с рваных штанов, вошел в дом и устало поднялся по лестнице на второй этаж. Как ни странно, он был рад новой тяжелой работе, но тётке предпочел об этом не говорить. Чистка ванной давала доступ к воде, и он воспользовался этим, едва успев прикрыть за собой дверь. Он повернул кран с холодной водой, жадно припав к своеобразному источнику потресканными губами. Вода не только утолила его жажду, но и наполнила пустой желудок, пусть на короткое время, но всё же… Он торопливо пил, потратив на это несколько минут, прежде чем неохотно отстранился от крана. Пить ещё хотелось, но маленький желудок не мог принять в себя слишком много, как хотелось. Вместо этого, Гарри ополоснул лицо и шею и с облегчением вздохнул – прохладная вода немного сняла с обгорелой на солнце кожи зуд и жжение.
На лестнице послышались шаги. Они были обычными, торопливыми, а не громоподобными, как ходил кузен. Мальчик схватил чистящее средство и тряпку из-под раковины и начал усиленно её очищать. Тётя со стуком распахнула дверь, заставив его вздрогнуть.
- Оставь дверь открытой, - прорычала Петуния. – Я должна видеть, что ты не отлыниваешь от работы, бесполезный мальчишка!
- Да, тетя Петуния, - прошептал Гарри, склоняясь над раковиной. Спорить было бесполезно. Под злобное сопение тетки, он очистил дно от темных маслянистых пятен. Дадли и дядя Вернон использовали масляные гели для укладки волос, оставляя жирные разводы на фарфоре, с которыми Гарри вел постоянную борьбу. Дядя Вернон был довольно скрупулезен в их применении, зато кузен умудрялся забрызгать всё вокруг. И Гарри подозревал, что тот делает это специально, чтобы у Гарри было как можно больше работы. Но мальчик никогда не жаловался.
Любая жалоба приводила к серьезным последствиям, это Гарри усвоил ещё в младенческом возрасте. Он держал все обиды в себе, не желая давать тёте и дяде лишнего повода наказать его. Хотя и без этого он огребал по полной.
Его последним наказанием послужила очередная ложь Дадли. Кузен разбил одну из своих машин на дистанционном управлении о стенку нового солярия Дурслей, оставив трещину на дорогом стекле. Затем, естественно, обвинил в этом Гарри - вся история была явно высосана из пальца, - и Гарри заработал дополнительную работу по дому, лишение какой-либо еды и воды и безжалостную порку ремнем со стороны дяди Вернона. Гарри невольно потер потемневшие фиолетовые синяки на заднице и бедрах от несправедливого наказания, и в нём вновь колыхнулось негодование, иногда вспыхивающее в сердце мальчика.
Он устало тер заляпанную раковину очистителем, вызывающим жжение в маленьких израненных руках. Под раковиной лежала пара желтых резиновых перчаток, но они принадлежали тёте Петунии, и Гарри было запрещено ими пользоваться, поскольку тот может «растянуть или порвать их», - оскалилась тетка, когда мальчик попросил разрешения взять их.
Он позволил мыслям вяло течь своим чередом, пока работал, возвращаясь к счастливым воспоминаниям о Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. Он скучал по школе… до резей в животе. Скучал по своим друзьям: Рону, Гермионе, лесничему Хагриду. Скучал по урокам, квиддичу и еде в Большом зале. И даже, как ни удивительно, о занятиях два раза в неделю с профессором Снейпом. Не то, чтобы Гарри любил дополнительные уроки или с удовольствием делать домашнее задание, но… это была спокойная безопасная атмосфера в квартире профессора, которую он так любил.
За воспоминаниями, Гарри закончил с раковиной и перешел к унитазу. Ему припомнилось, как он сидел за столом Снейпа, делая свои задания; тишину комнаты, нарушаемую лишь треском огня в камине и скрипом пера… От Снейпа веяло надежностью и покоем, когда угрюмый профессор читал у камина… Их вечерний ритуал чаепития с печеньем. Гарри не знал, каково это, иметь настоящую семью и настоящий дом, где он был бы в безопасности, и где ему были бы рады, но он вспоминал свои вечера со Снейпом. Иногда, как сейчас, когда мальчик чувствовал себя особенно одиноким, он представлял: на что бы это походило, какие бы он испытывал чувства… если бы жил с человеком, который бы не ненавидел его? С кем-то, кто бы заботился о нём: кто был бы уверен, что он сделал домашнее задание; проконтролировал, хорошо ли он поел; спросил, как он себя чувствует. От таких фантазий становилось тоскливо и заставляло чувствовать себя более одиноким, чем обычно.
Гарри отбросил подобные мысли, ополоснул и вытер унитаз и принялся за уборку ванной.
Какой смысл думать об этом? Просто дурацкая мечта. Это не значит… что Снейп… заботливый.
Он проглотил ком в горле.
Если бы он заботился, то написал, как и обещал… Я должен был догадаться, что не стоит этому верить!
Крепко сжав губку, Гарри молча ругал себя, разочарованно стоя над грязной ванной.
Ты прекрасно знаешь, не стоит верить тому, что говорят взрослые… они всегда подводят. Возможно, и друзья тоже. Рон и Гермиона не прислали ни одного письма. Я вообще не получал никаких писем с тех пор, как уехал из школы.
На самом деле, Гарри не был особо удивлен, что Рон… этот рыжий не прислал ни строчки. У него и в школе были проблемы с ответом на письма из собственного дома. Этот факт не укладывался у Гарри в голове. Он был уверен, если бы у него были мать или отец, он бы писал им почти каждый день! Но Гермиона могла ему написать, по крайней мере, хоть бы раз.
Они просто заняты… дома со своими семьями, и весело проводят время. Они просто забыли обо мне… разве можно их винить? Возможно, они больше не хотят меня видеть…
Гарри приподнял плечо и вытер невольные слезы о рубашку.
Прекрати! Плачь для малышей! Тебе уже почти двенадцать! Что плакать об этом? Слезами горю не помочь. Что с того, что они забыли про тебя? Что у тебя нет друзей? Ты снова один. Ничего нового.
Гарри ополоснул ванную, затем прогнулся назад, разминая ноющую спину. И вновь горькая тоска окутала его своим покрывалом.
Вот она - твоя жизнь. Пора привыкнуть к ней. Никто тебе не поможет. Ты можешь надеяться только на самого себя, как всегда.
Вдруг Гарри почувствовал внезапную смелость. Бросив губку по раковину, он убрал моющее средство и вытер руки. Решительно спустился вниз по лестнице. Когда он вошел на кухню, тётя Петуния обернулась от раковины, где наполняла цветочную вазу. Женщина недовольно посмотрела на мальчика.
- Ты закончил уборку в ванной комнате? Она должна быть безупречной, мальчик. Иначе ты будешь убирать в ней снова и снова.
Гарри ничего не ответил. Просто холодно смотрел на тетку.
- Ну? – Петуния неприятно нахмурилась. Гарри едва подавил внезапное желание рассмеяться.
Вы думаете, что умеете хмуриться? Слишком самонадеянно с вашей стороны, леди! Вы должны как-нибудь увидеть Снейпа… чтобы понять, как на самом деле выглядит угрюмый вид!
- Я могу немного поесть? – тихо спросил Гарри. Часто моргая, Петуния уставилась на мальчика. – Я не ел уже три дня. Я ослаб. И если вы действительно хотите, чтобы у меня хватило сил работать на вас, вы должны меня покормить, - вежливо продолжил он, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться. Это не было вызовом, просто констатация фактов.
По лицу Петунии скользнуло отвращение. Гарри видел гневное отрицание и язвительное оскорбление, мелькнувшее следом, а так же проблеск чего-то непривычного в её глазах-бусинках. Он стоял неподвижно, отказываясь отступать.
- Хорошо! – наконец выпалила она, горделиво выпрямившись в жестком неодобрении. Кивнула в сторону холодильника. – Сделай себе бутерброд, и побыстрее. Я хочу, чтобы ты пропылесосил наверху и сменил всё постельное белье до того, как дядя вернется домой.
Гарри сделал шаг в сторону холодильника, не смея поверить, что его просьба была удовлетворена. Петуния вернулась к своим цветам, полностью игнорируя ребенка. Он сделал себе бутерброд с ветчиной и сыром и неспешно умял его у стола. Он был слишком слаб, чтобы с удобством расположиться за столом. Тем более, обеденный стол предназначался для семьи, а не для таких нежелательных маленьких уродцев, как он. Гарри ел медленно, откусывая крошечными кусочками. Он был слишком голоден, но прекрасно знал: его желудок сейчас не способен воспринимать большее количество пищи. Осторожно наблюдая за теткой, у него хватило мужества налить себе стакан молока. Он ждал, что она воспротивится – она никогда ничего не давала ему, кроме воды, - но он полюбил молоко с тех пор, когда впервые попробовал его в Хогвартсе. К облегчению, тётка скривилась, но промолчала.
Гарри запил последний кусок бутерброда холодным молоком, удивляясь своей маленькой победе над тётей. Интуиция подсказывала: не стоит заходить слишком далеко. Если потребовать большего, Петуния быстро пожалуется на него дяде Вернону, тогда Гарри получит очередную взбучку. Последняя порка была слишком жестокой, он едва сумел сдержать слезы, пока дядя не вышел из комнаты. Но, по крайней мере, тётя разрешила ему поесть. Возможно, если он продолжит выполнять свою работу без жалоб, оставаясь почтительным и покорным (внешне, по крайней мере), он будет в состоянии убедить её сделать это снова. Гарри критически рассмотрел создавшуюся ситуацию со всех сторон. Он привык к голоду – он мог обходиться без еды двое суток, прежде чем его настигало головокружение. Он только спрашивал себя – когда он стал таким слабым?
Чувствуя себя намного лучше, Гарри, после скудной трапезы, убрал за собой, вымыв стакан и тщательно стерев все крошки. Затем поднялся наверх, чтобы вернуться к работе, указанной тётей. И он был рад, что она была в доме, подальше от палящего солнца.
***
Минерва подписала отчет, лежавший перед ней, и со вздохом положила его на готовую стопку. Наконец-то!
Она сняла очки и потерла усталые глаза. Ведьма работала в течение многих часов, рука болела от долгой писанины. Распрямила сведенные судорогой пальцы и попыталась задушить тлеющую внутри искру негодования.
Когда учебный год закончился. Минерва окопалась в документах, рискуя быть заживо погребенной под оными. По причинам, известным лишь ему одному, Альбус решил взять три недели отпуска, едва последний студент покинул стены Хогвартса, вместо того, чтобы взять его в середине лета, как большинство преподавательского состава. Это означало, что приведение в порядок всего объема документов за весь год легло на плечи заместителя директора. За последние две недели, пока директор отдыхал в Уэльсе в гостях у брата, по-видимому, развлекаясь с огромным количеством племянников и племянниц, Минерва потратила долгие изнуряющие часы за столом за написанием не только своих собственных отчётов как профессора и декана факультета, но и перепахала кучу бумажной работы, необходимой для Попечительского совета, и для Департамента Министерства образования. Это было задачей, которую они поровну разделяли с Альбусом… а сейчас она осталась с носом! Не то, чтобы ведьма возражала против работы. Она была целиком посвящена школе и взяла на себя обязанности заместителя директора вполне осознанно. Но она не ожидала, что будет полностью вымотана к началу лета.
Она откинулась на спинку кресла и налила себе еще одну чашку ароматного горячего чая из самоподогревающегося чайничка, стоявшего на её столе. Усталые мысли вновь вернулись к теме, далекой от её разума – к Гарри Поттеру. Она хотела съездить в Суррей и проверить, как поживает её студент, как только управится с делами. Но огромный груз бумажной работы и бесконечных требований на время отложили это желание. Технически, пока Альбуса не было в школе, она в принципе не могла покинуть стены Хогвартса. Согласно школьному Уставу, один из них – либо директор, либо его заместитель, - должны находиться в школе, даже когда в ней не было студентов.
Минерва сказала себе, что несколько недель особой погоды не сделают. Хотя она подозревала, что Гарри не был счастлив дома, но логика подсказывала – по крайней мере, там он был в безопасности. Тем не менее, её грызла совесть. За этот год она полюбила тихого, спокойного, добродушного мальчика. Она обещала Северусу, что проверит, как там Гарри, и она хотела… нет, она нуждалась убедиться лично, что с мальчиком всё в порядке.
Минерва посмотрела на уменьшившуюся стопку незаконченных отчетов на своём столе, затем развернулась, глядя в окно позади себя. Было поздно – почти сумерки, - она вновь пропустила ужин. Внезапно ведьма жестко ударила ладонью о подлокотник.
К чёрту Устав! К чёрту доклады! Пошли нахрен Министерство и Попечительский совет - и Альбуса тоже к чёрту, если на то пошло! Все они подождут!
Завтра!
Завтра первым делом после завтрака я проведаю Гарри! Я ненадолго… совсем чуть-чуть, чтобы убедиться, что с мальчиком всё в порядке.
Почувствовав себя намного лучше, когда тревожные мысли улеглись, Минерва встала из-за стола и позвала домового эльфа. Она решила съесть легкий ужин у окна в гостиной, где могла наблюдать за последними лучами уходящего солнца, наслаждаясь свежим вечерним воздухом. Хоть какое-то разнообразие.
Автор: Twinheart
Переводчик: Infiniti
Пейринг: CC, ГП
Рейтинг: R
Жанр: Джен, Ангст, Драма, Повседневность, Hurt/comfort, AU, Учебные заведения
Размер: макси
Статус: в процессе
Аннотация:Продолжение фанфика "Равновесие" infiniti-7x.diary.ru/p148235120.htm
Дисклеймер: Ни на что не претендую. Все принадлежит маме Ро, хотя трудно назвать матерью женщину, которая так жестоко относится к своим детям… А я так, мимо пробегал.
Примечание автора: курсивом выделяются мысли персонажей.
ЗЫ: Забавы ради...
Глава 1
Глава 1
.Поздним вечером последние солнечные лучи золотистым светом скользили по Rue de Fleurus, освещая стены разноцветных кирпичных зданий и полосатые тенты у входов. Туристы в ярких летних нарядах неспешно прогуливались от Люксембургского сада мимо местных мелких торговцев, развернувших свой бизнес прямо на улице, рассматривая достопримечательности.
Посетители таверны «Чёрная кошка» сидели за столиками снаружи, окруженные вазонами с благоухающими цветами, весело болтая между собой; официанты в белых фартуках плавно передвигались от стола к столу. Внутри тускло освещенной таверны ужинали те, кто предпочитал уединение и отдельные кабинки.
Тяжелая дубовая дверь отделяла первый зал от второго, более изолированного. Именно за этой дверью было факельное освещение, огромный камин во всю стену, множество маленьких столов с длинными скамьями и бар с неимоверным количеством всевозможных напитков. С одной стороны бара шел темный холл; из него вверх на балкон вела кованая винтовая лестница, откуда по коридору можно было добраться до личных апартаментов гостей.
Большинство постоянных клиентов «Чёрной кошки» понятия не имели о существовании задней комнаты. На самом деле, они не заметили бы даже самой двери, а если бы и увидели, то коснулись мимолетным взглядом непримечательной железной двери с табличкой «Персонал». Время от времени через эту дверь проходили странно одетые посетители, совершенно незаметные для парижан. Большинство из них были облачены в длинные мантии и костюмы девятнадцатого века, и никто в округе не обсуждал их причудливые наряды. Ведь это был Монпарнас - душа и сердце Парижа; родина богемной жизни, где нетрадиционность являлась обычным явлением. Кроме того, недалеко от таверны располагалась небольшая частная опера. И актеры частенько посещали таверну прямо в костюмах между утренним и вечерним представлениями, забегая перекусить и пропустить стаканчик вина (а так же во время антрактов, хотя руководство театра пыталось прикрыть это безобразие).
Так что в этот солнечный день несколько человек заметили высокого красавца в жемчужно-серой мантии, целеустремлённо направляющегося в сторону таверны. Он прошел через дубовую дверь в почти пустой зал, где за барной стойкой стояла симпатичная тридцатилетняя женщина. Радостно воскликнув, она кинулась на встречу, заглушив разговор пожилой пары. Ослепительная улыбка заиграла на ее лице, черные глаза сверкнули от радости.
- Мистер Дарнелл! – крикнула она, махнув рукой вновь прибывшему.
Мужчина промолчал, с привычной осторожностью окинув зал синим взглядом. Расслабился и медленно побрел к бару. От света факелов его мантия тускло замерцала.
- Госпожа Амалия, мой дорогой друг! – Он остановился перед ней, любезно улыбнувшись в ответ. Перегнулся через узкую барную стойку, подхватил ее за руку, кивнул головой и, чуть сжав ладонь, коснулся губами кончиков пальцев. – Очень приятно, - мурлыкнул он по-французски, его глубокий баритон был так соблазнителен!
- Дорогой Дарнелл! – с удовольствием ответила ему женщина охрипшим голосом. Когда мужчина отпустил ее руку, женщина, подцепив бутылку из-под стойки, с быстрой легкостью до половины наполнила высокий стеклянный стакан. Затем принесла другой стакан, наполнив его для себя. – Где ты был, душенька?! Тебя не было слишком долго! Я соскучилась, мой дорогой! – ласково подначивала она, потряхивая короткими темными кудрями.
- Меня не было слишком долго, - согласился он, поднимая бокал в её честь. – Но ты! Ты ничуть не изменилась, ma petite. Ты стала еще прекрасней!
Госпожа Амалия хихикнула – низкий грудной смех всегда вызывал ответные улыбки у всех, кто слышал его.
- Бесстыжий лжец! – Она махнула рукой, призвав к себе молодую женщину с пустым подносом в руках, который та тут же поместила на край стойки. – Сюзетта! Посмотри на него! Вот тот красивый англичанин-маг, о котором я тебе говорила. Тот, с бархатным голосом, а?
- Конечно! – улыбнулась блондинка, на ее розовых щеках заиграли ямочки. Она позволила себе окинуть мужчину любопытным оценивающим взглядом.
Волшебник был высок, опрятен и с какой-то кошачьей грацией. Его короткие темные волосы были густыми и блестящими со слабым отблеском серебра на висках. Аккуратно подстриженная бородка, слегка загорелое лицо, словно он очень много времени проводил на улице. Глубокий синий взгляд был умен и проницателен: глаза странно мерцали, будто не поглощали, а отражали свет изнутри. Его мантия была легкой и воздушной из тончайшего шелка, и спадала мягкими складками от плеч до самого пола. Кончики черных туфель и высокий воротник серой шелковой рубашки – это всё, что можно было разглядеть из-под дорогой одежды. Весь его внешний вид был истинно мужской, и лишь одна деталь, что особо приметила официантка – и обычно замечают люди – его улыбка. Кривая улыбка – самодовольная улыбка – немного высокомерная, с оттенком легкой иронии. Это была улыбка человека, которого забавляло всё, за чем он наблюдал.
Мужчина подхватил руку смело рассматривающей его официантки, поцеловав запястье:
- Вы очаровательны, мадемуазель.
- Вы слишком добры, мсье, - хихикнула она и широко улыбнулась Амалии: - Вы были правы, Амалия! Его голос словно густой и сладкий сироп! Но вы ни словом не упомянули, насколько он элегантен и очарователен!
- Конечно, нет! – улыбнулась Амалия. – Я хотела побудить в тебе интерес! Я слишком стара, чтобы конкурировать с такими молодыми девушками, как ты.
- Не говори ерунды, ma cherie! – запротестовал мужчина. – Весь Париж знает, что госпожа Амалия словно звезда, сияющая молодостью и красотой!
Столь галантный комплимент вызвал искренний вздох со стороны молодой официантки и заливистый хрипловатый смех у Амалии.
- Я всегда говорила: ваш французский так же хорош, словно родной, господин Дарнелл, но ваши слова – прекрасное сумасбродство! – она снова рассмеялась и поставила два наполненных бокала на поднос Сюзетты.
С легким реверансом, официантка отнесла поднос к столику в углу. Комнату озарила зеленая вспышка, и каминную решетку друг за другом перешагнули двое здоровенных мужчин. Они неуклюже направились к бару. Мистер Дарнелл напрягся, рассматривая визитеров, и тут же расслабился. Он потягивал свой коньяк, в то время как госпожа Амалия обслуживала новых посетителей, а затем улыбнулся, когда хозяйка вернулась к его столику, чтобы наполнить его стакан. Он коротко качнул головой, прикрыв почти пустой стакан ладонью.
Амалия усмехнулась и пожала плечами.
- Приготовить комнату как обычно? – поинтересовалась она.
- К сожалению, я не могу остаться на долго… Я пробуду в Париже всего несколько часов.
- Ну, нет! – возразила Амалия, притворно надув губки. – Разве вы не пришли навестить меня? Сколько прошло - год? Два? Три? И теперь вы не останетесь даже на ночь, мой милый Дарнелл? Вы разбиваете мне сердце!
- Как это не печально, но факт, малышка! – волшебник резко вздохнул. – Я здесь только для того, чтобы закончить кое-какие дела. У меня нет ни минуты лишнего времени. Возможно, в следующий раз я задержусь подольше.
- По крайней мере, пообещай, что в следующий раз мне не придется ждать слишком долго, чтобы вновь увидеться с тобой! – кокетливо потребовала Амалия, уперев руки в бока.
Дарнелл оценивающим взглядом окинул гибкую фигурку, облаченную в черное платье с глубоким декольте, не особо скрывающим прелести своей хозяйки.
- Это обещание я дам с большим удовольствием, - улыбаясь, ответил он. Допив коньяк, сунул руку в карман мантии.
Амалия остановила его ленивым взмахом руки:
- Оставьте себе ваши франки, Дарнелл. Не лишайте Амалию удовольствия, хорошо?
- Только если вы позволите мне отплатить вам тем же, когда я закончу свои дела, - галантно настаивал он, взяв женщину за руку. Она с удовольствием подмигнула ему, когда мужчина склонился, чтобы поцеловать запястье.
- Ну конечно, mon cher, - произнесла Амалия. Она оперлась руками о барную стойку, с хищной улыбкой наблюдая, как он исчезает в дверях рядом с баром.
Мистер Дарнелл подошел к длинному гобелену, висевшему в конце тусклого холла. Гобелен был старым, обветшалым и практически бесцветным, и лишь тусклый свет от факелов выявлял его некогда былое великолепие. Мужчина поднял правую руку и коснулся палочкой пыльной ткани. Гобелен замерцал, и, казалось, полностью растворился, открыв узкую каменную арку. За аркой показалась Улица Колдовства, купающаяся в лучах солнца.
Мистер Дарнелл быстро зашагал вниз по узкому мощеному переулку. Каменные дома, расположенные на этой улице, не были столь старыми, как на Косой Аллее. В конце пятнадцатого века огонь уничтожил оригинальный древний рынок, но большинство нынешних зданий были построены после Революции, как и многие магазины в них. Мистер Дарнелл с удовольствием отметил, что, к счастью, переулок и магазины были практически пусты, лишь несколько прохожих прогуливалось в этот час. В это время большинство парижских колдунов и ведьм отдыхали, бездельничая дома, как это было принято. Через несколько часов, когда схлынет жара и над мостовой повиснет прохладный вечерний воздух, они выйдут на променад, и все магазины и кафе будут переполнены, станет шумно и многолюдно до самой полуночи. Сейчас же на улице стояла тишина, изредка нарушаемая каким-нибудь торговцем или немного измотанными мамочками, использующими в своих интересах часы послеобеденного сна любимых чад, чтобы совершить необходимые покупки.
Темноволосый волшебник прошел мимо магазинов и кафе, направляясь к высокому зданию из белого мрамора, стоявшему на развилке главной дороги. Он не обратил внимания на шестерых высоких вооруженных гоблинов, охраняющих вход в банк Гринготтс, вошел в прохладное фойе, уверенно прошёл через всё помещение к высокой стойке в дальнем конце.
Крошечный сморщенный древний гоблин сидел за стойкой под огромным гербом. Он что-то писал в учетной книге, сжимая в тонких паучьих пальца черное перо, такое же древнее, как его хозяин. С кислым выражением гоблин посмотрел на волшебника.
- Что вам угодно? – рявкнул он.
- Мсье Рассел Дарнелл, у меня назначена встреча с управляющим по работе с клиентами господином Сильверскайлом, - ответил маг по-французски.
- Минуточку, - проскрипел гоблин. Он чиркнул что-то на клочке пергамента и сунул его через прорезь в столешнице, затем возвратился к прерванному занятию – учётной книге - даже не взглянув на ожидавшего мага. Через несколько минут из соседней двери вышел богато одетый гоблин и направился навстречу магу, отвесив легкий кивок.
- Господин Сильверскайл, - пробормотал волшебник, возвратив поклон. – Приятно видеть вас снова.
- Удовольствие – не мой профиль, мистер Дарнелл, - ответил гоблин. – Вы посетили Гринготтс по поводу дела. Пожалуйста, пройдемте в мой личный кабинет. – Через несколько коротких минут Дарнелл оказался сидящим в просторном удобном кресле, стоящем в роскошном кабинете гоблина.
Сильверскайл устроился за огромным столом из красного дерева.
- Не желаете освежиться?
- Спасибо, нет, - вежливо отказался Дарнелл.
- Прошло всего несколько лет, как вы украсили наш банк наличными, мистер Дарнелл. Приятно видеть вас снова. Чем Гринготтс может служить вам на этот раз?
- Я хотел бы сделать несколько переводов.
- Негласно, я полагаю?
- Да.
- Конечно. С какого счета, сэр?
- С моего лондонского счёта, - уже по-английски ответил маг. Когда его окружило мерцающее облако и заклинание Шарма спало окончательно, гоблин даже не моргнул. В отличие от магов или магглов, гоблинов вряд ли можно было ввести в заблуждение с помощью подобных чар: они с легкостью видели истинную личину.
- Очень хорошо, сэр, - Сильверскайл с легкостью перешел на английский. – Мне нужна минута, чтобы поднять их. – Он порылся в ящике одного из высоких деревянных шкафов позади себя, затем вернулся к своему столу, держа в руках толстую папку. Взял большой пергамент, положил на стол и указал на пустую строку в форме. – Если вы подпишите здесь, сэр. И добавите каплю крови возле вашей подписи.
Волшебник подчинился: без вопросов сделал крошечный надрез на левом указательном пальце палочкой и тут же залечил, едва капля крови упала на пергамент.
- Прекрасно, - удовлетворенно кивнул Сильверскайл. Он не стал комментировать последствия, если волшебник окажется самозванцем. Гоблины не знали жалости, если дело касалось кражи или мошенничества. – Сколько вы хотите перевести?
- Почти всё, - ровно ответил волшебник.
На этот раз гоблин моргнул – единственный признак удивления. Он достал чистый пергамент и начал писать, а маг продолжил:
- Я хочу перевести всё, кроме двух тысяч галеонов, с моего лондонского счета на счет Гринготтс на Каймановых Островах. Затем я хочу, чтобы эта сумма была разделена на четыре равные доли. Одна часть останется на Островах. Другие три должны быть переведены на мои основные счета в Ванкувере, Дублине и Цюрихе соответственно.
- Конечно, сэр, - Сильверскайл сделал пометки и посмотрел на клиента. – Это всё?
- Нет. Я бы хотел, чтобы три тысячи галеонов с моего парижского счета были переведены в английские фунты.
Гоблин нахмурился.
- Вы понимаете, что такой обмен будет долгим? Вы получите их быстрее, если возьмете франки и обменяете их в Лондоне.
- Я в курсе. Но предпочитаю сделать это здесь. Скорость не имеет значения, - махнул рукой волшебник.
- Как пожелаете, сэр. Это займет всего минуту, если вы меня извините.
Гоблин ненадолго покинул кабинет, возвратившись с пергаментом и небольшим матерчатым мешочком.
- Вот ваши фунты. Пожалуйста, пересчитайте их, сэр. – Он протянул стандартный безграничный кошелек мужчине, который быстро пересчитал маггловские деньги, удовлетворенно качнув головой. - И распишитесь здесь, мистер Дарнелл, - многозначительно произнес гоблин, расправив на столе пергамент. Он вручил волшебнику перо, наблюдая, как человек подписывает документ.
- Очень хорошо, сэр. – Гоблин сложил документ и поместил его в папку на столе. – Переводы запрашиваемых вами счетов завершены. Есть ли у вас ещё какие дела в Гринготтсе на сегодня?
- Нет, спасибо, управляющий Сильверскайл. – Волшебник встал и поклонился, вновь переходя на французский: - Спасибо за вашу помощь. Пусть на ваше золото льются волшебные воды, а ваши доходы возрастают.
- И вам и вашим наследникам благословения, богатства и процветания, - гоблин поднялся со своего места, ответив ритуальным пожеланием. Закончив с формальностями, он вдруг улыбнулся и протянул руку с длинными пальцами, которую маг пожал особенно тепло.
- Было очень приятно вновь увидеть вас, господин Сильверскайл! – заметил маг, улыбаясь ему.
Гоблин улыбнулся в ответ, сверкнув маленькими глазами-бусинками:
- И мне, мой дорогой, и мне! Надеюсь, в скором времени вы вернетесь в Париж.
- Возможно, - пожал плечами волшебник. – В наши неспокойные дни никто не знает, чего ожидать завтра. – Положив кошелек в карман мантии, он вновь взмахнул своей палочкой, накладывая на себя чары привлекательности.
Мистер Рассел Дарнелл с особой осторожностью пробрался от банка Гринготтс вниз по Улице Колдовства, вернувшись в «Чёрную кошку» через волшебную арку. Он разделил бутылочку бренди с хозяйкой Амалией, как и обещал, весело флиртуя с владелицей таверны и ее симпатичной официанткой в течение получаса. Затем – прощальный поцелуй для обеих прекрасных дам, и он покинул заведение через маггловскую часть кафе, которое выходило на улицу. Прошел несколько зданий и вошел в цветочный магазин.
Войдя внутрь, коротко кивнул мужчине за прилавком и прошел в заднюю комнату. Вручил галеон старухе, вязавшей у большого кирпичного очага, взял щепотку Летучего Пороха. Огонь в очаге вспыхнул ярким зеленым светом в крошечном магазине сапожника в двух кварталах к северу от отеля «Маскотте» в Марселе.
Гарри Поттер стоял на коленях в сухой пыльной траве и отчаянно дергал сорняки меж кустов пересохшей бегонии. С небес палило беспощадное солнце. Его потная спина, шея, лицо и руки болели от загара. Он вытер пот, бежавший по щекам, и вновь бросился на борьбу со стойкими сорняками. Погода была необычно жаркой и сухой с тех самых пор, как он вернулся в Суррей. Тяжелая застывшая почва делала прополку трудной, несмотря на толстый слой мульчи, разложенной в цветнике. Гарри тянул ноющими руками цепкий сорняк, кряхтя от напряжения, когда упорное растение, наконец, поддалось.
Он бросил сорняк в соседнее ведро и с тоской посмотрел на поливочный шланг. Ему ужасно хотелось пить, да и прополка заднего двора была б намного легче, если бы почва была увлажнена. Но тетя Петуния запретила использовать шланг. Она не одобряла полуденные поливы. («Это пустая трата воды! - заявила она. – Половина испариться еще до того, как достигнет почвы. Я не собираюсь увеличивать наши счета за воду!»). Если она увидит, что Гарри открыл кран на шланге до заката, хотя бы для того, чтобы сделать глоток воды, она сообщит о «растрате» дяде Вернону, и начнется ад. Поэтому, Гарри проигнорировал сухие губы и пересохший рот и продолжил обременительную тяжелую работу.
Гарри ненавидел прополку на заднем дворе. Прополка клумб перед домом тоже приносила мало радости, но, по крайней мере, в это время суток они были влажными и в тени, а не под палящим солнцем. Это тоже не создавало особого комфорта. Тетя Петуния не хотела, чтобы соседи видели ее тощего потрепанного племянника, поэтому, она на рассвете стащила его с кровати и заставила привести сад и лужайку в порядок до того, как на Тисовой улице появится первый прохожий. Затем позвала его в дом, чтобы мальчик приготовил завтрак в тот момент, когда соседи стали выходить из своих домов, направляясь на работу. После завтрака Гарри прибрал кухню и отнес белье в стирку до того, как тётка отправила его работать на задний двор. Живая изгородь надежно скрывала мальчика от взоров соседей, и он нашел под ее сенью укрытие от жаркого полуденного солнца над головой.
Пока Петуния Дурсль и её жирный сыночек Дадли прятались от жары за прохладными стенами гостиной, Гарри трудился, сглатывая сухим горлом, борясь с тошнотой и головокружением, вызванным перегревом и обезвоживанием. В животе урчало от голода. С момента последнего приема пищи прошло три дня (если так можно назвать половинку кусочка черствого хлеба с ломтиком старого сухого сыра), от голода он ослабел. Но жара и жажда пересилили голод, и даже если бы сейчас еда была доступной, Гарри сомневался что смог бы проглотить хотя бы кусочек. Дернув очередную травинку, он пресек еще один наплыв головокружения. Если бы сейчас кто-нибудь посмотрел на мальчика, то увидел, как тот становится всё бледнее и бледнее; кожа приобретала зеленоватый оттенок из-за солнечных ожогов.
- Мальчик! – пронзительно писклявый голос Петунии отозвался звонким эхом, отскочив от горячей кирпичной стены. Гарри устало поднял голову и посмотрел на высокую худую женщину, стоявшую в дверном проёме. – Иди сюда!
Гарри, изо всех сил борясь с дурнотой, поднялся на ноги и отряхнул грязь с воспаленных рук. Побрел к ожидавшей его женщине, которая недовольно оглядывала его с ног до головы. – Заканчивай с прополкой. Я хочу, чтобы ты вычистил ванную наверху.
- Да, тётя Петуния, - прохрипел Гарри сквозь запекшиеся губы.
- И сними грязную обувь, прежде чем зайти в дом. Я не хочу видеть твои грязные следы на моём чистом полу. – Она развернулась, метнувшись внутрь.
Гарри присел на крыльцо и снял драные, большие не по размеру кроссовки. Тщательно стряхнул пыль и грязь с рваных штанов, вошел в дом и устало поднялся по лестнице на второй этаж. Как ни странно, он был рад новой тяжелой работе, но тётке предпочел об этом не говорить. Чистка ванной давала доступ к воде, и он воспользовался этим, едва успев прикрыть за собой дверь. Он повернул кран с холодной водой, жадно припав к своеобразному источнику потресканными губами. Вода не только утолила его жажду, но и наполнила пустой желудок, пусть на короткое время, но всё же… Он торопливо пил, потратив на это несколько минут, прежде чем неохотно отстранился от крана. Пить ещё хотелось, но маленький желудок не мог принять в себя слишком много, как хотелось. Вместо этого, Гарри ополоснул лицо и шею и с облегчением вздохнул – прохладная вода немного сняла с обгорелой на солнце кожи зуд и жжение.
На лестнице послышались шаги. Они были обычными, торопливыми, а не громоподобными, как ходил кузен. Мальчик схватил чистящее средство и тряпку из-под раковины и начал усиленно её очищать. Тётя со стуком распахнула дверь, заставив его вздрогнуть.
- Оставь дверь открытой, - прорычала Петуния. – Я должна видеть, что ты не отлыниваешь от работы, бесполезный мальчишка!
- Да, тетя Петуния, - прошептал Гарри, склоняясь над раковиной. Спорить было бесполезно. Под злобное сопение тетки, он очистил дно от темных маслянистых пятен. Дадли и дядя Вернон использовали масляные гели для укладки волос, оставляя жирные разводы на фарфоре, с которыми Гарри вел постоянную борьбу. Дядя Вернон был довольно скрупулезен в их применении, зато кузен умудрялся забрызгать всё вокруг. И Гарри подозревал, что тот делает это специально, чтобы у Гарри было как можно больше работы. Но мальчик никогда не жаловался.
Любая жалоба приводила к серьезным последствиям, это Гарри усвоил ещё в младенческом возрасте. Он держал все обиды в себе, не желая давать тёте и дяде лишнего повода наказать его. Хотя и без этого он огребал по полной.
Его последним наказанием послужила очередная ложь Дадли. Кузен разбил одну из своих машин на дистанционном управлении о стенку нового солярия Дурслей, оставив трещину на дорогом стекле. Затем, естественно, обвинил в этом Гарри - вся история была явно высосана из пальца, - и Гарри заработал дополнительную работу по дому, лишение какой-либо еды и воды и безжалостную порку ремнем со стороны дяди Вернона. Гарри невольно потер потемневшие фиолетовые синяки на заднице и бедрах от несправедливого наказания, и в нём вновь колыхнулось негодование, иногда вспыхивающее в сердце мальчика.
Он устало тер заляпанную раковину очистителем, вызывающим жжение в маленьких израненных руках. Под раковиной лежала пара желтых резиновых перчаток, но они принадлежали тёте Петунии, и Гарри было запрещено ими пользоваться, поскольку тот может «растянуть или порвать их», - оскалилась тетка, когда мальчик попросил разрешения взять их.
Он позволил мыслям вяло течь своим чередом, пока работал, возвращаясь к счастливым воспоминаниям о Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. Он скучал по школе… до резей в животе. Скучал по своим друзьям: Рону, Гермионе, лесничему Хагриду. Скучал по урокам, квиддичу и еде в Большом зале. И даже, как ни удивительно, о занятиях два раза в неделю с профессором Снейпом. Не то, чтобы Гарри любил дополнительные уроки или с удовольствием делать домашнее задание, но… это была спокойная безопасная атмосфера в квартире профессора, которую он так любил.
За воспоминаниями, Гарри закончил с раковиной и перешел к унитазу. Ему припомнилось, как он сидел за столом Снейпа, делая свои задания; тишину комнаты, нарушаемую лишь треском огня в камине и скрипом пера… От Снейпа веяло надежностью и покоем, когда угрюмый профессор читал у камина… Их вечерний ритуал чаепития с печеньем. Гарри не знал, каково это, иметь настоящую семью и настоящий дом, где он был бы в безопасности, и где ему были бы рады, но он вспоминал свои вечера со Снейпом. Иногда, как сейчас, когда мальчик чувствовал себя особенно одиноким, он представлял: на что бы это походило, какие бы он испытывал чувства… если бы жил с человеком, который бы не ненавидел его? С кем-то, кто бы заботился о нём: кто был бы уверен, что он сделал домашнее задание; проконтролировал, хорошо ли он поел; спросил, как он себя чувствует. От таких фантазий становилось тоскливо и заставляло чувствовать себя более одиноким, чем обычно.
Гарри отбросил подобные мысли, ополоснул и вытер унитаз и принялся за уборку ванной.
Какой смысл думать об этом? Просто дурацкая мечта. Это не значит… что Снейп… заботливый.
Он проглотил ком в горле.
Если бы он заботился, то написал, как и обещал… Я должен был догадаться, что не стоит этому верить!
Крепко сжав губку, Гарри молча ругал себя, разочарованно стоя над грязной ванной.
Ты прекрасно знаешь, не стоит верить тому, что говорят взрослые… они всегда подводят. Возможно, и друзья тоже. Рон и Гермиона не прислали ни одного письма. Я вообще не получал никаких писем с тех пор, как уехал из школы.
На самом деле, Гарри не был особо удивлен, что Рон… этот рыжий не прислал ни строчки. У него и в школе были проблемы с ответом на письма из собственного дома. Этот факт не укладывался у Гарри в голове. Он был уверен, если бы у него были мать или отец, он бы писал им почти каждый день! Но Гермиона могла ему написать, по крайней мере, хоть бы раз.
Они просто заняты… дома со своими семьями, и весело проводят время. Они просто забыли обо мне… разве можно их винить? Возможно, они больше не хотят меня видеть…
Гарри приподнял плечо и вытер невольные слезы о рубашку.
Прекрати! Плачь для малышей! Тебе уже почти двенадцать! Что плакать об этом? Слезами горю не помочь. Что с того, что они забыли про тебя? Что у тебя нет друзей? Ты снова один. Ничего нового.
Гарри ополоснул ванную, затем прогнулся назад, разминая ноющую спину. И вновь горькая тоска окутала его своим покрывалом.
Вот она - твоя жизнь. Пора привыкнуть к ней. Никто тебе не поможет. Ты можешь надеяться только на самого себя, как всегда.
Вдруг Гарри почувствовал внезапную смелость. Бросив губку по раковину, он убрал моющее средство и вытер руки. Решительно спустился вниз по лестнице. Когда он вошел на кухню, тётя Петуния обернулась от раковины, где наполняла цветочную вазу. Женщина недовольно посмотрела на мальчика.
- Ты закончил уборку в ванной комнате? Она должна быть безупречной, мальчик. Иначе ты будешь убирать в ней снова и снова.
Гарри ничего не ответил. Просто холодно смотрел на тетку.
- Ну? – Петуния неприятно нахмурилась. Гарри едва подавил внезапное желание рассмеяться.
Вы думаете, что умеете хмуриться? Слишком самонадеянно с вашей стороны, леди! Вы должны как-нибудь увидеть Снейпа… чтобы понять, как на самом деле выглядит угрюмый вид!
- Я могу немного поесть? – тихо спросил Гарри. Часто моргая, Петуния уставилась на мальчика. – Я не ел уже три дня. Я ослаб. И если вы действительно хотите, чтобы у меня хватило сил работать на вас, вы должны меня покормить, - вежливо продолжил он, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться. Это не было вызовом, просто констатация фактов.
По лицу Петунии скользнуло отвращение. Гарри видел гневное отрицание и язвительное оскорбление, мелькнувшее следом, а так же проблеск чего-то непривычного в её глазах-бусинках. Он стоял неподвижно, отказываясь отступать.
- Хорошо! – наконец выпалила она, горделиво выпрямившись в жестком неодобрении. Кивнула в сторону холодильника. – Сделай себе бутерброд, и побыстрее. Я хочу, чтобы ты пропылесосил наверху и сменил всё постельное белье до того, как дядя вернется домой.
Гарри сделал шаг в сторону холодильника, не смея поверить, что его просьба была удовлетворена. Петуния вернулась к своим цветам, полностью игнорируя ребенка. Он сделал себе бутерброд с ветчиной и сыром и неспешно умял его у стола. Он был слишком слаб, чтобы с удобством расположиться за столом. Тем более, обеденный стол предназначался для семьи, а не для таких нежелательных маленьких уродцев, как он. Гарри ел медленно, откусывая крошечными кусочками. Он был слишком голоден, но прекрасно знал: его желудок сейчас не способен воспринимать большее количество пищи. Осторожно наблюдая за теткой, у него хватило мужества налить себе стакан молока. Он ждал, что она воспротивится – она никогда ничего не давала ему, кроме воды, - но он полюбил молоко с тех пор, когда впервые попробовал его в Хогвартсе. К облегчению, тётка скривилась, но промолчала.
Гарри запил последний кусок бутерброда холодным молоком, удивляясь своей маленькой победе над тётей. Интуиция подсказывала: не стоит заходить слишком далеко. Если потребовать большего, Петуния быстро пожалуется на него дяде Вернону, тогда Гарри получит очередную взбучку. Последняя порка была слишком жестокой, он едва сумел сдержать слезы, пока дядя не вышел из комнаты. Но, по крайней мере, тётя разрешила ему поесть. Возможно, если он продолжит выполнять свою работу без жалоб, оставаясь почтительным и покорным (внешне, по крайней мере), он будет в состоянии убедить её сделать это снова. Гарри критически рассмотрел создавшуюся ситуацию со всех сторон. Он привык к голоду – он мог обходиться без еды двое суток, прежде чем его настигало головокружение. Он только спрашивал себя – когда он стал таким слабым?
Чувствуя себя намного лучше, Гарри, после скудной трапезы, убрал за собой, вымыв стакан и тщательно стерев все крошки. Затем поднялся наверх, чтобы вернуться к работе, указанной тётей. И он был рад, что она была в доме, подальше от палящего солнца.
Минерва подписала отчет, лежавший перед ней, и со вздохом положила его на готовую стопку. Наконец-то!
Она сняла очки и потерла усталые глаза. Ведьма работала в течение многих часов, рука болела от долгой писанины. Распрямила сведенные судорогой пальцы и попыталась задушить тлеющую внутри искру негодования.
Когда учебный год закончился. Минерва окопалась в документах, рискуя быть заживо погребенной под оными. По причинам, известным лишь ему одному, Альбус решил взять три недели отпуска, едва последний студент покинул стены Хогвартса, вместо того, чтобы взять его в середине лета, как большинство преподавательского состава. Это означало, что приведение в порядок всего объема документов за весь год легло на плечи заместителя директора. За последние две недели, пока директор отдыхал в Уэльсе в гостях у брата, по-видимому, развлекаясь с огромным количеством племянников и племянниц, Минерва потратила долгие изнуряющие часы за столом за написанием не только своих собственных отчётов как профессора и декана факультета, но и перепахала кучу бумажной работы, необходимой для Попечительского совета, и для Департамента Министерства образования. Это было задачей, которую они поровну разделяли с Альбусом… а сейчас она осталась с носом! Не то, чтобы ведьма возражала против работы. Она была целиком посвящена школе и взяла на себя обязанности заместителя директора вполне осознанно. Но она не ожидала, что будет полностью вымотана к началу лета.
Она откинулась на спинку кресла и налила себе еще одну чашку ароматного горячего чая из самоподогревающегося чайничка, стоявшего на её столе. Усталые мысли вновь вернулись к теме, далекой от её разума – к Гарри Поттеру. Она хотела съездить в Суррей и проверить, как поживает её студент, как только управится с делами. Но огромный груз бумажной работы и бесконечных требований на время отложили это желание. Технически, пока Альбуса не было в школе, она в принципе не могла покинуть стены Хогвартса. Согласно школьному Уставу, один из них – либо директор, либо его заместитель, - должны находиться в школе, даже когда в ней не было студентов.
Минерва сказала себе, что несколько недель особой погоды не сделают. Хотя она подозревала, что Гарри не был счастлив дома, но логика подсказывала – по крайней мере, там он был в безопасности. Тем не менее, её грызла совесть. За этот год она полюбила тихого, спокойного, добродушного мальчика. Она обещала Северусу, что проверит, как там Гарри, и она хотела… нет, она нуждалась убедиться лично, что с мальчиком всё в порядке.
Минерва посмотрела на уменьшившуюся стопку незаконченных отчетов на своём столе, затем развернулась, глядя в окно позади себя. Было поздно – почти сумерки, - она вновь пропустила ужин. Внезапно ведьма жестко ударила ладонью о подлокотник.
К чёрту Устав! К чёрту доклады! Пошли нахрен Министерство и Попечительский совет - и Альбуса тоже к чёрту, если на то пошло! Все они подождут!
Завтра!
Завтра первым делом после завтрака я проведаю Гарри! Я ненадолго… совсем чуть-чуть, чтобы убедиться, что с мальчиком всё в порядке.
Почувствовав себя намного лучше, когда тревожные мысли улеглись, Минерва встала из-за стола и позвала домового эльфа. Она решила съесть легкий ужин у окна в гостиной, где могла наблюдать за последними лучами уходящего солнца, наслаждаясь свежим вечерним воздухом. Хоть какое-то разнообразие.
@темы: Поттериана, Перевод
-
-
23.11.2015 в 19:34После довольно скучной лекции о противоядиях, Северус отклонил вежливое приглашение от нескольких своих коллег присоединиться к ним за ужином. Тяжело передвигаясь от усталости, он неспешно прошел через вестибюль, на минуту остановившись у стойки администратора.
- Была для меня сова? – поинтересовался он.
Ведьма за стойкой проверила входящую корреспонденцию.
- Нет, профессор Снейп.
Северус нахмурился.
- Очень хорошо. Если прибудет, пожалуйста, немедленно доставьте послание ко мне в номер. И еще, через час я хотел бы заказать легкий ужин.
- Конечно, профессор.
Северус поднялся вверх по лестнице и направился вглубь коридора второго этажа. Вошел в убогий, скудно обставленный номер эконом-класса, расположившийся в самом конце коридора возле служебной подсобки. Вряд ли его можно было назвать комфортным. Комната была маленькой: узкая кровать, маленький стол, один стул и тесный платяной шкаф – это всё, что уместилось в каморке. Одинокое окно выходило в проулок, заставленный мусорными баками. Сквозь тонкие стены легко просачивался шум из подсобки по соседству. В номере не было даже камина. И если бы Северусу нужно было связаться по каминной сети, то ему пришлось бы воспользоваться общественным камином, расположенным в холле.
Единственным преимуществом, которым обладала его комната, было одиночество. Она была слишком мала, чтобы в ней разместилось более одного волшебника. Из-за огромного наплыва волшебников, прибывших на Симпозиум Зельеваров, отель был переполнен до отказа. А близлежащий магический отель находился довольно далеко и в менее привлекательном районе. Большинство участников конференции, которые хотели бы остаться в отеле, - даже те, кто, как и Северус, читали лекции – были вынуждены делить комнаты с другими постояльцами. Северус категорически отказался от подобного соседства, не желая идти на компромисс. Он предпочел свою душную тесную комнату перспективе совместного проживания в более комфортабельном двухместном номере отеля с другим волшебником.
Северус запер дверь, наложив на нее оберегающие чары, и распахнул несуразное окно. Затхлый воздух всколыхнул легкий морской бриз, идущий со стороны порта. Мужчина неторопливо освободился от своих темных одежд и принял долгий охлаждающий душ. Он почувствовал себя намного лучше, смыв липкий пот с тела и тщательно вымыв сальные волосы мягким шампунем. От того, что он долгое время простоял над кипящим котлом, сделало его волосы чрезвычайно жирными, и ему порой приходилось мыть их дважды, чтобы добиться их чистоты. Северус изобрел специальный шампунь именно для этой цели: по крайней мере, его изобретение справлялось с поставленной задачей намного лучше, чем любой, ранее испробованный продукт. Было немного дороговато варить его самостоятельно, таким образом, профессор использовал его крайне экономно.
Как успел подметить профессор, длинные жирноватые волосы были общей проблемой всех зельеваров. У одного отчаянного алхимика с симпозиума вообще была выбрита голова. Он объяснял это тем, что подобный метод – единственное средство справиться с профессиональным неудобством. Северус не был готов к столь кардинальному решению, но эта проблема возбудила в нем профессиональный интерес.
Его собственный сальные пряди не доставляли особых проблем. Снейп не был тщеславным человеком; он был равнодушен к своей внешности, зная, что окружающие считали его малопривлекательным мужчиной. Он был скрупулезен в своей личной гигиене и гордился обычно скромным одеянием. Его одежда была всегда чиста и опрятна, мантия – отглажена, а ботинки начищены. Но Северус никогда не предавал особого значения своим волосам, кроме как помыть их и тупо подровнять кончики.
Однако судя по частоте обсуждения данного вопроса на симпозиуме, было ясно: многие зельевары были более тщеславны, чем он сам. На самом деле, многие его коллеги так расстраивались и отвлекались на данную проблему, что Северус был заинтригован представившейся перед ним возможностью. Видимо, кроме Северуса, даже лучшие из них не имели особого успеха в изготовлении собственных средств гигиены. Зельевар решил пересмотреть свой собственный рецепт шампуня, когда он вернется домой в стены родной лаборатории с целью улучшить его формулу. На основе разговоров, которые он слышал, зельевары всего мира готовы заплатить втридорога за любой товар, что избавит их от неприятного побочного эффекта своей профессии. Если Северус разработает превосходный шампунь и предложит его непосредственно своим коллегам зельеварам, то, возможнее, это дело окажется весьма прибыльным. Он успел сделать несколько пометок по поводу ароматов и добавок, которые могут улучшить базовую формулу.
Северус обернулся в легкий халат, чтобы открыть дверь, когда для него доставили ужин. Он усмехнулся, глядя на задиристого официанта, который принес ему поднос, сунул оскорбительно скудные чаевые и захлопнул дверь перед его носом. Затем сел за небольшой шаткий столик и с удовольствием съел свой ужин в полном одиночестве.
По крайней мере, он должен был быть доволен. До сих пор всё было прекрасно. Зельевар посетил несколько действительно интересных лекций и был вдохновлен совместным обменом знаний, теории и практики с лучшими из лучших Мастеров Зелий Европы. И был вынужден, хоть и неохотно, поблагодарить Альбуса за то, что тот смог его уговорить его съездить на симпозиум. Будучи не особо общительным, Снейп должен был признать: время, проведенное с такими же увлеченными, как он, натурами, весьма омолодило профессора.
Его собственное выступление имело ошеломительный успех! Резкая, высокомерная манера поведения Северуса среди коллег не особо способствовала дружбе с ним. Но, несмотря на его личную непопулярность, каждый хорошо информированный зельевар, присутствовавший на конференции, знал о блестящем мастерстве Северуса Снейпа. В тот день лекционный зал был забит до отказа. В одной из самых крупнейших аудиторий для почтенных алхимиков были поставлены дополнительные стулья, молодые, менее именитые зельевары были вынуждены подпирать стены спинами. Все заданные вопросы и последующие ответы после лекции были встречены восторженным оживлением: профессор не успел уложиться в отведенное ему время. Организаторы симпозиума были вынуждены попросить его закругляться, жалуясь (одно из немногих развлечений Северуса!), что почти никто не пришел на два выступления, проводимых в это же время. Дискуссия продолжилась, плавно перетекая в холл, пока Северус был вынужден проталкиваться сквозь восторженную толпу поклонников, принимая многочисленные поздравления, чтобы буквально сбежать в свой номер.
Награда, которую организаторы настаивали вручить Северусу, будет вручена не ранее следующего вечера на заключительном банкете симпозиума. Правда, самого Северуса это волновало меньше всего. Дрянной трофей и упоминание в нескольких периодических изданиях ничего не значили для него, по сравнению с похвалой и признанием его работы коллегами. Заразное волнение его коллег-зельеваров за его успехи и достижения – вот величайшая награда Северуса, хотя он никогда не признался в этом вслух.
Но даже собственный профессиональный триумф не мог облегчить задумчивого недовольства, которое изводило его. Северус задумчиво глядел на остатки ужина – его мысли были отнюдь не радужными. События, произошедшие в конце учебного года, и возможное возвращение Темного Лорда следовали за ним по пятам. Более насущной проблемой стояло беспокойство о том, кто предупредил его об опасности… Гарри Поттер.
Должно признать, Снейп был раздражен Поттером… раздражен и немного разочарован. Он сам предложил мальчишке переписываться с ним в течение лета – не тривиальная концессия для одинокого профессора. Он не только написал первым, но и послал ему три (три!) письма – и, стоит заметить, все из Франции, - а этот грубый эгоистичный мальчишка не потрудился ответить. Поттер же не удосужился даже послать простого уведомления об их получении!
-
-
23.11.2015 в 19:36Интересно, а если в этом виноваты его маггловские родственники? Мальчик упоминал, что его дядя ненавидит сов… он даже отослал свою любимую сову в Нору на целое лето… Возможно, маглы перехватывают его письма – удерживают или даже уничтожают их.
Северус вздохнул. У него было плохое предчувствие на счет истинного положения дел Поттера. Ему на самом деле необходимо проведать мальчика.
Жаль, что я вынужден остаться до конца конференции. Но я должен забрать глупую награду – это главная причина, по которой Альбус, во-первых, послал меня сюда. А еще, немного шпионской деятельности Ордена… Италия и Балканы! На это может потребоваться несколько недель, чтобы установить контакты и завершить миссию.
Cеверус покачал головой, встал из-за стола и потянулся к своему багажу, чтобы достать чистый пергамент. Взяв перо и чернила, он написал послание для Минервы. Ведьма обещала присмотреть за Поттером – он будет ждать её сову нынче вечером. Если она ответит с заверением, что всё хорошо, то он продолжит свой запланированный маршрут. Если нет… ну, он пересечет этот хлипкий мост, чтобы понять, что происходит, - решил зельевар.
- Мальчик! Ты ещё не закончил с лужайкой? – Пронзительный голос женщины с кислым лицом было слышно за полквартала.
Ответ мальчика был более мягким:
- Да, тётя Петуния. Я только уберу косилку.
- Так пошевеливайся! – рявкнула женщина с крыльца, ведущего на кухню.
Под постриженными ухоженными кустами, росшими по периметру двора, расположилась худенькая полосатая кошка, наблюдая за происходящим огромными немигающими глазами. Она была гордой, холеной кошкой с уникальными черными ободками вокруг глаз. Её длинный хвост со свистом рассекал воздух, мечась из стороны в сторону, выдавая волнение. Пронзительный неподвижный взгляд впился в тощего темноволосого мальчишку – тот с трудом затащил тяжелую газонокосилку в сарай и направился через двор к женщине. Рваная, не по размеру большая футболка прилипла к мокрой от пота спине, сам он двигался с трудом, словно каждый шаг для него был болезненным.
- Хватит бездельничать! Что с тобой, мальчик? – усмехнулась женщина.
Мальчик пожал плечами и болезненно сморщился.
- Загар, - пробормотал он устало.
- Ох, прекрати ныть. Немного солнца еще никому не помешало, - она шмыгнула носом, затем указала на банку с краской, стоящей на крыльце. – Нужно немного освежить сарай, наложив один слой краски. Лоток и валики внутри. И не стоит растягивать это на весь день. Твой дядя хочет до ужина очистить сточные канавы.
Мальчик моргнул за большими стеклами очков, пот и сок от скошенной травы заливали ему глаза.
- Можно мне немного воды, пожалуйста? – тихо спросил он.
Женщина окинула его сверху вниз презрительным взглядом, словно от него несло чем-то дурным, и сложила руки на груди.
- Если хочешь… - чопорно произнесла она. – Используй шланг… Не трать воду впустую, наводя вокруг беспорядок. – Она прошла внутрь. – И займись, наконец, сараем! – предупредила она, хлопнув дверью.
Кошка зашипела, издав низкий грудной рык. Она легко впивала остро заточенные когти в каменную землю с диким блеском в глазах. И наблюдала, как мальчик волочил ноги к садовому шлангу, который был намотан на стойку у задней стены. Тот открыл кран, нервно поглядывая в сторону окна, позволив достаточно пробежать нагретой на солнце воде в шланге, чтобы пропустить её. Потом нагнулся и припал губами к более прохладной, нетерпеливо сглатывая большими глотками. Утолив жажду, мальчик поднял шланг над головой, вздохнув от облегчения, когда вода намочила ему голову. Он помыл свои грязные очки, плеснул водой на загорелые щеки и шею. Резкий стук, раздавшийся из окна, выдернул его из короткой передышки. Он выключил воду и вернул шланг на стойку с тщательной точностью. Когда каждый оборот был безупречно выровнен, он взял краску и направился к сараю, чтобы приступить к следующей работе.
-
-
23.11.2015 в 19:37Никем не замеченная кошка медленно ступила из своего укрытия на соседский газон. Сердито рассекая воздух хвостом, она целенаправленно затрусила прочь, перебежав три лужайки, и нырнула под забор в маленький неопрятный дворик. Он был полной противоположностью стерильной сказочной красоты двора Дурслей. Небрежные клумбы, заросшие чахлыми сорняками, заросшая лужайка и огромное изобилие ярких красочных цветов. Яркие скворечники, поилки для птиц и кормушки висели на вервях двух карликовых яблонь. В углу громоздились старые медные солнечные часы. Толстые усики ирландского мха любовно укутывали каменную садовую дорожку. Единственным местом, за которым действительно ухаживали со всей тщательностью, была грядка с целебными травами. Всё остальное место занимали многочисленные миски и тарелки, в которых находились вода и корм для кошек – пушистых обитателей этого места, которые с любопытством наблюдали за кошкой, вторгнувшейся на их территорию.
Пришлая кошка проигнорировала местных обитателей, уверенно направляясь к чёрному входу. Сев на крыльцо, она громко мяукнула. Спустя несколько настойчивых рулад, дверь, наконец, открылась. Из проёма осторожно выглянула неряшливо одетая пожилая женщина, удивленно поглядывая на вновь прибывшую. Её старый поношенный халат видал лучшие дни, изношенные ботинки «просили каши». Пряди редеющих седых волос выбились из-под розовой сеточки на голове. Но, казалось, она была абсолютно равнодушна к своей растрепанной внешности. Она уставилась на кошку, и её морщинистое лицо озарилось довольной улыбкой.
- Минерва! Какой приятный сюрприз! Входите! – Она толкнула дверь, жестом приглашая гостью в дом.
Кошка проскользнула мимо нее, войдя через прихожую в скромную кухню. Она села, дернула носом, и вокруг нее замерцал воздух. С поразительной скоростью она с лёгкостью приняла истинную форму, увеличиваясь прямо на глазах.
Минерва МакГонагалл сняла свою высокую остроконечную шляпу вниз. Вздохнула, расправила складки своей длинной темно-зеленой мантии и поклонилась старухе.
- Добрый день, Арабелла. Простите за беспокойство. Можно я не надолго воспользуюсь вашей каминной сетью?
- Ну, конечно, дорогая! – улыбнулась женщина. – Чувствуйте себя как дома! Как приятно увидеться с вами! У меня редко бывают гости. Я приготовлю нам чаю, хорошо? Пожалуйста, присаживайтесь.
- Спасибо, Арабелла. – Минерва надменно оглядела с полдюжины кошек, бродивших по комнате. Она вытащили из-за маленького обеденного стола стул, и впилась взглядом в толстого кота, развалившегося на нём. Кот взглянул на хмурую ведьму и спрыгнул вниз, крадучись ускользнув в гостиную.
- Я только поставлю чайник, - Арабелла Фигг суетилась на кошачьей кухне. - Боже мой, Минерва, давненько мы не виделись, верно? Последний раз это было как раз через несколько дней после… ах, ну, да. Это были темные времена, не стоит их вспоминать. Что привело вас в Суррей?
Минерва удобно расположилась за столом.
- Я просто заехала, чтобы проведать маленького Гарри Поттера.
- Давно пора! – фыркнула Арабелла, ставя чайник на плиту с громким стуком. – Слишком мало, слишком поздно, если вы спросите меня. И всё же я рада, что хоть кто-то решил это заметить.
Минерва моргнула, удивляясь столь внезапной тираде:
- Что вы имеете в виду?
- Я много лет умоляла старого дурака проявить хоть чуточку внимания к бедному ребенку, - фыркнула Арабелла. - Самое время, чтобы он прислушался к моим словам.
Минерва уставилась на неё, пытаясь понять сердитые слова женщины.
- Старый дурак?
- Дамблдор, конечно! – припечатала Фигг. – Я никогда не смогу понять этого человека. Он пошел на всё, разбираясь с различными хлопотами, взяв все расходы на себя, чтобы разместить меня здесь. Знаете, он мог бы прислушаться ко мне… - она осеклась, нервно расставляя чашки и блюдца. – Поймите, не то, чтобы я жалуюсь. Это прекрасный крошечный дом, и мои доходы больше, чем я зарабатываю. Но я слишком мало могу хоть что-нибудь сделать для бедного мальчика.
- Бедного мальчика? – переспросила Минерва в надежде вызвать ведьму на разговор.
К счастью, болтливой старой сквиб не нужно было поощрение.
- Гарри такой милый, вежливый мальчик. На мой взгляд, он заслуживает более счастливой доли, чем проживание у Дурслей. Я много раз говорила директору школы, что они слишком жестоки к ребенку. И этот его жирный кузен – препротивнейший мерзкий тип! – мелкий террорист, наводящий ужас вместе со своей бандой на всю округу, издевающийся над маленькими детьми. Но, боюсь, хуже всего приходится Гарри. Конечно, родители никогда не останавливают его! Я слишком незаметна, чтобы услышать, что порой говорит Петунья Дурсль! И не удивлюсь, если с этими издевательствами они поддерживают своего сына. Они совершенно не заботятся о маленьком Гарри. Я думаю, они позволяют жить у себя ребенку не из-за сострадания, а из-за бесплатной рабочей силы.
- Я сегодня наблюдала, как Гарри выполнял работу на улице, - осторожно согласилась Минерва.
- Сегодня? Вы имеете в виду, каждый день? Уверена, что он так же делает всю внутреннюю работу по дому, пока Петуния и её жирный сыночек отсиживают свои задницы в мягких креслах, - зло хихикнула Арабелла. – Право, они очень пожалели, когда отправили Гарри в Хогвартс. Потерять личного домового эльфа! Дурсль вынужден был заплатить бригаде садовников, чтобы содержать двор в порядке в отсутствии Гарри. А к Петунии два раза в неделю приходила женщина, чтобы делать уборку, - кивнула Арабелла, зная, о чем говорит. – Вы же не думаете, что эта ленивая парочка будет самостоятельно следить за всем, чтобы сохранить свой статус на улице? При всех своих сетований, держу пари, что они рады заполучить рабский труд мальчика на всё лето.
-
-
23.11.2015 в 19:37- Даже слишком! Знаете, что они сказали всей округе, когда отправили Гарри в школу? – усмехнулась Арабелла. – Они растрезвонили всем соседям, что отослали его в исправительную школу для малолетних правонарушителей. Можете себе представить? Нежный, вежливый мальчик Гарри – преступник? – проворчала женщина. – Вот ещё! Никчемные людишки, эти Дурсли. – Она принялась разливать по чашкам чай, попутно доставая банку со слегка несвежим печеньем, не замечая скептического взгляда Минервы.
- Гарри говорил вам об их отношении к нему?
- О, этот милый мальчик никогда не жалуется. И не только мне, я предполагаю. Он действительно не знает меня. Мы редко видимся. В лучшем случае, несколько раз в году.
- В самом деле? И всё?
Арабелла кивнула, вдыхая аромат чая.
- Дурсли оставляет его со мной, когда идут на какое-либо семейное торжество: пикник, дни рождения, праздники и так далее. Они не принимают Гарри в свои забавы. Гарри не знает о моей договоренности с Дамблдором. Но, конечно, когда он здесь, я стараюсь сделать для него всё возможное. И обязательно кормлю его, - мальчик слишком худ, - не думаю, что она кормит его правильно.
Минерва нахмурилась, вспомнив тощего бледного мальчика, который шел на праздник Распределения менее года назад.
- А эта одежда! Она всегда слишком большая для него! Старые обноски жирной глыбы, словно у них нет лишнего пенса, чтобы потратить на бедного ребенка… Это несправедливо, когда кузен завален бесконечными обновками и огромным количеством игрушек, чем может уместиться на полку. Безобразие! Эти скупые свиньи могли сэкономить пару фунтов, чтобы купить Гарри приличную одежду, если бы действительно заботились о нём. Гарантирую!
- Вы говорили об этом директору школы? – поинтересовалась Минерва, стараясь скрыть нарастающую ярость.
- Конечно! Иначе, для чего я здесь? Раз в год старик звонит мне и получает полный отчёт. Я много лет говорила ему, что это непригодный дом для мальчика-который-выжил! Гарри заслуживает лучшего – поверьте, Минерва! – любой ребенок заслуживает лучшего! Но Дамблдор никогда не обращает на меня внимания. Говорит, что мальчик здесь в полной безопасности! ХА! – насмешливо фыркнула Арабелла. – В безопасности от кого, хотелось бы мне знать! От скупости Дурслей или от хулигана кузена! Это просто неправильно, - вздохнула она. – Однако я рада, что вы пришли, Минерва. Как говорится, лучше поздно, чем никогда. Кто-то должен вразумить директора. Возможно, вам повезет больше, чем старой сквиб.
- О, не волнуйтесь. Я обязательно поговорю с ним, - твердо поклялась Минерва. – Думаю, именно сейчас я нуждаюсь в каминной сети как никогда.
- Конечно, дорогая. В сахарнице есть немного летучего пороха. – Старушка двинулась к большому камину у дальней кухонной стены. – Я не держу много. Только на случай чрезвычайных ситуаций: в случае, если мне когда-нибудь понадобиться связаться с директором.
- Уверяю, я принесу вам мешочек. Возможно, сейчас мне придется использовать большую часть порошка, - Минерва посмотрела на горстку летучего пороха в своей руке и встала на колени перед камином. - У меня есть кое-что, что лучше сказать, глядя в глаза. Спасибо за гостеприимство, Арабелла. Полагаю, в скором времени я свяжусь с вами.
- В любое время, Минерва! Это так приятно видеть кого-то из старых знакомых, - улыбнулась Арабелла.
- До свидания, Арабелла. – Минерва бросила щепотку летучего пороха в камин и наклонилась ко вспыхнувшему зеленому пламени.
Где-то в Уэльсе ничего неподозревающий Альбус Дамблдор наблюдал за счастливым выводком своей племянницы, играющим в нечто, отдаленно напоминающее квиддич. Он отвел взгляд, сидя в удобном шезлонге, когда из дома прихрамывая, вышел его младший брат в сопровождении статной ведьмы. Ему хватило одного мгновения, чтобы заметить мрачное выражение лица своего заместителя, от чего всё благодушное настроение, сопровождавшее мага в течение дня, было спущено в сточную канаву. Альбус поднялся навстречу, приветствуя гостью.
- Минерва! Какая приятная неожиданность!
Профессор Минерва МакГонагалл, очевидно, была иного мнения, не находя в их встрече ничего приятного. Но она любезно кивнула Аберфорту.
- Я связалась по каминной сети, чтобы узнать, могу ли я поговорить с вами, директор. Ваш брат любезно предложил мне пройти в дом.
- Отлично! Спасибо, Форти. Моя дорогая Минерва, вы выглядите очень расстроенной. Что-то случилось? Надеюсь, в Хогвартсе никаких проблем?
- Не в Хогвартсе, - решительно ответила Минерва с отчетливым осуждением в недовольном взгляде. - Но, да, кое-что действительно является неправильным… и возмутительно грубым, уверяю вас.
- Что же это? – обеспокоенно спросил Альбус.
- Гарри Поттер, - зловеще ответила Минерва.
- Гарри? Он ранен? Болен? Ему нанесли вред? Что случилось?
- Вред? Это зависит от вашего определения вреда, Альбус. То, что произошло, видно, уже происходит в течение достаточно долгого времени – его маггловские родственники!
- А-а-а… - в голубых глазах Дамблдора зажглась искра понимания, сглаженная спокойной решимостью. – Да, конечно. Возможно, нам стоит обсудить всё в частном порядке. – Он повернулся к брату, с любопытством наблюдавшим за ними. – Прости, Форти, кое-какие школьные дела. – Альбус слегка поклонился. – Пойдем, Минерва, прогуляемся вдоль реки. Ты позволишь, Форти?
- Конечно, дорогой. – Аберфорт проворно занял освободившееся кресло брата, весело помахав рукой им в след. Едва пара отошла прочь, он отметил жесткую осанку и проявление сурового гнева в лице сопровождающей его брата ведьмы. Криво усмехнувшись, он покачал головой. Внезапно маг очень обрадовался, что он оказался не один, кого приводил в дрожь гнев грозной ведьмы.
-
-
23.11.2015 в 19:38Прогуливаясь, Альбус сопроводил явно взволнованную ведьму вниз по грунтовой дорожке к берегу реки, сцепив руки за спиной. Нахмурившись, он молча слушал рассерженную Минерву, когда та гневно рассказывала старому магу о том, что видела ни Тисовой улице в доме номер 4, подтверждающее наблюдения Арабеллы Фигг. Никто, кроме старого мага Альбуса Дамблдора, не мог выдержать яростного возмущения МакГонагалл с таким вселенским спокойствием. Он тщательно проигнорировал её тираду, кивая головой, пока она окончательно не выдохлась, придя в относительное спокойствие.
- Да-да, - согласился он. – Я довольно часто слышал жалобы миссис Фигг, хотя бедная старушка склонна к преувеличению. Я предполагал, что одиночество и желание чувствовать себя нужной способствовали к некоторому утрированию реальной обстановки.
- Я видела своими собственными глазами, как Дурсли относятся к Гарри. Поверьте мне, Альбус, Арабелла не преувеличивает! – настаивала Минерва.
- А вы? – с любопытством посмотрел на нее Альбус. – Вы заходили в дом?
- Нет, - призналась она сухо. – Я не была уверена. За кем я наблюдала, были заняты, и мне не хотелось, чтобы магглы заметили мое присутствие. В один момент я попыталась запрыгнуть на кухонный подоконник и понаблюдать, что происходит внутри, - надменно фыркнула ведьма. – Но эта женщина, миссис Дурсль, заметила меня. Можно подумать, она увидела боггарта. Она имела наглость напасть на меня – с метлой!
- О, вот это да! – на губах Альбуса заиграла улыбка.
- Не смешно! – рыкнула Минерва. – Эта больная преследовала меня до границ соседнего сада! Ей повезло, что я не прокляла ее на месте! – Минерва выпрямилась, мрачно засопев. – Но я видела достаточно вне дома, чтобы подтвердить свои подозрения, Альбус! Они не подходят мальчику! Они обращаются с ним хуже, чем с обычным домашним эльфом!
- Ну, я уверен, некоторая помощь по дому никогда не повредит любому ребенку, Минерва.
- Помощь? Рабский труд, вы имеете в виду? Покраска, покос, прополка – всё это в полуденный зной! Мальчик выглядит ужасно! Ребенок жутко обгорел на солнце – он чуть не упал в обморок от теплового удара, вот что я вам скажу! Ему практически пришлось умолять тётку о глотке воды! Он слишком худ – такое ощущение, что он не ел нормально уже несколько недель. И синяки! Я ничего не знаю о его дяде и тёте, но прекрасно понимаю, что они поощряют своего сыночка! Противный кузен со своей компанией не даёт ему прохода. Это было ужасно! Я едва удержалась, чтобы не проклясть всю семейку!
- Я знаю, Минерва, - печально вздохнул Альбус. – И осознаю, что дома Гарри не всегда был счастливым.
- Счастливым? – голос Минервы сорвался на фальцет.
- Но у каждой семьи бывают свои трудные времена, Минерва. Возможно, работа Гарри по дому была наказанием за какой-то проступок, - мягко предположил Альбус. – Мы оба знаем, каким порой непокорным может быть мальчик. Возможно, они надеялись, что домашние хлопоты займут его лишнее время, чтобы тот не попал в еще большие неприятности.
- Сомневаюсь, Альбус. Как говорит Арабелла, они всегда перегружают ребенка работой. Если бы вы только слышали, что они говорят ему! Они называют его «уродом», или того хуже! Они постоянно клевещут на него. Сегодня утром, прежде чем уйти на работу, я слышала, как эта свинья Вернон Дурсль назвал Гарри бесполезным бременем! А еще он сказал, что мальчишку следовало утопить при рождении! – Минерва дрожала от негодования.
- Слова, сказанные в гневе. Уверен, что он не это имел в виду, - мягко успокаивал Альбус. – Возможно, была какая-то ссора, и то, что вы увидели, было её горьким последствием. Зная Гарри, полагаю, он извинится за все нарушения, что совершил, и семья уладит свои разногласия. Не думаю, что мы можем их судить слишком строго за простую семейную размолвку, Минерва.
- Мы говорим не о семейной размолвке, Альбус, - настаивала на своем Минерва. – Мы говорим как минимум о пренебрежении и, возможно, злоупотреблении!
- Вы видели какие-либо конкретные доказательства жестокого обращения с ребенком? – осторожно спросил Альбус.
-
-
23.11.2015 в 19:39- Не совсем… Как я уже говорила, я не заходила в дом. Я не была уверена, что всё обойдется, если предстану перед его опекунами. Вы никогда не рассказывали мне о них во всех подробностях.
- Они – его единственные кровные родственники. Я говорю о её сестре и Лили, которая пожертвовала собой ради сына. Никто из волшебников и ведьм, желающих навредить Гарри, не сможет пройти сквозь этот барьер.
- А я, возможно, смогла бы?
- Конечно, смогли, - неохотно признал Альбус. – Это всегда входило в мои намерения, чтобы члены Ордена всегда могли оказаться около мальчика при чрезвычайных ситуациях. Но я рад, что вы не вмешались. Я обещал Дурслям, что их никто не побеспокоит из магического мира, пока Гарри находится под их попечительством.
- Вы им пообещали это? – Минерва бросила резкий взгляд в его сторону. – Вы разговаривали с ними в тот день, когда мы оставили у них Гарри?
Альбус мысленно скривился, но внешне остался весьма мягким и любезным.
- Всего лишь раз. Дурсли были очень встревожены, когда у Гарри неожиданно случился всплеск спонтанной магии. Я говорил с его тётей. Она была обеспокоена, не повлияет ли магия на членов её семьи. Я должен был уверить женщину, что небольшие «аварийные ситуации» Гарри ни в коем случае не причинят им вреда. Так же я ей сказал, что опёка защитит их, как и Гарри, от опасности.
- От опасности извне – вполне возможно. Но как на счёт опасности изнутри? – прошипела Минерва. – Что, если опасность поджидает Гарри со стороны этих магглов? Защитит ли опёка его от этой беды?
- Дурсли никогда не навредят мальчику. В конце концов, он их кровный родственник, - уверенно ответил Альбус.
Минерва посмотрела на него, словно увидела впервые. Было понятно, что она по-прежнему будет нуждаться в убедительных оправданиях, но Альбус абсолютно не волновался по этому поводу. Он был уверен в своих словах и знал, что преуспел в приводимых им доводах. И если заместитель директора ещё питала какие-либо опасения, было много других способов, чтобы смягчить их… пути, которые не хотелось бы использовать, но коими придется воспользоваться, если в этом возникнет необходимость. Это не первый случай, когда ему приходилось прибегать к крайним мерам, сохраняя весьма щекотливую ситуацию, касаемо Гарри. Сверкнув глазами, Дамблдор терпеливо пустился в тщательно рассчитанные объяснения своих рассуждений. Он излучал уверенность и сострадание, заполняя создавшееся вокруг них воздушное пространство мощной успокаивающей силой своей неоспоримой мудрости.
Минерва вслушивалась в слова старого волшебника в безмолвном шоке. Было ясно, что директор ничуть не удивился презрительному отношению к Гарри со стороны родственников. Она слушала, как Альбус оправдывал Дурслей в мнимой заботе о мальчике, и даже защищал свое решение оставить Гарри на их дальнейшем попечении.
- Я знаю, что они не лучшие представители маггловского мира, Минерва. Они терпеть не могут магию, и без сомнения не доверяют Гарри как юному волшебнику. Разве их можно винить? Родная сестра миссис Дурсль была убита с помощью колдовства. Но никто из них не выбирал свой путь. Но, независимо от их предубеждений, они являются единственными родственниками Гарри и его законными опекунами. Мы ничего не можем сделать.
- И, конечно, вы не намерены оставить мальчика там? В доме, где его едва терпят, если не сказать прямо – ненавидят?
- Что вы предлагаете мне сделать? По закону я не могу забрать ребенка из дома без чётких, неопровержимых доказательств, что он непригоден для проживания. Гарри писал какие-либо жалобы? У него есть какие-нибудь обвинения против них?
- Нет. Но там может быть много причин для его молчания. Вы знаете, дети, подвергшиеся жестокому обращению, часто молчаливы из-за страха возмездия или даже неуместного позора! – настаивала Минерва. – Гарри не может в открытую выдвинуть какие-либо обвинения, но я не думаю, что хоть кто-нибудь напрямую спросил его о жизни в этой семье.
- Допустим, кто-то это сделал. Как вы думаете, что произойдет потом? – Альбус спокойно принял вызов. – Министерство тут же примет в этом самое активное участие, что тут же просочится за его стены. Личную жизнь Гарри тут же будут смаковать все публичные издания. И что скажет общественность, когда услышит, что их Спаситель, «мальчик-который-выжил», был подвергнут жестокому обращению, если это на самом деле окажется правдой?
Минерва хмуро посмотрела на Дамблдора. Меньше всего её волновало «общественное мнение». Всё, чем она была обеспокоена, это благополучие её студента. Но прежде чем она успела высказать свои возражения, Альбус продолжил успокаивающим голосом:
- Фардж тут же всё возьмёт под свой контроль, Минерва. При отсутствии других живых родственников, Корнелиус незамедлительно сделает так, чтобы взять его под опёку Министерства. Это то, что вы хотите для мальчика? Он может даже повлиять на Департамент Защиты Детства, чтобы назначить Гарри нового опекуна, и тогда мы полностью потеряем контроль над защитой ребенка. Мальчик может оказаться под опёкой одного из сторонников Волдеморта. Даже Пожирателя Смерти! Вы действительно хотите, чтобы он воспитывался кем-то вроде Люциуса и Нарциссы Малфой?
Минерва ахнула, прижав трясущиеся руки к груди.
- Нет, мы должны оставить всё как есть, Минерва. Возможно, это не идеальный вариант, но любая попытка изменить действительность – это возможность подвергнуть ребенка ещё большей опасности.
- Но, Альбус, - простонала Минерва. – Эти мерзкие магглы…
-
-
23.11.2015 в 19:40- Но он вполне был бы в безопасности в Хогвартсе!
- Это противоречит Уставу школы, и не зря. Иначе, какие за этим последуют прецеденты? Вы действительно полагаете, Гарри – единственный студент Хговартса, приехавший в школу из менее чем идеального дома? Мы школа, Минерва, а не убежище. Хогвартс не приют для обездоленных детей. И даже если бы мы сделали исключение для Гарри, Министерство рано или поздно узнает об этом, и мы вернемся к исходной точке. Нет, Минерва, - спокойно рассуждал Альбус, - Гарри должен остаться у Дурслей, по крайней мере, на всё лето. Если он не будет жить в доме на Тисовой улице, 4, хотя бы несколько месяцев в году, опёка крови ослабнет, и он потеряет единственную неприступную защиту, которую имеет.
Минерва неодобрительно поджала тонкие губы. Всё, что сказал Альбус, было не лишено смысла. Его логика была безупречна, а аргументы рациональными. Но каждая клеточка её существа кричала, что его выводы были морально неправильными, и этически неверными.
Она быстро собралась мыслями, на мгновение отвернувшись, чтобы избежать проницательного взгляда. Ведьма знала, что старый маг пытался маневрировать ею. Она узнала ауру уверенности и успокоения, которой он фактически давил на неё – Минерва имела возможность наблюдать со стороны её эффект на окружающих в течение многих лет. У неё было достаточно здравого смысла, чтобы избегать его прямого пристального взгляда. Он был ходячей легендой легилименции, сама Минерва никогда не обучалась окклюменции. Но и у нее самой было немало скрытых талантов… таких, о которых не знал даже Дамблдор. Её анимагическая форма была более чем волшебной, эдакой альтернативой физической формы Минервы… Минерва МакГонагалл была истинной кошкой, и обладала многими признаками этого вида. Она была умной, тонкой, гибкой, независимой, а при необходимости – непредсказуемой. Она тщательно скрыла свои мысли под щитом своей кошачьей души, обдумывая свой дальнейший мудрый ход действий. Ей не хотелось уступать слишком быстро, иначе Альбус мог заподозрить её, таким образом, ведьма повернулась к нему, предложив компромисс, который тот мог воспринять как настоящий.
- Я понимаю ваши опасения, Альбус. Но факт остается фактом, что в данный момент физическое состояние Гарри Поттера оставляет желать лучшего. Он недоедает, и вероятно, у него обезвоживание. Когда я покинула его этим вечером, ребенок был настолько переутомлен и истощен, что готов был рухнуть на месте. Не думаю, что эта женщина, миссис Дурсль, заботится о нем. Он нуждается в медицинской помощи, Альбус. И я не могу с чистой совестью игнорировать очевидное.
Альбус вздохнул, руки пальцы в замок, задумчиво постукивая указательным пальцем по губам.
- Хорошо, Минерва. Если вас это успокоит, то, думаю, мальчику не повредит, если его осмотрит мадам Помфри. Она уже вернулась из отпуска?
- Ещё нет. Её не будет до следующих выходных.
- Хорошо. В следующую субботу на обратном пути в Хогвартс я заеду в Суррей. Если будет необходимость, я лично сопровожу Гарри в школу и приведу на обследование. Надеюсь, вас это устроит?
Это не устраивало Минерву ни в малейшей степени, однако она постаралась не показать этого.
- Мне бы хотелось, чтобы его осмотрели побыстрее, - призналась она.
- Не волнуйтесь о Гарри, - утешительно улыбнулся Альбус. – Он намного сильнее, чем кажется. Он будет в порядке.
- Если вы так считаете, господин директор, - «уступила» Минерва слабым упрёком.
Альбус развернулся, провожая коллегу в сторону дома, очевидно считая, что разговор окончен. Он осторожно посмотрел на Минерву:
- Полагаю, Минерва, учитывая вашу неприязнь к Дурслям, было бы мудро, если сегодня вы не вернётесь на Тисовую улицу.
- Простите? – по её лицу скользнуло лёгкое недоумение.
- Если кто-нибудь из родственников скажет нечто нелицеприятное Гарри… - хмыкнул Альбус, - ну, мне бы не хотелось, чтобы вы «случайно» наложили проклятие на магглов. В так случае, нам будет трудно объясниться с Министерством.
- Надеюсь, господин директор, вы не думаете, что я склонна к потере самообладание и необдуманным поступкам? – ощетинилась Минерва.
- Нет, конечно, нет! – попытался успокоить её Альбус. – Тем не менее, мне будет гораздо спокойнее, если вы сдержитесь в столь щекотливой ситуации.
- Хорошо, господин директор. Я воздержусь от дальнейшего наблюдения, пока вы самостоятельно не оцените ситуацию. – Она угрюмо передернула плечами. - Не думаю, что смогу удержаться, если увижу, что те неприятные люди плохо обращаются с мальчиком.
- Спасибо, Минерва, - улыбнулся маг очаровывающей улыбкой, словно был доволен её стойкостью. Его следующий вопрос прозвучал словно вскользь, вызвав при этом вдоль позвоночника неприятную дрожь: - Вы кому-нибудь ещё рассказывали о своих подозрениях? Кроме меня и мадам Фигг?
Внутри тревожно звякнул колокольчик, и Минерва отреагировала чисто инстинктивно. Она солгала.
- Ну, да, Альбус. Несколько преподавателей выразили своё беспокойство по поводу Гарри… даже Северус спросил меня о жизни мальчика в маггловской семье, можете себе представить?! – фыркнула она. – После визита в Суррей, я заезжала в Хогвартс и попросила мистера Филиуса и еще парочку профессоров организовать наблюдение возле дома Гарри, чисто внешне, не ввязываясь в происходящее. Конечно, я предоставила им полную свободу действий… но только в том, чтобы держать глаза и уши открытыми, чтобы вы были в курсе всех событий. Мадам Фигг любезно согласилась предоставить для связи свой камин.
Альбус остановился и посмотрел на коллегу. Выражение его лица оставалось мягким, но Минерва чувствовала его вспышку ярости и разочарования, хоть и избегала его взгляда.
- Жаль, что ты не повременила с этим, Минерва. Теперь будет достаточно проблематично ситуацию без огласки, без привлечения других.
- Мне очень жаль, Альбус. Я думала только о безопасности Гарри. – Она приложила все усилия, чтобы выглядеть смущенной. – Я разговаривала только с теми, кому мы можем доверять. Однако, по крайней мере, нам не нужно будет волноваться о мальчике целую неделю. Если действительно произойдет что-то из ряда вон выходящее, кто-то должен будет оказаться рядом, чтобы поговорить с ним, - робко улыбнулась Минерва. – Возможно, мои опасения на самом деле преувеличены. Я сделаю так, как вы просите, оставив безопасность Гарри на плечах других, пока вы не сможете понаблюдать за ним сами.
- Я ценю это.
-
-
23.11.2015 в 19:40- После разговора с вами, Альбус, я чувствую себя намного лучше, - сказала она. Она умела польстить старому волшебнику, когда в этом была необходимость. – Я знаю, вы заботитесь о Гарри и делаете только, что будет для него наилучшим.и
- Благодарю за доверие, - снова улыбнулся Альбус. – Не волнуйтесь об этом, Минерва. У Гарри будет всё просто отлично.
- Знаю, что будет, - уверенно ответила Минерва. Она мысленно сделала пометку, чтобы сделать так, как утверждала, заручившись непосредственной помощью наиболее надежного персонала школы.
Они дошли до дома брата Альбуса, где игра в квиддич была в полном разгаре. Аберфорт таки сидел в кресле, наблюдая за игрой.
- Пожалуйста, не вставайте, - Минерва жестом остановила поднимающегося со своего места мага. – Я сама найду выход.
- Не желаете остаться поужинать с нами, Минерва?
- Нет, спасибо, Аберфорт. Я ценю ваше предложение, но мне необходимо срочно вернуться в Хогвартс, поскольку, действительно не должна была отсутствовать столь долго. Профессору Синистре будет любопытно, где я так задержалась. – Она повернулась к Альбусу: - Пожалуйста, наслаждайтесь отдыхом в кругу семьи. Мне неловко, что я прервала ваш отпуск.
- Спасибо, Минерва. – Его хорошее настроение поднималось с невероятной скоростью. Альбус расположился в соседнем кресле около брата, затем повернулся, глядя ей прямо в лицо. – Я хотел вас спросить, Минерва… что побудило вас навестить Гарри?
Минерва пожала плечами.
- Вначале лета Гарри прислал мне сову с просьбой. Мальчик спрашивал, может ли он посетить семейство Уизли в августе, видимо, они пригласили его в гости. Я сказала, что спрошу у вас, и попросила назвать конкретную дату его желательного отъезда, но ответа на письмо так и не получила. Я обеспокоилась, когда он не ответил.
- О, вы же знаете юных мальчиков, - Альбус беспечно махнул рукой. – Они имеют привычку терять счёт времени. Всё равно я рад, что вы решили довести начатое дело до конца. Спасибо вам, дорогая.
- Конечно, - чопорно кивнула Минерва. – Я – Глава факультета Гарри. И забочусь о своих гриффиндорцах. Доброго вам вечера, господин директор. Аберфорт, спасибо за гостеприимство.
Поскольку Минерва направилась обратно в дом, Аберфорт с любопытством взглянул на брата.
- Всё в порядке, надеюсь?
- Всё отлично, - Альбус пожал плечами. – Ничего серьезного… ничего того, с чем я не мог бы справиться. – Он откинулся на спинку кресла, сосредоточив всё внимание на игре, посмеиваясь над проделками детей, летающих над большой лужайкой.
Как только Минерва изящно ступила из камина в свой кабинет, она немедленно направилась к письменному столу. Передней стояло две важнейшие задачи, которые следовало закончить прежде, чем она позволит себе дать время, чтобы обдумать запутанные и тревожные события уходящего дня. Потянувшись за чистым пергаментом, она взглянула на стопку почты, ожидающей своего часа. Ведьмы не было около двенадцати часов, а послания заполнили уже треть стола, готовые рухнуть на пол. Один конверт приевлек внимание ведьмы: довольно знакомый аккуратный почерк с росчерками и завитушками. Она раскрыла его, быстро пробежав глазами по письму Северуса. Взяв письмо, она тут же написала осторожный ответ.
«Мой дорогой Северус.
Рада слышать, что симпозиум проходит удачно. Я провела небольшое исследование по заинтересовавшему вас делу, которое мы обсуждали, и боюсь, что ситуация более критическая, чем мы себе представляли. Я попыталась исправить проблему сразу, но встретила сопротивление, что насторожило меня ещё больше. Кажется, у нас нет поддержки, на которую мы могли рассчитывать в этом вопросе.
Мне неудобно вас просить о прерывании вашей поездки, но, полагаю, возможно нам потребуются ваши особенные таланты, чтобы решить эту задачу. В таком деликатном деле думаю, будет разумно нам с вами действовать с особой осторожностью. Было б лучше, если мы сразу урегулируем этот вопрос, так как обстоятельства, вероятно, в течение недели изменятся.
Я слышала, что путешествие по каминной сети в наше дни не очень надежное средство. Вложенное может помочь в вашей поездке. Полагаю, вам хорошо известна его разновидность.
С уважением,
Минерва»
Она высушила чернила и сложила письмо, вставив его в обычный конверт. Затем потянула платье за высокий ворот и сняла с шей небольшой кулон на серебряной цепочке. Расстегнув застежку, сняла кулон с цепочки, с нежностью проведя пальцем по рельефному рисунку. Взмахнув палочкой, быстро произнесла фразу на латыни и коснулась серебряного кулона. Его тут же окутало голубое свечение, сначала очень яркое, оно постепенно угасло, пока не стало практически незаметным. Опустив зачарованный предмет в конверт, Минерва запечатала его: сначала фиолетовой сургучной печатью с оттиском чертополоха, затем добавила несколько заклинаний, чтобы быть уверенной, что никто, кроме Северуса Снейпа, не сможет его вскрыть. Ведьма прошла в гостиную и распахнула створки, высунувшись в оконный проём. Она издала резкий низкий свист. Через мгновение над высокой башней показалась огромная пестрая сова. Она резко накренилась и буквально нырнула в окно, едва Минерва успела отстраниться.
- Здравствуй, Архимед, - ласково произнесла Минерва, угощая сову и нежно поглаживая её взъерошенные пёрышки. Вообще, Минерва не слишком жаловала сов, поскольку те заметно нервничали в её присутствии, словно чувствуя её второе альтер эго, но огромная пёстрая сова была исключением. Архимед подружился с профессором Трансфигурации будучи маленьким совёнком, искренне привязавшись к последней. Он был единственной школьной совой, кому она доверяла личную переписку, и очень гордился этим.
-
-
23.11.2015 в 19:41Сова моргнула и кивнула головой, будто понимала всю опасность происходящего. Негромко ухнув, она расправила свои широкие крылья и вылетела в окно. Минерва проводила взглядом птицу, держащую направление на юг, до тех пор, пока та серым пятном не растворилась в вечернем небе.
Волшебница повернулась к небольшому шкафу, стоявшему в углу, и открыла нижнюю дверцу. Она осторожно вынула небольшой мраморный Омут памяти и поставила его на журнальный столик перед диваном. Устроившись поудобнее, она вновь мысленно прокрутила все события прошедшего дня, начиная с визита на Тисовую улицу как раз на рассвете. Раз за разом она осторожно с помощью палочки серебристыми нитями извлекала свои воспоминания, отправляя их в чашу. Разговор с директором стал последним воспоминанием, которое она переместила в Омут, прежде чем с усталым вздохом утомленно откинуться на мягкую диванную спинку. Она не расслабилась до тех пор, пока Омут памяти не был надежно заперт в шкафу, о котором не знал даже вездесущий Альбус. Затем Минерва плеснула в стакан щедрую порцию виски, скинула туфли и с удовольствием развалилась в любимом кресле-качалке, обдумывая следующий шаг.
Гарри удивленно уставился на ломоть черствого батона, кусок заветренного сыра и половинку переспелого яблока, что сунула ему в руки тётя. Он поднял на неё удивленный взгляд, не потрудившись скрыть потрясения: тетка вновь добровольно кормила мальчишку. Второй раз за день – это было неслыханно, и теперь Гарри не знал, как реагировать на происходящее.
- Отнеси в свою комнату, - тихо приказала она, будто боялась, что её могли услышать муж и сын, отдыхающие в соседней комнате. – И ложись спать.
- Спасибо, тётя Петуния, - робко прошептал Гарри.
- Я разбужу тебя на рассвете, - громко сказала Петунья своим обычным визгливым голоском. – Завтра вечером к нам на ужин приедут Мейсоны. Я буду занята на кухне приготовлением праздничных блюд. Вернон с Дадли поедут выбирать мальчику новый смокинг. И я хочу, чтобы дом блистал чистотой сверху донизу до их возвращения. Абсолютной чистотой, прошу заметь, а не как обычно твоё небрежное отношение к работе, спустя рукава. Так что, у тебя нет времени прохлаждаться и засиживаться допоздна. Я разбужу тебя ровно в пять. Ступай.
Гарри послушно проскользнул в свою комнату, спрятав еду под рубашкой, пока благополучно не прошмыгнул вверх по лестнице. Он на самом деле не думал, что тётка дала ему еду по доброте душевной. Она уже чётко распланировала его работу на следующий день, и, вероятно, должна быть уверена, что у него хватит сил, чтобы вовремя закончить всю уборку по дому. Гарри зашел в свою комнату и запер дверь, надеясь, что дядя и кузен забудут о нем до конца вечера. Он сидел на кровати и грыз яблоко, не обращая на коричневые пятна. На самом деле, он его не мучило чувство голода. Бутерброда и стакана молока было вполне достаточно, чтобы чувствовать себя сытым. Батон и сыр мальчик решил припрятать на завтра… поскольку не надеялся получить даже крошки, пока тетя Петуния будет занята кулинарными шедеврами.
О Мейсонах Гарри знал всё. Дядя бесконечно твердил о них целую неделю. Мистер Мейсон был деловым клиентом мистера Дурсля, и дядя Вернон намеревался получить огромный заказ на дрели его компании. Он пригласил мистера Мейсона с супругой на ужин, чтобы польстить тому и произвести о себе приятное впечатление. Всю неделю он читал лекции и увещевал Гарри, предупреждая не делать ничего такого, что могло погубить столь важное событие:
- Ты проведешь вечер в своей комнате, не издав ни единого звука. Я не хочу, чтобы Мейсоны даже заподозрили, что ты существуешь на свете. Ты понял меня, мальчик? – взревел Вернон в очередной раз.
Тётя Петуния пребывала в нервном возбуждении. Обычно, Петуния не утруждала себя готовкой, переложив эту ежедневную обязанность на плечи Гарри. Но, порой она любила поразвлечься… ей нравилось делать несколько «особенных блюд», которые она приберегала для своих званных обедов, и фантазировать над оформлением пудингов. Гарри, считал, что ей просто нравится хвастаться, но благоразумно держал своё мнение при себе. Предстоящий ужин был одной из причин, по которой тётка заставляла работать его до изнеможения всю неделю. Она хотела, чтобы всё было идеально как внутри, так и снаружи их небольшого аккуратного дома – пусть даже Мейсоны никогда не заглянут в подвал на обнаружение паутины, или в кладовую с мнимыми пыльными полками. Гарри чуть не рассмеялся, когда она взвизгнула, увидев крошечную незакрашенную полоску в свежей покраске сарая – на задней стене! Не иначе как Мейсоны собирались произвести променад вокруг сарая, чтобы отыскать недостатки на его задней стене во имя Мерлина! Гарри считал, что вся его работа – пустая трата времени, но сохранял спокойствие, делая всё, что было приказано. Он уже навел порядок в доме наверху и внизу дважды за неделю, но для тёти Петунии ничто и никогда не было чисто. Гарри задавался вопросом, всё ли в порядке с его тёткой? Он подозревал, что её навязчивое внимание к мелочам было слегка нездоровым. Она немного напоминала Гермиону – её одержимость всё время учить и учиться была тоже немного экстремальной - но решил, тётя Петуния намного хуже. Казалось, у тёти был неестественный страх перед грязью. И Гарри порой мечтал измазаться в грязи от макушки до пят только для того, чтобы увидеть её реакцию. Интересно, упадет ли она в обморок от шока?
Мысли о Гермионе внезапно заставили Гарри почувствовать себя одиноким, и мальчик, улегшись в кровать, уставился в окно, горестно вздыхая. Жаль, что друзья не сподобились написать за всё лето хотя бы один раз. Его страхи не были безосновательны. Лето на Тисовой улице тянулось бесконечно, делая воспоминания о Хогвартсе почти неправдоподобными – словно фантазии, живущие исключительно в его воображении. Волшебная палочка и школьные принадлежности были благополучно заперты за тяжелым замком, чтобы не напоминать Гарри о более счастливых временах о далёкой школе, друзьях и волшебстве. И если бы у мальчика не было фотоальбома, подаренного Хагридом, то, возможно, он мог бы поверить, что этого в его жизни никогда не было, и нет.
-
-
23.11.2015 в 19:41Кузен же устроил безобразную истерику в течение многих часов, не желая покидать захламленную комнату, и не потому, что действительно нуждался в этом. Дадли редко заходил в нее, использовал только для хранения огромного количество поломанных игрушек, которыми не играл, но не желал выбрасывать. Просто ему не хотелось, чтобы у Гарри было что-то своё. Потребовалось множество уговоров и бесчисленные походы по магазинам, чтобы хоть как-то усмирить его гнев.
Гарри был в восторге от комнаты. Она не была удобной и уютной, как спальня в общежитии факультета. Голые стены и старая мебель, ранее стоявшая в комнате Дадли. Даже сломанные игрушки все до единой были сложены в коробки и перенесены - по настоянию Дадли - на чердак только для того, чтобы Гарри не мог поиграть с ними. Но здесь было просторнее, чем в чулане; здесь было окно; тут не было пауков, и не пахло хлоркой и чистящими средствами. Гарри чувствовал себя настоящим человеком со своей собственной комнатой. А самым лучшим из всего был тайник – неприкрепленная половица под кроватью, где он мог прятать от родственников свои вещи. Сейчас там лежал фотоальбом. Дядя Вернон запер в подвале все его школьные вещи, едва Гарри переступил порог его дома, но по счастливой случайности, он припрятал альбом за поясом брюк под рубашкой. В поисках места схрона, Гарри обнаружил небольшое свободное местечко под половицей. Сейчас он поднял доску, достал альбом, а хлеб и сыр, тщательно завёрнутые в чистую футболку, припрятал вместо него. Если обнаружат его маленькую заначку, то тётя, вероятно, обвинит его в воровстве. Гарри не хотелось даже думать о последствиях подобного шага.
Он забрался обратно на кровать, открыл альбом, внимательно рассматривая каждую колдографию, словно не видел их уже раз сто за последние три недели. Колдографии стали его спасательным кругом… его доказательством самому себе, что он не бредит. Он был волшебником, у него были родители, которые любили его, он действительно был в Хогвартсе, у него есть друзья… пусть тяжело вспоминать, поскольку дни тянулись, словно резина. Даже если эти друзья были заняты и забыли про него. Гарри вздохнул и закрыл альбом. Спрятав его под половицей, он растянулся на кровати, наблюдая за закатом солнца между одинаковых крыш через дорогу. Сон пришел быстро. Мальчик был истощен, тело болело, и он не стал бороться с сонливостью. Однако это не вызывало досады – лечь спать так рано, когда большинство двенадцатилетних мальчишек ещё гуляли на улице. Тётя была права. Завтра будет долгий утомительный день, и Гарри потребуются все силы, которые можно собрать.
-
-
23.11.2015 в 19:44Профессоры Флитвик и Спраут сидели бок о бок на диване в оглушающей тишине. Минерва внесла в комнату поднос, налив каждому из коллег по чашке успокаивающего чая, прежде чем с удобством разместиться в своем кресле-качалке. Спраут, попивая чай, наконец, пристально посмотрела на коллегу, на её круглом лице четко прослеживались беспокойство и шок.
- Что вы собираетесь делать, Минерва?
- Забрать мальчика оттуда, - коротко ответила Минерва.
- Я… Я поверить не могу, что директор сознательно оставил бедного мальчика в таком месте, - прошептала Спраут, покачивая головой. – О чем он думал?
Минерва отставила чашку в сторону и вздохнула.
- Я не знаю, - нахмурилась она. – Не думаю, что он желал Гарри чего-нибудь плохого. Я верила… Я всё ещё верю, что у Альбуса самые благие намерения. Мы знакомы более пятидесяти лет, и я не могу представить, что он намеренно обидит хотя бы одного ребенка. Каковы бы ни были его цели, уверена, он думает, что они оправданы.
- В его рассуждениях была своя логика, - задумчиво пробормотал Флитвик. – Это всё имело бы смысл, если бы над мальчиком издевались не так открыто. – Он покачал головой. – Ничто не оправдывает плохое отношение к ребенку.
- Бедный Гарри, - запричитала Помона. – Бедный ребенок! Он всегда был таким милым, вежливым мальчиком! Если бы мы только знали… если бы мы только поняли… - Она тяжело вздохнула и слезы ручьем потекли по пухлым щекам.
Минерва глянула на заплаканную профессора Гербологии, едва удержавшись от ухмылки.
Флитвик посмотрел на ведьму проникновенным взглядом.
- Почему ты использовала Омут памяти, Минерва? – вдруг спросил он, указывая на каменную чашу, в которую они вглядывались несколькими минутами ранее. – Почему ты просто не рассказала нам об этом?
Минерва нервно откашлялась, чувствуя, как щеки покрывает слабый румянец. Она терпеть не могла, когда в её голосе проскальзывали панические нотки, боясь показаться параноиком под пронзительным взглядом маленького профессора.
- Мне показалось, что демонстрация воспоминаний вам обоим будет более наглядной, чем простые слова. Быстрее и эффективней. И… я хотела быть уверенной, что так история будет более… полной. – Она посмотрела на профессора, на что тот согласно кивнул в ответ.
- Весьма мудрое решение, - прокомментировал он. Помона, казалось, не поняла подтекста в словах Минервы, поскольку была всецело поглощена собственными переживаниями. Флитвик решительно отставил чашку в сторону, навесу раскачивая маленькими ножками, словно возбужденный школьник. – Чем мы можем помочь, Минерва?
Минерва бросила в его сторону благодарный взгляд. Она инстинктивно чувствовала, что этим двоим может доверять, заручившись их поддержкой. Флитвик был отцом четверых детей и трижды дедом, и Минерва не сомневалась в его участии в жизни Гарри. А Спраут была Хаффлапаффкой и весьма сочувствующей дамой.
- Как вы видели, я сказала, Альбусу, что заручилась поддержкой других профессоров, чтобы присматривать за Гарри. Думаю, будет разумно сделать именно это.
- Согласен, - кивнул Флитвик. – Мы можем по очереди наблюдать за домом Дурслей. Кого вы еще планируете привлечь к этому?
- В данный момент, только ещё одного профессора. Будет благоразумно, если об этом пока будут знать только несколько магов. – Минерва окинула присутствующих осторожным взглядом и нервно добавила: - Северус уже часть этого.
Помона изумленно уставилась на коллегу:
- Снейп? Вы рассказали об этом Снейпу? Мерлин всемогущий, Минерва, зачем вы сделали это? Ведь все знают, что он ненавидит Гарри!
- Это не так, ты знаешь… - начала Минерва.
Помона резко оборвала её:
- Он, наверное, рад, что у мальчика всё плохо! Минерва, как вы могли довериться этой змеиной сволочи? – негодовала она.
- Эта змеиная сволочь попросила меня! – раздраженно отрезала Минерва. – Северус первым заподозрил, что что-то не так. Он тот, кто заручился моей помощью в изучении жизни Гарри дома.
- Что?
- Есть много всего, чего вы не знаете о Северусе Снейпе, Помона Спраут! Я не могу рассказать вам об этом, поскольку это личное дело между ним и Гарри, но я никому не позволю сомневаться в его мотивах! - Она с трудом сдержала праведный гнев, строго продолжив: - Северус и Гарри весьма сблизились в прошлом году. Северус тайно обучал мальчика в течение всего учебного года и проявлял искреннюю заинтересованность к его успехам. Он продолжал плохо относиться к Гарри на публике, чтобы сохранить свой статус, но в действительности, он оказал сильное влияние на жизнь мальчика. Правда, я уверена, что Северус решительно отрицает это, но он любит Гарри, и заботится о нем, как о ребенке. Северус подошел ко мне в конце года, обеспокоенный, что Гарри выразил нежелание возвращаться домой на лето. Теперь не удивительно, учитывая, что стало нам известно. У меня тоже были свои подозрения, но я так верила Альбусу, что никогда бы не сделала подобный шаг, если бы не просьба Северуса.
-
-
23.11.2015 в 19:45Профессоры Флитвик и Спраут сидели бок о бок на диване в оглушающей тишине. Минерва внесла в комнату поднос, налив каждому из коллег по чашке успокаивающего чая, прежде чем с удобством разместиться в своем кресле-качалке. Спраут, попивая чай, наконец, пристально посмотрела на коллегу, на её круглом лице четко прослеживались беспокойство и шок.
- Что вы собираетесь делать, Минерва?
- Забрать мальчика оттуда, - коротко ответила Минерва.
- Я… Я поверить не могу, что директор сознательно оставил бедного мальчика в таком месте, - прошептала Спраут, покачивая головой. – О чем он думал?
Минерва отставила чашку в сторону и вздохнула.
- Я не знаю, - нахмурилась она. – Не думаю, что он желал Гарри чего-нибудь плохого. Я верила… Я всё ещё верю, что у Альбуса самые благие намерения. Мы знакомы более пятидесяти лет, и я не могу представить, что он намеренно обидит хотя бы одного ребенка. Каковы бы ни были его цели, уверена, он думает, что они оправданы.
- В его рассуждениях была своя логика, - задумчиво пробормотал Флитвик. – Это всё имело бы смысл, если бы над мальчиком издевались не так открыто. – Он покачал головой. – Ничто не оправдывает плохое отношение к ребенку.
- Бедный Гарри, - запричитала Помона. – Бедный ребенок! Он всегда был таким милым, вежливым мальчиком! Если бы мы только знали… если бы мы только поняли… - Она тяжело вздохнула и слезы ручьем потекли по пухлым щекам.
Минерва глянула на заплаканную профессора Гербологии, едва удержавшись от ухмылки.
Флитвик посмотрел на ведьму проникновенным взглядом.
- Почему ты использовала Омут памяти, Минерва? – вдруг спросил он, указывая на каменную чашу, в которую они вглядывались несколькими минутами ранее. – Почему ты просто не рассказала нам об этом?
Минерва нервно откашлялась, чувствуя, как щеки покрывает слабый румянец. Она терпеть не могла, когда в её голосе проскальзывали панические нотки, боясь показаться параноиком под пронзительным взглядом маленького профессора.
- Мне показалось, что демонстрация воспоминаний вам обоим будет более наглядной, чем простые слова. Быстрее и эффективней. И… я хотела быть уверенной, что так история будет более… полной. – Она посмотрела на профессора, на что тот согласно кивнул в ответ.
- Весьма мудрое решение, - прокомментировал он. Помона, казалось, не поняла подтекста в словах Минервы, поскольку была всецело поглощена собственными переживаниями. Флитвик решительно отставил чашку в сторону, навесу раскачивая маленькими ножками, словно возбужденный школьник. – Чем мы можем помочь, Минерва?
Минерва бросила в его сторону благодарный взгляд. Она инстинктивно чувствовала, что этим двоим может доверять, заручившись их поддержкой. Флитвик был отцом четверых детей и трижды дедом, и Минерва не сомневалась в его участии в жизни Гарри. А Спраут была Хаффлапаффкой и весьма сочувствующей дамой.
- Как вы видели, я сказала, Альбусу, что заручилась поддержкой других профессоров, чтобы присматривать за Гарри. Думаю, будет разумно сделать именно это.
- Согласен, - кивнул Флитвик. – Мы можем по очереди наблюдать за домом Дурслей. Кого вы еще планируете привлечь к этому?
- В данный момент, только ещё одного профессора. Будет благоразумно, если об этом пока будут знать только несколько магов. – Минерва окинула присутствующих осторожным взглядом и нервно добавила: - Северус уже часть этого.
Помона изумленно уставилась на коллегу:
- Снейп? Вы рассказали об этом Снейпу? Мерлин всемогущий, Минерва, зачем вы сделали это? Ведь все знают, что он ненавидит Гарри!
- Это не так, ты знаешь… - начала Минерва.
Помона резко оборвала её:
- Он, наверное, рад, что у мальчика всё плохо! Минерва, как вы могли довериться этой змеиной сволочи? – негодовала она.
- Эта змеиная сволочь попросила меня! – раздраженно отрезала Минерва. – Северус первым заподозрил, что что-то не так. Он тот, кто заручился моей помощью в изучении жизни Гарри дома.
- Что?
- Есть много всего, чего вы не знаете о Северусе Снейпе, Помона Спраут! Я не могу рассказать вам об этом, поскольку это личное дело между ним и Гарри, но я никому не позволю сомневаться в его мотивах! - Она с трудом сдержала праведный гнев, строго продолжив: - Северус и Гарри весьма сблизились в прошлом году. Северус тайно обучал мальчика в течение всего учебного года и проявлял искреннюю заинтересованность к его успехам. Он продолжал плохо относиться к Гарри на публике, чтобы сохранить свой статус, но в действительности, он оказал сильное влияние на жизнь мальчика. Правда, я уверена, что Северус решительно отрицает это, но он любит Гарри, и заботится о нем, как о ребенке. Северус подошел ко мне в конце года, обеспокоенный, что Гарри выразил нежелание возвращаться домой на лето. Теперь не удивительно, учитывая, что стало нам известно. У меня тоже были свои подозрения, но я так верила Альбусу, что никогда бы не сделала подобный шаг, если бы не просьба Северуса.
-
-
23.11.2015 в 19:46- В течение года я ощутил у Гарри заметные изменения в учёбе и подозревал, что мальчик получал от кого-то поддержку, - медленно сказал он. – Признаюсь, никогда бы не подумал, что это мог быть Северус, однако, в этом есть смысл.
- В чём? – поинтересовалась Помона.
- В том, что у них много общего, - с легкостью ответил Флитвик. – Это так же объясняет некоторые изменения в самом Северусе.
- А именно?
- Он стал мягче.
Помона посмотрела на него с жалостью в глазах, словно маленький профессор слегка тронулся умом.
- У него изменился стиль преподавания, появилось больше терпения. Это так же заметили некоторые мои студенты. Я рад, что Гарри смог повлиять на него подобным образом, - улыбнулся Филиус.
- Дело в том, - Минерва обиженно перенаправила разговор в прежнее русло, - что Северус беспокоится о мальчике, и будет в ярости, когда узнает правду.
- И где сейчас Снейп? - Спраут неторопливо анализировала услышанные новости.
- На конференции. Я уже послала ему сову и портключ, попросив незамедлительно вернуться в школу. Если он получит письмо сегодня, то к вечеру будет на месте. Когда он вернется, я покажу ему свои воспоминания в Омуте.
- Да, не хотел бы я оказаться на месте Дурслей, когда он увидит эти воспоминания, - мрачно усмехнулся Флитвик. – Право слово, что мы будем делать, следить за ребенком? Вы сказали, что собираетесь забрать его из этого дома. Как планируете это сделать? Думаете, мы сможем убедить Дамблдора изменить свое решение?
- Не знаю, - призналась Минерва. – Но обязательно стоит попробовать. Я хотела забрать Гарри оттуда немедленно. И серьезно рассматривала несколько вариантов прошлой ночью. Но потом подумала, лучше дождаться Северуса, прежде чем принимать какое-либо решение. У него острый ум, и, возможно, есть некоторые идеи относительно того, как нам следует поступить.
- Отличная идея! – согласился Флитвик. – Изворотливый слизеринский ум – это большой плюс для нас. Сейчас же мы должны начать наблюдение. Как бы нам не хотелось вырвать Гарри из этого места прямо сейчас, полагаю, нам следует быть очень осторожными. Если отреагируем импульсивно, это Гарри не поможет. Нам нужен тщательно продуманный план, а не скоротечность действий, это обеспечит безопасность Гарри. – Он повернулся к Спраут: - Помона, не могли бы вы подежурить в первую смену в Суррее? Думаю, будет неразумно входить в дом, пока у нас нет четких действий. Ясно одно, эти презренные магглы снова заставят мальчика на них работать. Гарри может быть снаружи, и вы сможете увидеть, всё ли с ним хорошо.
- Конечно, - Спраут мягко поднялась с дивана, выражая явную готовность к действию.
- Вы можете воспользоваться каминной сетью, чтобы связаться с Арабелой Фигг. Уверена, она будет рада вас видеть и с удовольствием даст воспользоваться своим камином, - посоветовала Минерва. – И возьмите с собой немного летучего пороха, поскольку… доходы у неё скромные, приходится экономить. Постарайтесь быть как можно незаметнее. Эти магглы ненавидят всё, что связано с магией. Если они заметят, что за ними следят, то могут отыграться на Гарри.
- Я буду очень осторожна, - заверила Спраут. – Что делать, если что-то произойдет? Если я увижу, что эти монстры издеваются над Гарри?
- Если они прикоснутся к нему, то делайте что должно, - нахмурилась Минерва. – Хватайте и утаскивайте оттуда. В противном случае только наблюдайте. Это не продлится слишком долго… надеюсь, максимум, пару часов. Когда Северус вернется, думаю, мы дадим ему возможность забрать Гарри.
- Почему Северус? – фыркнула Помона. – Я сама смогу справится с парочкой магглов, Минерва.
- Да, но мы не хотим, чтобы кто-нибудь узнал, что мы уже вмешались, - холодно ответила Минерва. Посмотрев на профессора Спраут, тихо добавила: - Я обещала Альбусу, что больше не поеду в Суррей – значит, так тому и быть. Он знает, что я попросила нескольких коллег присмотреть за мальчонкой, - она хитро улыбнулась. - Но он не знает, что в этом участвует Северус. Альбус думает, что Снейп на конференции. И не знает об его улучшенных отношениях с Гарри. Северус Снейп – последний человек в мире, которого можно было бы заподозрить в спасении Гарри Поттера. Если кто-то и может быстро забрать Гарри, то выбор очевиден. Если опросить любого из нас, то мы честно можем заявить о своей невиновности. Не думаю, что Альбусу придет в голову поинтересоваться у Северуса.
Понимание осветило лицо Помоны, заставив Флитвика улыбнуться.
- Хорошо подмечено, Минерва. – Он встал, посмотрев на профессора Спраут: - Помона, вы можете наложить на себя чары невидимости?
Волшебница задумчиво кивнула:
- Давно это было, но, уверена, я всё ещё могу их применить. Ну, я пошла.
Минерва поднялась со своего кресла и сопроводила профессора Гербологии в свой кабинет, чтобы воспользоваться камином. Окинув взглядом картины на стене, она продлила чары конфиденциальности, брошенные на гостиную, покрыв ими всю комнату. Спраут наполнила пустую склянку летучим порохом, взяв его с каминной полки, и спрятала её в широких складках одежды.
- Большое спасибо за вашу помощь, Помона, - тихо прошептала Минерва. – Я буду поблизости к камину, так что вы сможете связаться со мной в любую минуту. Пожалуйста, будьте на связи.
- Конечно, Минерва, - ответила Помона, бросая горсть порошка в огонь. Сунула голову в зеленое пламя и после краткого приветствия и поспешного приглашения от очень удивленной мадам Фигг, исчезла в камине.
-
-
23.11.2015 в 19:46- Я продлила чары конфиденциальности в моем кабинете, но я бы предпочла не говорить открыто, поскольку на стенах висит очень много картин. Не удивлюсь, если некоторые из этих маленьких подхалимов прекрасно читают по губам.
- Мудрое решение, - улыбнулся Филиус. – Всегда подозревал, что портреты обо всём докладывают директору.
Минерва фыркнула.
- Да, Северус убежден в этом, поэтому в Подземелье так мало портретов - Северус проследил. Он снял их несколько лет назад, утверждая, что влажный воздух может повредить им, хотя ему просто не нравится мысль, что за ним наблюдают.
- Поскольку Дамблдор ожидает, что мы будем следить за Гарри, то ничего страшного, если один из портретов сообщит ему о прибытии и отбытии в Суррей с помощью летучего пороха кого-нибудь из профессоров. Куда ваш портключ доставит Северуса?
- За ворота, - ответила Минерва. – Надеюсь, Северусу хватит здравого смысла, войти в Хогвартс незамеченным.
- Может, мне стоит предупредить его? – предложил Флитвик. – Я мог бы спуститься вниз и подождать его.
- Хорошая идея. Вы не возражаете?
- Вовсе нет. Вы можете остаться здесь, в случае, если Помона должна будет сообщить вам новости. А нарисованные шпионы смогут подтвердить Дамблдору, что вы никогда не покидали свой кабинет, обеспечив вас прекрасным алиби.
Минерва улыбнулась, затем горько вздохнула:
- О, Филиус, я никогда не думала, что окажусь в таком положении: плести интриги, чтобы обмануть Альбуса. Как же до такого дошло?
Флитвик покачал головой:
- Альбус – сложный маг, Минерва. Его намерения, как вы сказали, для всеобщего блага… Но, боюсь, порой в его защите ради благой цели, он забывает о важности личности. И как бы он не заботился о Гарри Поттере, я не могу понять, как он может оправдывать принуждения, вызывающие страдания у мальчика?
- Боюсь, я не смогу на это ответить. Когда я говорила с ним, у меня складывалось стойкое ощущение, что он просто не поверил мне про Дурслей… Как будто он думал, что и я, и Арабела всё преувеличили. – Минерва горестно вздохнула.
- Я часто чувствовал, что Альбус, принимая решение, предпочитает игнорировать то, во что не хочет верить или не желает видеть. Возможно, так он живёт со своими ошибками, - размышлял Флитвик. – Возможно, он не хочет видеть явную ситуацию Гарри, потому что не может принять вину, отправив его туда. – Он пожал маленькими плечами. – Или, возможно, он слишком доверчив. Как правило, Альбус пытается увидеть лучшее в каждом человеке – даже в том, кто этого не заслуживает. Возможно, он не может поверить, что любой, даже маггл, будет издеваться над своими родственниками. Признаюсь, меня это потрясло до глубины души. Мы не видим откровенно жестокого обращения с детьми в нашем мире. Волшебники так озабочены своим наследием и наследством, так защищают своих отпрысков, что никому и в голову не приходит, как можно третировать своих детей. Я возмущен и в недоумении от отношения опекунов к Гарри.
- Возможно, нам не стоит так удивляться, - цинично отозвалась Минерва. – Вспомните, как наш мир относится к сквибам. Наши законы больше не позволяют умерщвлять младенцев-неволшебников при рождении, но ещё совсем недавно это было обычной практикой. Даже сейчас большинство чистокровных рассматривают сквибов, родившихся в их семьях, как постыдный позор. Если маг смотрит на сквибов с отвращением только потому, что они родились без магического таланта… то магглы, вроде Дурслей, тоже могут смотреть на ребенка, рожденного с магией, с той же ненавистью?
Флитвик задумчиво посмотрел на волшебницу.
- Я никогда не думал об этом, но, полагаю, вы правы. Впрочем, это их не оправдывает. Такая нетерпимость презренна – и для волшебников, и для магглов. И принять направленые на ребенка предрассудки - это явление наихудшей формы развращенности.
- Поэтому, игнорируя подобные преступления, мы позволяем им продолжаться, - с горечью прокомментировала Минерва.
Флитвик пристально посмотрел на коллегу.
- Что мы будем делать, если Альбус по-прежнему откажется поддержать нас в изъятии Гарри из-под опёки Дурслей, Минерва? Вы намерены бороться с ним?
- Если придётся, - мрачно призналась Минерва. – Не хочу и не позволю Гарри остаться с ними. На худой конец, я подам жалобу в Министерство. Надеюсь, до этого не дойдёт. Это было бы ужасно для бедного Гарри – Альбус прав насчет этого. И я не хотела бы обвинять Альбуса в неверной трактовке благополучия мальчика. Если бы магический мир знал, что мы сделали – что Альбус Дамблдор охотно оставил ребенка на попечение нерадивых, возможно жестоких магглов, - он бы возмутился.
Такое обвинение может серьезно навредить авторитету директора школы и ослабить его политическое влияние. Если Альбус и Северус правы – что Волдеморд пытается вернуть себе былую мощь, - то это будет страшным ударом по стороне Света.
- Знаю, Филиус. Надеюсь, до этого не дойдет, - устало призналась Минерва.
Флитвик молчал несколько минут, его маленькое лицо сморщилось от напряженных размышлений. Затем он заговорил медленно, лукаво поглядывая на коллегу:
- Пожалуй, не стоит, - сказал он. – Возможно, этому есть решение: как защитить Гарри, при этом не навредив Альбусу в его политической карьере.
- Что вы имеете ввиду?
- Возможно, мы сможем дать Гарри то, что ему нужно, не нанеся авторитету директора никакого ущерба.
- Как вы себе это представляете? – Минерва чуть приподняла бровь.
Флитвик неопределенно улыбнулся:
- Я не совсем уверен, но у меня есть несколько идей. Позвольте еще немного подумать… Я обговорю их с Северусом, когда он приедет. Сдаётся мне, что у него самого найдется парочка подобных.
Минерва улыбнулась.
- Я сказала ему в своем письме, что нам, возможно, потребуются его «особые таланты». Посторонний мог бы предположить, что я говорю о его таланте зельевара. Но на самом деле, я имела ввиду иные… скажем так, скрытые навыки.
Флитвик хихикнул.
- Кстати, о Северусе, когда вы ожидаете его?
- Я послала ему сову вчера поздно вечером. Я побоялась использовать более быстрой, открытой формой общения. Он должен получить моё письмо самое позднее, к полудню.
Флитвик кивнул и спрыгнул с дивана.
- Это почти что сейчас. Лучше пойду, подожду его. Если возникнут какие-либо сложности, сразу пошлите мне сообщение.
- Хорошо. Портключ перенесет его в переулок в полукилометре от центральных ворот. Будьте осторожны, Филиус.
Флитвик открыто улыбнулся волшебнице.
- Вы крепко подхватили Помону под уздцы. Мне плевать, что говорит Распределительная шляпа о других домах… но никто не является более грозной силой, чем Хаффлапаффцы, когда они чувствуют угрозу для ребенка!
- Буду иметь ввиду, - усмехнулась Минерва. – Огромное спасибо за вашу поддержку, Филиус.
-
-
23.11.2015 в 19:47- Рядом с вами я наслаждался минутами нашей тайной операции, дорогая. Все мы время от времени должны избавляться от собственного самодовольства. Я горжусь, что принимаю участие в столь справедливом и достойном деле.
Едва маг вышел из кабинета, Минерва уселась за свой стол, заставив себя сосредоточиться на всевозрастающей полученной корреспонденции, про которую забыла накануне. Она была не в настроении для столь рутинного занятия, но принялась за дело, справедливо полагая, что никто, кроме нее, не займется этой работой. Она занялась нудным занятием, радуясь небольшой передышке, отвлекаясь от нависшей проблемы.
Тоже хорошо. По крайней мере, это поможет скоротать время.
В общем-то, Жаку, почтовому служащему, нравилась его работа в отеле «Маскотте». Он занимал данную должность около тридцати лет и считал себя довольно приличным профессионалом. Он часто говорил своим друзьям и домашним, какое это будет облегчение, когда в следующем году он сможет уйти на пенсию… но в тайне надеялся остаться на должности ещё какое-то время. Он беспокоился, не зная, что будет делать со свалившимся на него свободным временем, когда ему больше не придется в течение пяти дней в неделю проводить на работе в совершенно непрестижном отеле, расположенном в старой части города. Его работа была смыслом жизни, он, в свою очередь, отдавал ей верой и правдой лучшие годы своей жизни. И ему не хотелось лишиться всего этого.
Как правило, до полудня Жак занимался обычной рутиной. Ежедневно к десяти часам он прибывал на работу и принимался за свои прямые обязанности, сортируя почту, прибывшую накануне вечером после окончания его рабочего дня. Затем он катил свою маленькую тележку через вестибюль к большому общественному камину. Каминная почта автоматически складывалась в коробки рядом с очагом. Обычно, корреспонденции там было мало. Большинству гостей письма доставлялись в их комнаты автоматически. Но если отправитель по какой-то причине не знал номера комнаты получателя, почтовая система отеля сваливала письма в те самые коробки, стоящие у камина. Жак опустошал их и возвращался к своему рабочему месту, сортируя корреспонденцию на две стопки – срочную и обычную. Обычная почта направлялась на гостевые этажи, размещаясь на столах дежурных, чтобы постояльцы могли самостоятельно забрать свои письма. Письма с пометкой «срочно» доставлялись в комнаты гостей самим Жаком. Конечно, многие из «срочных» на много часов задерживались в коробке у камина… но в Марселе, как и во многих прибрежных туристических городах, понятие «срочно» было относительным.
Как только каминная почта была обработана, Жак покатил свою тележку за совиной почтой, располагавшейся за прачечной гостиницы. Совиная почта была не особа популярна в Марселе, как раньше. В отличие от английских коллег, французские маги в городах, особенно крупных, предпочитали более современные и прогрессивные способы пересылки, такие, как каминная сеть, более традиционному методу (считая содержание сов несколько грязным и неудобным в условиях комфортабельных квартир мегаполисов).
Старый отель еще придерживался традиций содержания сов для удобств пользования постояльцами получения оными корреспонденции. Каждый день Жак забирал и перераспределял письма для сов, прилетающих в совятню к Эврару. Совятня была довольно большой. Эрвар был недалёким мускулистым парнем, который кормил сов и соскребал совиный помет с каменного пола. Парню не нравились совы. Он боялся этих странных птиц и забирал у них только почту. Ему всегда приходилось забирать письма у птиц, прилетевших из-за границы.
В этот тёплый солнечный субботний денёк Жак, как обычно, прогуливался в сторону совятни. Зайдя внутрь, он подумал, что пенсия, возможно, не такая плохая штука. Он нашел Эврава съежившимся под верстаком, со страхом глядящим на огромную коричнево-пятнистую сову, жадно пьющую воду из огромной миски, с некоторым раздражением поглядывающую на парня.
- Это что такое? – прикрикнул Жак на Эврара, а затем на большую птицу. Сова моргнула и щелкнула клювом.
- Она не позволяет мне забрать письмо, мсье Жак.
Жак пристально посмотрел на странную птицу и протянул к ней руку. Большая сова снова моргнула и, взмахнув крыльями, перелетела на руку Жака, дрогнувшую под её тяжелым весом.
- Давай посмотрим, что там у тебя, - Жак потянулся к конверту, привязанному к лапе совы. Сова ухнула и запрыгнула обратно на жердь, заставив бедного Эврара забиться в дальний угол. – Что не так, большая глупая птица, - упрекнул её Жак. Сова возмущенно заклекотала. – Как я должен доставить твоё послание, если ты не отдаешь его мне, а?
Сова впилась в него взглядом. Жак бы не удивился, если сова поняла французскую речь… совы было довольно неординарными птицами, которые, казалось, могли понять любого волшебника – вероятно, именно поэтому они стали востребованными почтовыми перевозчиками. Жак задумался, почему сова не доверяет ему? Обычно, с этими пернатыми у него были довольно неплохие отношения.
- Меня зовут мсье Жак, я почтовый служащий гостиницы «Маскотте», - величественно представился Жак. – Ваше письмо у меня будет в полной безопасности, уважаемая сова. Пожалуйста, позвольте мне? – Он вновь потянулся за письмом, но сова настороженно попятилась назад.
Жак пристально посмотрел на птицу.
- Ваше письмо предназначено для прямой доставки? – спросил он огромную сову. Сова ухнула, кивнув в ответ. Жак вздохнул. Он ненавидел защищенные послания. И всегда чувствовал себя немного оскорбленным, когда они прибывали. Как будто он – Жак - когда-нибудь доставлял письмо не по назначению или вскрывал почту гостя!
- В таком случае, вам придется доставить его самой. – Он протянул руку, и сова вновь перелетела с насеста, усаживаясь на тощую руку мужчины. Жак оставил свою тележку и направился обратно в приемную, ворча себе под нос всю дорогу.
Симпатичный клерк за стойкой посмотрел на Жака и его внушительную пассажирку с некоторой тревогой.
- Защищенная почта, - обиженно буркнул Жак. – Придется доставить лично.
Портье чуть наклонился вперед, косясь на адрес в письме, прикрепленном к совиной лапе.
- Профессор Снейп? Он на симпозиуме. Птица не сможет доставить его
- Почему нет?
- Профессор на лекции. Организаторы категорически запретили любую почтовую доставку во время лекций. Они говорят, что это слишком неприлично.
- Интеллигенция! – фыркнул Жак. Его циничный тон выразил очевидно невысокое мнение о чрезмерно образованных. – И что теперь?
- Ей придется подождать, - пожал плечами портье.
-
-
23.11.2015 в 19:47- Отлично! – рявкнул он и встряхнул рукой. Сова издала испуганный громкий крик и, хлопая крыльями, пронеслась через всю комнату к картотеке. Приземлившись на её вершине, принялась приводить в порядок взъерошенные перья, поглядывая на почтового служащего.
- Я не собираюсь тащить тяжелый комок перьев обратно в совятню. Ей просто придется подождать здесь вашего драгоценного профессора. Я иду на обед.
Недовольно ворча, он раздраженно проследовал прочь, оставив симпатичного нервно посматривавшего на птицу портье наедине с большой коричневой совой.
Гарри убрал пылесос на место, попутно собирая чистящие средства. Он окинул взглядом зал ещё раз, устало кивнув себе. Комната была безупречна: всё блестело – от недавно вымытых окон до натёртой до глянца полированной мебели. В вазах стояли свежие цветы. Они были единственным вкладом тёти Петунии в чистоту и уют комнаты (конечно, всё, что она сделала, это расставила их в вазы, а выращивание, прополка и полив лежали целиком на Гарри, но тётя никогда бы не призналась в этом).
На подъездной дорожке хлопнули дверцы автомобиля, и Гарри поспешил на кухню. Это вернулись кузен и дядя. Гарри поспешил уйти с дороги прежде, чем дядя найдет какую-нибудь причину раскритиковать или упрекнуть его. Тётя Петуния была занята проверкой жаркого в духовке, и Гарри бочком проскользнул к раковине, чтобы стащить стакан воды. Он посмотрел на нее с лёгким любопытством.
Петуния в десятый раз ткнула в мясо ножом, убирая лишнее. Жаркое было великолепно, но женщина пребывала в таком состоянии нервного волнения, что не могла усидеть на месте. Гарри отметил, что она уже одета для ужина, притом, что гости прибудут не ранее, чем через два часа. Поверх персикового платья она надела передник с оборками, её волосы были уложены в высокую прическу и залакированы так, что ни один штормовой ветер не смог бы выдернуть из нее ни волоска. Гарри показалось, что она выглядит несколько пафосно для простого званного обеда, но это было типичной чертой семейства Дурслей: дядя и кузен собирались надеть смокинги, да простит их Мерлин! Тем не менее, тётя приложила к этому все усилия, и он не мог винить её за это.
- Вы выглядите великолепно, тётя Петуния, - галантно произнес мальчик.
Она посмотрела на него, пораженная неожиданным комплиментом. На мгновение нахмурилась, пытаясь найти в его лице усмешку. Когда выражение лица племянника осталось искренним, она фыркнула и решила проигнорировать его слова, на самом деле не зная, как на них ответить.
- Ты закончил в зале? – сухо поинтересовалась она.
- Да, мэм.
- Иди, подмети крыльцо и центральную дорожку… А потом пойди в свою комнату. Твоему дяде и Дадли нужно принять душ и переодеться - я не хочу, чтобы ты болтался у них под ногами.
- Да, тетя Петуния. – Гарри направился к черному входу. Уличная метла была в сарае, это было удобно для Гарри. Так он мог обойти дом вокруг снаружи, чтобы не попасться дяде на глаза.
- Мальчик, - предупреждение в голосе Петунии заставило Гарри остановиться на пороге. За долю секунды его обуяло негодование.
Знаешь ли, у меня есть имя. Гарри. Неужели ты не можешь произнести его хотя бы один раз?
Но, конечно, он оставил свои мысли при себе. Обернулся, устало посмотрев на тётку.
- Сегодня очень важный вечер для твоего дяди. Не думаю, что тебе стоит напоминать, что произойдет, если ты сделаешь хоть что-нибудь, чтобы его испортить, не так ли? – тихо сказала Петуния.
Гарри покачал головой. Он точно знал, что будет, если сегодня хоть что-нибудь пойдет не так… даже если в этом не будет вины самого Гарри.
- Просто стой и молчи, - презрительно предупредила она. Её глаза сузились, казалось, она колебалась. – Когда Мейсоны уйдут, я принесу тебе, что останется, прежде чем мы пойдем спать.
Гарри удивленно моргнул. Либо тётя пыталась подкупить его, чтобы он вел себя как подобает, либо в ней проснулась искра сострадания. Он не мог поверить в последнее… между ними лежали многие годы равнодушия.
- Я буду хорошим, - угрюмо пробормотал он. – Я знаю, что дяде Вернону нужен этот контракт. Я бы ничего не стал делать, чтобы испортить его.
- Смотри, чтобы даже не думал, - проскрипела она.
Гарри окинул её длинным задумчивым взглядом.
Так не должно быть, ты же знаешь. Мы могли бы стать близкими людьми. Хотел бы я хоть раз понравиться тебе. Я так старался, чтобы ты полюбила меня… что я сделал не так?
Тяжелый хмурый взгляд появился на усталом лице женщины, словно Петуния прочла его мысли. Но её выражение тут же сменилось холодной улыбкой.
- Не стой там, мальчик. Работа не ждет, - отрезала она, возвращаясь к жаркому.
Едва Гарри выскользнул в заднюю дверь, на кухню ввалился Дадли.
- Как вкусно пахнет! Я голоден! – заорал он.
Беря метлу, Гарри слышал через распахнутое настежь окно, как суетится тётка над избалованным сыночком.
- Обожди, Дадлик! Не трогай жаркое – это наш ужин! – подлизывалась она. – Вот, милый. Немного печенья и молоко. Это поможет тебе продержаться до ужина. А теперь поторопись, дорогой. Тебе нужно принять душ и переодеться, чтобы уступить ванную папе.
Гарри не стал задерживаться, чтобы услышать капризный ответ кузена.
К тому времени, как с дорожки были выметены каждая травинка и листик, солнце медленно опустилось за крыши соседских домов. Мальчик убрал метлу и мусорное ведро, и осторожно через переднюю дверь пробрался в дом, надеясь тихо прошмыгнуть вверх по лестнице, не привлекая внимания дяди и кузена в гостиной. Эта надежда разбилась, когда тётка позвала его из кухни:
- Мальчик! Подойди сюда!
Гарри вздохнул и поплёлся на кухню. Тётя Петуния кропотливо добавляла засахаренные фиалки к своему яркому пудингу. Она впилась в него предостерегающим взглядом, указав жестом в гостиную, где дядя Вернон (уже в десятый раз по подсчётам Гарри) повторял «расписание» вечера, как сам называл это. Гарри молча стоял в стороне, пока мужчина громогласно провозглашал свои планы на вечер. Затем Вернон с угрюмым видом повернулся к нему.
- А ты, мальчик?
- Я буду сидеть в своей комнате тихо-тихо, как будто меня и нет вовсе, - безлико ответил Гарри.
- Это было бы неплохо, - рыкнул Вернон, презрительно усмехаясь.
Облегченно вздохнув, что всё закончилось, Гарри поплелся в коридор и начал подниматься по лестнице. Он был удивлён, когда толстая рука Вернона опустилась на его руку, сжав её до боли.
- Запомни, мальчик, хоть один звук…- угроза дяди отозвалась позорным липким страхом, скользнувшим вниз по позвоночнику. Гарри кивнул, не ответив грузному мужчине, и тихо на цыпочках поднялся вверх по лестнице.
-
-
23.11.2015 в 20:26-
-
23.11.2015 в 21:23-
-
25.11.2015 в 02:01Спасибо большое!!!
-
-
18.12.2015 в 19:54Минерва глянула на каминные часы, пожалуй, в сотый раз с момента полудня. 4:14… ровно две минуты спустя, когда она в последний раз смотрела на циферблат. Она сняла очки и устало потерла покрасневшие глаза. Прикрыв глаза, она не увидела пергамента, сложенного «самолётиком», влетевшего к ней в кабинет через открытое окно, зависнув аккурат напротив её носа. Естественно, она весьма удивилась, когда, открыв глаза, заметила нечто расплывчатое, порхающее около своего лица. Взвизгнув, волшебница в панике резко подалась назад, едва не навернувшись со стула на пол. Моргнув, нахмурилась, рассматривая зависший планер.
- Черт подери, Филиус! – рассердилась она, схватив записку. – Разве можно так издеваться над человеком!
Раздраженно нахмурившись, она развернула послание и пробежалась по нему взглядом. Встревожено вздохнула, перевернула чистой стороной вверх, написав ответ.
«Я понятия не имею, что могло задержать его! Возможно, он еще не получил моё письмо.
Помона по каминной сети сообщила, что пока ничего тревожного не происходит. Большую часть времени Гарри провел дома. Она видела его только один раз, когда мальчик вышел на улицу, чтобы протереть окна. Она очень расстроилась, когда увидела, что мальчику задают слишком тяжелую работу, но говорит, что мальчик выглядит неплохо. Но и расстроенным он тоже не был. Оба Дурсля, отец и сын, куда-то уехали на своей машине, поэтому, задирать Гарри было некому. Помона думает, что в их доме что-то затевается: кажется, семья готовится к какому-то особому случаю. На этом всё.
Как вы думаете, что нам делать?
ММ»
Она сложила пергамент в первоначальную парящую птичку, стукнула по нему волшебной палочкой, наблюдая за его уменьшением и полетом в окно. Через минуту записка вернулась.
Полагаю, мы делаем всё возможное. Я останусь здесь, сколько потребуется. (Может, вы будете столь любезны, чтобы попросить кого-нибудь из домовых эльфов принести мне послеполуденный чай. Последний раз я ел за завтраком.)
Дайте знать, если ситуация в Суррее изменится. Я вернусь вместе с Северусом, который, надеюсь, скоро прибудет.
ФФ.
Минерва тут же написала ответ.
Обязательно.
Отправив записку обратно, она позвала домовика. Эльф появился незамедлительно, и она передала желание маленького профессора. Тот радостно кивнул, не задаваясь вопросом, почему профессор Чар настаивал, чтобы его чай был подан посреди пыльной хогсмидской дороге. Домовик, как большинство хогвартских эльфов, трепетно любил крошечного профессора и мгновенно ринулся исполнять его просьбу, будучи рад услужить последнему.
-
-
18.12.2015 в 19:55Нет ничего лучше, чем хороший короткий сон, чтобы успокоить нервы.
Свернувшись клубком, довольно урча, она быстро задремала, будучи уверенной в своих кошачьих инстинктах, которые разбудят её при первой необходимости.
Филиус Флитвик просмотрел краткий ответ Минервы и вновь принялся ждать. Он облюбовал местечко за невысокой живой изгородью из остролиста в переулке, откуда мог наблюдать за дорогой, будучи никем незамеченным. Когда в ожидании зельевара прошел первый час, Филиус решил улучшить свое положение. Валун был преобразован в удобное кресло, точно подходящее для маленького профессора. Пенёк превратился в красивый столик, а небольшой камень в подставку для ног. Приключенческий роман, дожидавшийся своего часа в кармане профессора, был извлечен извне. Может, кого-то менее терпеливого и раздражали долгие часы вынужденного ожидания, но только не Флитвика. Хотя последний и был несколько обеспокоен задержкой Северуса, Филиус не скучал в ожидании. Он просто не видел необходимости в ненужных неудобствах.
Когда домовой эльф буквально вынырнул перед ним, Филиус освободил столик для подноса с чаем и сэндвичами, которые тот принёс.
- Огромное спасибо, Тинкер, - бодренько поблагодарил он. – Прекрасно, просто замечательно!
Тинкер засиял от похвалы.
- Если профессору нужно будет что-нибудь ещё, пожалуйста, позовите Тинкера! Тинкер рад услужить вам!
- Обязательно воспользуюсь вашим предложением, - улыбнулся Флитвик. – Сейчас я вас попрошу только об одном: никому не говорите о моем местоположении.
- Как пожелаете, профессор! – охотно согласился Тинкер. – Тинкер никогда не обсуждает личные дела профессора Очарования.
Флитвик хихикнул, услышав свое домашнее прозвище от домовика.
- Вы – мой кредит доверия, дорогой Тинкер! Спасибо.
Эльф зарделся от похвалы и вновь пропал из поля зрения. Флитвик налил ароматный чай в чашку и откусил сэндвич. Будучи весьма довольным собой, он вернулся к роману и, перевернув страницу, углубился в новую главу, где от невообразимой закрученности сюжета просто захватывало дух
В камине резко полыхнуло зеленое пламя, и полосатая кошка стремительно обернулась человеком.
- Помона! – поприветствовала Минерва пухленькую профессоршу. – Всё хорошо?
- Да, да! – кивнула Помона, перешагивая через решетку, попутно отряхивая мантию. – Всё прекрасно. Похоже, Дурсли за ужином развлекают гостей… Некоторое время назад к ним приехала одна пара. Я так понимаю, это, должно быть, важное событие. Я не видела Гарри несколько часов, но магглы разодеты в пух и прах, а старшие лебезили перед гостями, едва те переступили порог их дома.
- Хм, - Минерва кивнула. – Ну, уже облегчение. Это объясняет приготовления, за которыми вы наблюдали. – Она с беспокойством посмотрела на профессора Гербологии. – Ты выглядишь усталой, Помона.
Вздохнув, Спраут устало пожала плечами.
- Это действительно немного утомительно: сидеть в кустах, пока магглы забавляются в доме, - призналась она.
-Почему бы тебе не отдохнуть немного, моя дорогая? – предложила Минерва.
- Думаете, это разумно? – с сомнением спросила Помона.
- Уверена. Если магглы развлекаются, то они, несомненно, будут слишком заняты, чтобы доставить бедному Гарри неприятности, - решила Минерва. – Почему бы тебе не спуститься к ужину и, возможно, немного вздремнуть после?
- Признаюсь, ужин – звучит весьма заманчиво. Я немного проголодалась, - призналась Помона. – Но вы уверены, что с Гарри будет всё в порядке? Я не хочу оставлять ребенка без присмотра.
- Я надеюсь, что всё будет хорошо, - ответила Минерва. – Я даже представить себе не могу, что магглы дурно воспитаны, и Дурсли будут плохо обращаться с мальчиком перед гостями. Уверена, некоторое время он будет в безопасности.
- Хорошо, если вы думаете, что так будет лучше, - с благодарностью согласилась Помона. – Я так понимаю, от Снейпа ещё нет вестей?
- Пока нет. Если он не прибудет в ближайшие два часа, вы можете вернуться в Суррей или, возможно, поменяться с Флитвиком, если захотите. Он всё ещё за пределами замка в ожидании Северуса.
- Я сделаю это, - решила Помона, направляясь к выходу. – Семь часов в маггловском мире были довольно утомительными, - она вздрогнула. – Представить себе не могу, как бедный мальчик это выносит.
- Это удручает, - мрачно согласилась Минерва. – Когда я вернулась оттуда вчера вечером, всё, чего мне хотелось, так это принять длительную горячую ванну.
- О-о-о, звучит довольно заманчиво, - согласилась Помона у самой двери, потирая усталые глаза. – Наверно, так и сделаю, как только перекушу. Я скоро вернусь.
- Не торопитесь, дорогая, - успокоила её Минерва. – Уверена, за это время Гарри всё будет в порядке.
Когда Помона ушла, Минерва присела за свой стол, вернувшись к разбору документов. Она была обеспокоена задержкой Северуса, но ещё больше она переживала за маленького Гарри.
Это всего лишь на час-два, в конце концов… что может случиться за столь короткое время?
Гарри понятия не имел, что заставило его убежать наверх. Он думал, что просто запаниковал. Если бы он мог ясно мыслить, то выбежал бы в парадную дверь и на всех парах был бы уже далеко от Суррея. Но беспорядок в гостиной был настолько неожиданный и огромный, что Гарри действительно ни о чем не думал – он просто бежал сломя голову.
Когда он ворвался в свою комнату, то мгновенно понял свою ошибку. Он был в ловушке, из которой выбраться не было никакой возможности. Ничего не соображая от ужаса, он оглядел маленькую комнату, в которой и спрятаться-то было негде, и из чистого отчаяния нырнул под кровать. Где-то на периферии сознания он понимал, что это было серьезной ошибкой. По сути, самым глупым поступком, который он мог совершить. Но все мы крепки задним умом.
Он лежал, забившись под кроватью, задыхаясь от страха, прислушиваясь к крикам внизу. Мистер Мейсон рычал от возмущения, сопровождая окаменевшую жену к машине, в то время как Вернон бессвязно бормотал идиотские извинения, всё время повторяя:
- Нам так жаль. Это наш племянник. Он болен – чужие люди пугают его!
Тётя была слишком потрясена, чтобы суетится вместе с мужем. Она просто замерла на месте, в то время как хихикающий Дадли прятался за её спиной.
Последнее, что видел Гарри: бедная миссис Мейсон, дрожа и крича, размахивала руками вокруг своей головы, хотя Министерская сова вылетела из комнаты за несколько минут до случившегося. Гарри тщательно пытался очистить кухонный пол от прекрасного тётиного пудинга, который сбросил со стола сумасшедший домовой эльф. Дядя Вернон одной жирной рукой крепко обхватил мальчика за шею, другой сжимал в кулаке уведомление из Министерства магии. Только безумное желание Вернона спасти неприятную ситуацию заставило мужчину ослабить хватку, освободив Гарри, чтобы выйти вслед за гостями. Гарри, воспользовавшись моментом, помчался наверх.
Уже под кроватью он прочувствовал всю нелепость ситуации – он поступил словно глупый малыш, чтобы понять, что это самое очевидное из всех укрытий. Тем не менее, его уловка почти сработала. Дядя и кузен были настолько тучными, что наклониться и заглянуть под кровать им обоим становилось не совсем удобно… Он сомневался, что Дадли за последние несколько лет хоть раз заглянул под свою кровать. Гарри свернулся калачиком и забился в самый дальний угол, дрожа от страха, когда дядя Вернон протопал наверх, ворвался в его комнату и, распахнув платяной шкаф, принялся вышвыривать из него вещи мальчика, рыча его имя. Когда дядя поторопился обратно в поисках племянника, у Гарри мелькнула слабая надежда, что он сможет избежать неизбежного. В конце концов, Вернон должен был бросить поиски, рассуждал Гарри, и лечь спать, тогда он мог бы прокрасться вниз по лестнице и выбежать на улицу. Куда он пойдет, мальчик не думал об этом. Тем временем тётя пришла в себя от шока и без всякого затруднения наклонилась к кровати, впиваясь взглядом в сомнительное убежище ребенка.
-
-
18.12.2015 в 19:55…Гарри свернулся клубочком, дрожа как осиновый лист. Он предположил, что его брюки и трусы всё ещё валялись где-нибудь на полу, куда их бросил Вернон, когда срывал их с Гарри. Но он был слишком напряжен, скован и переполнен болью, чтобы пошевелиться и пуститься на их поиски. Прежде дядя никогда не бил его по обнаженному телу, хотя было несколько унизительных случаев, когда с него снимали штаны (которые были столь же плохи, как тонкие трусики). Но он никогда не порол его столь злобно, как в эту ночь. Задница и бедра горели и пульсировали от боли; даже тонкая простынь приносила мучительную боль в тех местах, где соприкасалась с кожей.
Впервые с тех пор, как Гарри был маленьким, мальчик не смог удержать крик и сдержать слёз во время наказания дяди. Он сгорал от стыда, вспоминая собственные всхлипы и жалкие мольбы, когда ремень со свистом опалял его кожу снова и снова. Он думал, не лопнула ли она в некоторых местах, и боялся проверить. Боялся, что если увидит кровь, то всё будет намного хуже, и он снова расплачется. Он слишком устал, чтобы плакать. Голова болела, а нос был заложен. У него не было платка, чтобы высморкаться и вытереть жгущие глаза слёзы. Во всей своей несчастной жизни он не мог вспомнить дня, когда чувствовал себя более подавленным и безжизненным.
Ты такой жалкий ребенок! Ревёшь и умоляешь, словно маленький! Глупый! Слабый! Безвольный урод!
Он горько упрекал себя, стыдясь собственной слабости. Зря он кричал – он никогда не умолял дядю остановиться… сделал только хуже – он знал это! Он пережил достаточно встреч с дядиным ремнём, зная, что от его слёз Вернон начинал бить сильнее.
Почему ты так повёл себя? Какой ты герой?! Ты победил тролля – и даже самого Волдеморта – но рассыпался на части от маленькой взбучки! Ты не имеешь права называть себя гриффиндорцем!
Это было той частью правды, от которой было больней всего… даже больше, чем порка и собственная трусость. Он больше не был гриффиндорцем! Вернон продемонстрировал ему это ужасающе ясно. Тот прочитал предупреждение, принесенное Министерской совой, о запрещении использования магии несовершеннолетними волшебниками.
- Не разрешается использовать волшебную палочку вне школы? Ты не говорил нам, что ты урод, - визжал Вернон, в то время как ремень рассекал воздух, врезаясь в маленькое тельце. – Забыл упомянуть об этом – просто выскочило из головы? Ну, у меня есть для тебя новость, парень… Я запру тебя навсегда! Они не получат шанса изгнать тебя, потому что ты больше никогда не вернешься в эту школу! Ты слышишь меня? Никогда! И если ты попытаешься применить волшебство – если ты когда-нибудь воспользуешься своими магическими штучками – ты не будешь жить долго, чтобы бахвалятся этим! Я больше не стану мириться с твоими увертками - не позволю всяким непотребствам твориться в моём доме!
Гарри знал, Вернон сдержит клятву. Теперь он никогда не позволит ему вернуться в школу. Он не знал, как мужчина сможет остановить его, но то, что тот найдет выход – это точно. Что бы ни говорил Дамблдор – что и кому в волшебном мире – Дурсли были его законными опекунами. У них была власть – они могли сделать с ним всё, что угодно. Если они откажутся отпустить Гарри в Хогвартс, вряд ли кто-нибудь сможет им в этом помешать.
Всё кончено. Гарри знал это. В его жизни больше не осталось ничего, кроме страданий. Министерство магии обвинило Гарри в незаконном применении волшебства, которым воспользовался глупый Добби… И он никогда не получит шанса, чтобы оправдаться. Маниакальные требования Добби будут удовлетворены – Гарри Поттер больше никогда не вернется в Хогвартс. Он застрянет у Дурслей до тех пор, пока ему не исполнится восемнадцать лет и он, наконец, будет предоставлен самому себе. Осталось всего каких-то шесть лет, когда тебе уже двенадцать, но и еще эти шесть лет, которые могли стать всей его жизнью.
Я хотел бы никогда не слышать о Хогвартсе – или магии - или вообще о них обоих! Если бы я никогда не попал в Хогвартс, то я бы и не потерял его. Если бы я не знал, что потерял, мне не было бы так больно. Я хотел бы забыть… Не хочу быть волшебником… Лучше бы я умер.
Такие болезненные, опустошенные мысли крутились в его голове до полного мучительного изнеможения, пока, наконец, сон не сморил его и он растворился в туманной дрёме.
Флитвик решил остаться на своем посту, когда Спраут вернулась обратно в Суррей. Не подумайте, что он не хотел отправляться в графство, но ему было необходимо поговорить с Северусом, как только тот прибудет на место… когда тот вернётся. У маленького профессора имелись некоторые соображения, как решить проблему Гарри Поттера, которые Филиус хотел обсудить с Мастером зелий как можно скорее.
У Минервы уже мозг кипел от размышлений. Она была на грани отказа ожидания Снейпа, обдумывая способы собственноручно забрать Гарри, но Помоне и Филиусу удалось убедить её потерпеть ещё немного. После двухчасового отдыха Помона вернулась к наблюдению за домом Дурслей. Она немедленно сообщила, что в доме вроде бы тихо. Когда она прибыла на место, машины гостей уже не было, все огни в доме погашены, а занавески задернуты. Поскольку было около десяти вечера, она предположила, что Дурсли легли спать пораньше.
- Вы могли бы вернуться в Хогвартс и немного поспать, - сказала Минерва Помоне. – Какой смысл караулить сонный дом?
Помона с радостью приняла предложение, поскольку имела привычку вставать рано, как и рано ложиться. Филиус решил остаться в своем уютном уголочке, продолжив наблюдение. Он был полуночником и не возражал подождать Северуса ещё немного.
- Боюсь, вы попусту тратите свое время, - мрачно сетовала Минерва. – Думаю, если бы Северус получил моё письмо, то он бы давным-давно уже вернулся.
- Возможно, - пожал плечами Филиус. – Но, возможно, письмо ещё не дошло до адресата – ведь он целый день был на конференции. Ещё не вечер – давай дадим ему ещё час-два. Если он не появится до полуночи, я вернусь, чтобы немного поспать, а потом отправлюсь в Суррей, чтобы понаблюдать за домом пару часов.
Минерва неохотно согласилась и осталась в своем кабинете, коротая долгие часы рутинной работой. Ей было слишком неспокойно и тревожно, чтобы она могла уснуть, но она знала, что всегда может положиться на свою «дрёму», если совсем устанет.
В одной руке Северус сжимал бронзовую награду, в другой – украшенный лентами диплом, спеша пройти сквозь переполненный вестибюль. Рассеянно кивая на приветствия и поздравления, которые преследовали его на всём пути следования, он с упорством пробирался через толпу к административной стойке, пугая окружающих блеском глаз и кривой улыбкой.
Когда измотанный клерк заметил его присутствие, то махнул ему рукой, пребывая в явном возбуждении.
- Ох, профессор Снейп, слава Мерлину! У нас для вас почта, сэр!
Северус нетерпеливо протянул руку, ожидая свою почту.
- Хм… й-есть небольшая проблема, сэр, - запнулся служащий, извиняясь.
- Проблем? – грозно нахмурился Северус.
- Почта защищена. Сова, что её доставила, сэр… хм… она никому не позволяет взять конверт, - объяснил он. – Она там, сэр. – Клерк указал на закрытую дверь рядом со стойкой регистрации.
- Очень хорошо, - спокойно ответил Северус. – Пожалуйста, оформите мой выезд. Я бы хотел это сделать как можно скорее.
- Да, профессор. Ваш счет был оплачен Хогвартсом заранее. Я распечатаю вашу квитанцию и подготовлю все документы до того, как вы вернетесь.
Северус кивнул и вошел в боковую дверь, примыкающую к небольшому административному офису. Не обращая внимания на пару служащих, работающих за столами, быстро заметил сову. Она сидела на картотеке, властно посматривая свысока на заметно нервничавших клерков. Признав в ней одну сову из Хогвартса – сову Минервы, использующую её исключительно для личных сообщений, - протянул руку. Сова, вспорхнув вниз, недовольно ухнула, как бы говоря: «Ну, сколько можно! Я уже состариться успела, ожидая тебя!»
- Прошу прощения, Архимед, - пробормотал Северус. – Я был немного занят – лекции, скучные речи, - ты даже представить себе не можешь, - он картинно закатил глаза и Архимед моргнул, словно разделял отвращение Северуса. Северус отвязал конверт и порылся в карманах. У него не было привычки носить в карманах совиное печенье, но ему удалось разыскать горсть орехов, которые он по рассеянности сунул в карман во время одного из приемов во время симпозиума. – Прости, но это всё, что есть у меня, - пожал он плечами. Архимед с сомнением посмотрел на несвежие орехи, но, в конце концов, выбрал наиболее привлекательный, скорее просто пытаясь быть вежливым. Он спрыгнул с руки Северуса и в ожидании примостился на соседнем стуле.
Северус распечатал письмо, быстро пробежав по нему глазами, понимающе кивая головой. Загадочное послание Минервы, пожалуй, у многих вызвало бы недоумение, но только не у Северуса. Он почувствовал некий выпуклый предмет, лежащий в конверте. Наклонив его, увидел, как на раскрытую ладонь упал небольшой кулон. С мгновение посмотрел на него. Никогда прежде мужчине не доводилось видеть эту вещицу, но признал символ, выбитый на ней. Гравировка принесла с собой болезненный укол памяти. Минерва была права – он знал, что это такое. Haemanthus coccineus… очень редкий цветочный орнамент, используемый только одним человеком, которого он когда-либо знал. От него исходило слабое голубоватое свечение, и Северус посмотрел на сову.
-
-
18.12.2015 в 19:56С обещанной квитанцией и небольшим багажом, уменьшенным до минимальных размеров и небрежно сунутым в карман, Северус вышел из отеля и направился вниз по темному бульвару, ведущему в сторону старого французского порта. Скользнул в первый пустой переулок, попавшийся на пути, достал кулон. Осторожно оглянувшись по сторонам, пробормотал название вида растения, изображенного на поверхности.
- Кровь Лили.
Знакомый рывок в районе пупка обернул его вокруг своей оси, унося сквозь ночь до того, когда едва тихие слова успели растаять в тёмном переулке.
Флитвик вздохнул с заметным облегчением, когда его ожидание, наконец, закончилось. Едва ушла Помона, он услышал приглушенный хлопок, а затем мягкий удар на дороге. Высунув голову из куста остролиста, негромко позвал спокойного Мастера зелий, который в этот момент отряхивал свою мантию.
- Северус?
Снейп резко развернулся, в руке дрогнула волшебная палочка. Тогда Филиус поднял собственную палочку, осветив своё лицо, тихо пробормотав – люмос. Северус нахмурился.
- Филиус?
Флитвик кивнул, призывая подойти поближе. Северус обогнул изгородь, в недоумении глядя на профессора Чар.
- Во имя Мерлина, что происходит?
- Минерва попросила подождать вас…. Она хотела предостеречь, чтобы вас никто не увидел в школе, - объяснял Филиус. Северус ошеломленно рассматривал мебель, смотревшуюся так странно и неуместно на открытом воздухе. Флитвик лишь пожал плечами. – Я ждал вас более девяти часов. В том нет вреда, чтобы было удобно. – Он взмахнул своей палочкой, возвращая предметам их первоначальную форму. – Мы очень волновались за вас.
- Я был на лекциях и приёмах весь день. И получил письмо Минервы у совы полчаса назад, - сухо ответил Северус. – К чему такие хлопоты?
- Минерва обнаружила, что ситуация юного Гарри Поттера крайне недопустима, - ответил Флитвик, когда они направились в сторону школы.
- Недопустима? – Северус остановился, его темные глаза опасно вспыхнули.
- Его маггловский дом опасен. Минерва хочет, чтобы вы забрали его как можно скорее. Она объяснит вам подробнее. Она поместила в Омут памяти свои воспоминания о том, что узнала. Вы всё сами увидите, когда мы доберемся до её кабинета. Она обратилась за помощью к Помоне Спраут, чтобы держать ситуацию под контролем, пока вы не приедете.
- Не понимаю, к чему такая секретность? – Северус уставился на коллегу. - И почему Омут памяти?
- Вы всё поймете, когда сами всё увидите, покачал головой Флитвик. – Я не хочу повлиять на ваши выводы того, что вы увидите. Не буду вдаваться в подробности, но скажу, что полностью с ней согласен. – Он вновь двинулся вперед, заставив Северуса следовать за собой.
- Если в доме Гарри что-то не так, не понимаю, почему вы ещё не забрали ребенка?
- Это сложно. Боюсь, что этот вопрос следует решать крайне деликатно… Вот почему мы нуждаемся именно в вас. Нам нужен тщательно продуманный план действий, прежде чем двигаться дальше.
- Я до сих пор не понимаю… Что случилось с Гарри? С ним всё в порядке? – голос Северуса сорвался от беспокойства.
- Насколько нам известно, сейчас с ним всё хорошо. Пожалуйста, Северус, будьте терпеливы. Вы скоро всё поймёте, я обещаю, - попытался успокоить его Флитвик.
- Вы ведете себя раздражающе скрытно, Филиус. Почему Минерва не хочет, чтобы меня кто-нибудь увидел? – нетерпеливо прервал его Северус.
- С этим тоже всё сложно, - спокойно ответил Филиус. – Сейчас просто доверьтесь мне. Вас не должна увидеть ни одна живая душа или замковый портрет. Крайне важно, чтобы никто, кроме Минервы, Помоны и меня не знал, что вы вернулись в Хогвартс.
Раздражение Северуса внезапно сменилось холодной хитростью.
- Ясно… Полагаю, что никто определенно включает в себя и директора?
- Боюсь, что так.
Северус кивнул. Его мысли с бешеной скоростью заработали позади отчужденного взгляда.
- Так вот что она имела в виду. Минерва упомянула в своем письме, что встретила сопротивление в решении проблемы. Я предполагаю, она подразумевает, что Альбус не согласен с тем, что Поттер должен быть удален из дома?
- В двух словах, - спокойно согласился Филиус. Он глянул вверх, когда вдали показались ворота Хогвартса. – Считаю, что чары невидимости сейчас будут весьма уместны, - прокомментировал он.
Две палочки одновременно рассекли темный ночной воздух, и две фигуры – одна высокая, другая едва достающая первой до колена – исчезли из поля зрения.
-
-
18.12.2015 в 19:57Беседа Минервы, Филиуса и Северуса продлилась заполночь. Они не стали будить Помону – она мало чем могла им помочь в этом деле. Но и Минерва и Флитвик охотно делились своими размышлениями с проницательным Мастером зелий и опытным шпионом. И делали они это с явным удовольствием, как только смогли успокоить мужчину, чтобы обсудить ситуацию в более тихой обстановке.
Когда Северус впервые вышел из Омута памяти, Минерва всерьёз стала опасаться за жизни Дурслей и Альбуса (а так же обстановку в собственной гостиной). Даже с их максимальными усилиями, чтобы успокоить его, успели пострадать её несколько любимых хрупких безделушек. Северус мерил шагами комнату, расхаживая из угла в угол несколько минут, разглагольствуя и матеря всё вокруг, на чем свет стоит такими словами, которых Минерва прежде никогда не слышала от человека, славившегося своим ледяным спокойствием. Её немного встревожило, но в то же время тайно забавляло, что привязанность Северуса к Гарри Поттеру всё же нашла своё столь эффектное подтверждение.
Она промолчала, конечно, и просто приняла его неловкие извинения за эмоциональную вспышку, поскольку Северус смущенно восстановил каждую фигурку, разрушенную в порыве гнева. Его истерика фактически была освобождением для них всех… и Филиус, и Минерва чувствовали то же самое – разочарование и ярость, - но не смогли этому потворствовать.
Когда возмущенное настроение несколько ослабло, Северус вновь стал холодным и расчетливым организатором, на которого они и рассчитывали изначально. Он согласился, что ждать целую неделю, когда Альбус и Поппи вернуться из своих отпусков, крайне неприемлемо. Было принято решение, что Северус заберет Гарри завтра и перенесет его в Хогвартс под собственной защитой.
Чтобы избежать открытой конфронтации с директором (и не рисковать собственными рабочими местами) они решили, что изъятие Гарри из дома Дурслей будет скрыто от Альбуса. Северус пронесёт мальчика в замок под мантией-невидимкой и спрячет его в своих личных покоях, подальше от любопытных глаз, до конца недели. Хотелось надеяться, что диагностика Поппи физического состояния Гарри полностью подтвердят опасения Минервы. Кроме того, у них будет неделя, чтобы поговорить с мальчиком и, возможно, уговорить его признаться о плохом обращении с ним. Если бы он это сделал, то, Минерва и Филиус были в этом твердо убеждены, у директора не останется выбора, как забрать мальчика из мира магглов насовсем.
- Если Гарри признается, что опекуны жестоко обращались с ним, - что кормили его неправильно и переутомляли работой, - то, знаю, Альбус воспримет его жалобы всерьёз, - утверждала Минерва. – С такими доказательствами я сомневаюсь, что он подвергнет сомнению моё решение забрать Гарри сюда против его приказа.
Однако у Северуса было мало надежды, что они смогут убедить Альбуса изменить своё мнение внезависимости от представленных доказательств. Он внимательно наблюдал в Омуте памяти за выражением лица директора. И не было никаких сомнений в том, что Альбус знал, в каких домашних условиях жил мальчик. Альбус явно знал, как несчастен ребенок, и, казалось, странным образом оставляет того с теми ужасными магглами по каким-то своим собственным замысловатым причинам. Северус не терял надежд со своими сообщниками на разрешение плачевной ситуации Поттера. Но и сам решил разработать альтернативный план, если Альбус откажет им в поддержке.
- Что, если директор узнает, что мы забрали Гарри с Тисовой улицы? – спросил Северус. – Возможно, у него есть какой-нибудь сигнал тревоги или чары слежения на мальчике, которые предупреждают его о месте расположения ребенка?
Минерва пожала плечами.
- Сомневаюсь, что это так. Думаю, возможно, он упомянул это, когда мы говорили об опёке. Но если он это сделает, то нам следует поторопиться сделать это как можно скорее.
- Министерство отслеживает нахождение палочки, - продолжил Филиус. – Это самый легкий способ проследить местоположение волшебника… Директор может сделать то же самое. Возможно, мы должны оставить палочку Гарри в доме Дурслей, пока не будем готовы противостоять Альбусу? – Он посмотрел на Минерву: – Если на Гарри есть контролирующее заклинание, посылающее тревожное предупреждение, то оно, скорей всего, находится в кабинете директора. Было бы разумно для вас находиться именно там, когда мы заберем Гарри, чтобы заставить замолчать любое предупреждение.
- Я могу это сделать, - согласилась она.
- А что насчет Дурслей? Сообщат ли они Альбусу, если Гарри исчезнет? – поинтересовался Северус.
Минерва фыркнула:
- Я так не думаю… За одиннадцать лет Альбус общался с ними только один раз… если, конечно, не врёт. Мне кажется, что между Альбусом и опекунами Гарри нет никакой симпатии. Но от того, что я видела, могу твёрдо сказать: Дурсли будут рады избавиться от мальчика.
- Тем не менее, он может быть достаточно проницательным, чтобы предусмотреть такую возможность, - констатировал Флитвик. – Я пойду с Северусом, когда он отправится за Гарри. – Минерва и Северус нахмурились, в замешательстве посмотрев на коллегу. Флитвик озорно улыбнулся: - Вы забыли, что я довольно искусный маг в чарах памяти?
Северус мрачно рассмеялся.
- Думаю, это превосходное предложение. Вы так же могли бы определить, есть ли на Гарри какие-нибудь следящие чары и, возможно, найти их источник.
- Решено, - заявила Минерва. Она почувствовала значительное облегчение, зная, что теперь у них есть план действий, и маленький Гарри скоро будет в их руках в полной безопасности. – Ты выглядишь усталым, Северус. – отметила она, посмотрев в бледное усталое лицо волшебника. – Почему бы тебе не поспать пару часов? Мы можем встретиться здесь около восьми. Я попрошу Помону заглянуть в Суррей, пока мы завтракаем и закончим все приготовления.
Должно быть, Северус действительно очень устал, поскольку не стал возражать. Как только они с Флитвиком скрыли себя невидимыми чарами, направляясь в собственные покои, Минерва, вняв собственному совету, отправилась отдыхать. Она вызвала Тинкера, попросив домового эльфа, чтобы тот поутру обеспечил легкий завтрак на троих в её гостиной в назначенный час, и тут же забралась в постель. Устав от тревог и долгих часов ожидания, она провалилась в глубокий сон.
-
-
18.12.2015 в 19:57Минерва, Северус и Филиус едва успели встретиться за завтраком, как в камине гостиной вспыхнуло зеленое пламя. Из его глубин появилось пухлое обеспокоенное лицо Помоны Спраут.
- Минерва, - её голос сорвался на писк. – Я беспокоюсь о Гарри… Здесь происходит нечто странное.
- Что именно? – одновременно спросили Минерва и Северус.
- Когда я приехала, у дома находилось четверо рабочих… Я сначала не поняла, что они делают… Я некоторое время наблюдала за ними… А потом поняла, что они что-то устанавливают на одном из окон второго этажа. Минерва, это была решетка – металлическая решетка!
- Решетка? – удивилась Минерва.
- Я полагаю, иногда магглы устанавливают на окнах решетки для дополнительной безопасности… Чтобы защитить свой дом от грабителей и прочих неприятностей, - предположил Филиус.
- Сначала я тоже так подумала, - призналась Помона. – Но если бы это была мера безопасности, то они уставили бы их на все окна, правда?.. По крайней мере, на первом этаже. Но мастера уехали несколько минут назад… установив решетку только на одном окне. И оно находится на втором этаже, Филиус! Почему решетку установили только на одно окно?! И почему наверху? Любой здравомыслящий грабитель попытается пролезть внизу, не так ли?
- Решетки не предназначены для того, чтобы не пустить кого-то, - наотрез объявил Северус, встав из-за стола. – Они должны удержать кого-то. – Он угрюмо посмотрел на Флитвика. - Думаю, нам пора.
Флитвик согласно кивнул, отставив чашку в сторону, тут же поднявшись с места.
- Тебе лучше пойти в кабинет Дамблдора, Минерва, - поспешно предложил он. – Проследи за любым устройством, которое могло бы просигнализировать об изменении местоположения Гарри. И было бы разумно открыть через каминную сеть прямой доступ в покои Северуса и в Больничное крыло.
- В лазарет? – побледнела Минерва. – Уж не думаете ли вы…
- Лучше быть готовыми ко всему, - на ходу ответил Филиус, последовав следом за Северусом к камину.
- Отстранись, Помона, - резко потребовал Северус. – Мы входим.
-
-
18.12.2015 в 19:58Гарри сжался на кровати, свернувшись в клубок. Он пребывал в состоянии шока, ошалев от ужаса, с момента, когда дядя разбудил его на рассвете. Вернон установил много новых замков с внешней стороны двери его комнаты, выбрав странное время для своей работы. Визг беспроводной пилы резал по ушам Гарри, пока его сумасшедший дядя вырезал большое отверстие внизу двери. Затем в отверстии была установлена пластмассовая заглушка. Для чего – Гарри не имел ни малейшего понятия. Но Вернон быстро просветил его.
- Я больше не позволю, чтобы моя семья подверглась твоим фокусам! – бормотал он с маниакальным блеском в глазах. – Твоя тётя будет проталкивать тебе еду через это отверстие – когда я решу, что можешь поесть, что и когда ты будешь есть – решать тоже мне! Я не хочу, чтобы Петунья и Дадли находились рядом с тобой. Всё идет к тому, чтобы всё изменить, мальчишка – попомни мои слова! – Он разглагольствовал какое-то время, расписывая Гарри мрачное будущее. Теперь Гарри был настоящим узником. Дважды в день дядя позволит ему справлять естественную нужду в туалете не более пяти минут… Остаток своей одинокой несчастной жизни он проведет взаперти в мрачной комнате.
Гарри оставалось благоразумно молчать на протяжении всей угрожающей тирады дяди. Когда же он понял, насколько Вернон проникся сумасшедшей идеей засадить его за замок, у него возникла идея воспользоваться окном спальни. Возможно, он может сломать ногу, спрыгнув с такой высоты, но даже сломанная нога – это намного лучше, чем быть запертым навсегда. Но и этот отчаянный план был сорван спустя совсем короткое время.
Странные звуки приставляемой лестницы по ту сторону дома напугали Гарри. Когда лицо рабочего появилось в его окне, Гарри позорно нырнул под одеяло. Он не хотел, чтобы незнакомец видел его позорно оголенного тела. У рабочего не заняло много времени, чтобы установить по ту сторону окна прочную решетку. Не заметив маленького мальчика, забившегося в темном углу кровати, мужчина устанавливал решетку, что-то бормоча себе под нос, шипя, что Вернон перепутал заказ вместо нижнего окна. Гарри услышал, как мужчина спустился вниз и принялся переругиваться с дядей. Затем лестницу оттащили, и голоса внизу исчезли.
Какова бы ни была причина ссоры между двумя мужчинами, у Гарри было ужасное предчувствие, что именно он пострадает за это. И он не ошибся, услышав громоподобные шаги Вернона, поднимающегося по лестнице. Послышался лязг отпираемых многочисленных замков, и Вернон ворвался в его комнату. Толстое лицо и шея мужчины от негодования покрылись бордовым цветом.
- Оплата в полуторном размере! – проревел он. – В полтора раза, чтоб меня обокрали воры – просто потому, что сегодня воскресное утро! Как будто это преступление попросить честного труженика поработать в воскресенье! За решетку и замки ты сегодня обошелся мне в шестьдесят фунтов, ты, никчемный урод! – кричал он, надвигаясь на мальчика. Мясистая рука замахнулась, опалив щёку Гарри наотмашь звонкой пощёчиной.
Гарри съежился, сжавшись в дальнем углу кровати, куда смог протиснуться. Он был слишком напуган, чтобы сказать Вернону, что замки и решетки были полностью его собственной идеей. Вернон навис над ним, трясясь от ярости: - Как будто мерзкий вор – не самое плохое на свете! – верещал от негодования мужчина – Этот чертов онанист установил «Black & Decker»! – Вернон процедил сквозь зубы название фирмы как нечто нецензурное. – «Black & Decker», заметь! На МОЙ ДОМ!
Когда Вернон схватил его, Гарри молча проклинал предательскую судьбу, что прислала рабочего на Тисовую улицу, дом №4 не с чем иным, как с дрелями дяди. Вернон дернул его за волосы и потянул с кровати, на ходу расстегивая ремень. В этот момент Гарри искренне пожалел, что у него не было волшебной палочки. Если бы она у него была, то никакое Министерское ограничение во всём мире не удержало бы его от колдовства, чтобы остановить огромного мужчину.
Вернон ткнул его вниз к краю кровати и замахнулся ремнём. Гарри вцепился в мятые простыни, когда ремень свистнул, рассекая воздух, один раз… другой… третий. На четвертый раз он сдался. Он не должен страдать от заточения, подумал он мрачно, испуская отчаянный крик. Он не переживет эту взбучку. Дядя Вернон убьет его.
Северус и Флитвик помчались из камина, стоящего на кухне Арабеллы Фигг, к входной двери, стремительно шагая вперед, не обращая внимания на удивление старой сквиб. Они остановились только для того, чтобы окутать себя чарами невидимости, прежде чем смогут спешно спуститься вниз по тихому маггловскому городку. Обеспокоенная Помона Спраут, пыхтя, следовала за ними. Когда они достигли дома Дурслей и двинулись вверх по дорожке, Северус поднял палочку и молча отпер парадную дверь. Он едва приоткрыл её, как леденящий душу звук рассек воздух. Это был удар соприкосновения кожи о плоть, перемежавшийся с криком ребенка.
Северус с трудом остановился.
- Позаботьтесь о других, - рявкнул он Флитвику и Спраут, указывая в сторону гостиной, где маггловская женщина и мальчик спокойно сидели перед телевизором, как будто их совершенно не тревожили ужасные звуки, доносившиеся со второго этажа. Затем он взбежал вверх по лестнице, перешагивая через четыре ступеньки длинными шагами. Он следовал на звук открытой двери, оснащенной с полудюжиной замков, и вошел внутрь. Его палочка вспыхнула с пугающей скоростью.
Гарри кричал, извиваясь, чтобы избежать мучительных ударов толстого кожаного ремня. Пятый удар прошелся по коже, но прежде чем из его горла раздался хриплый рёв, внезапно произошло несколько странных вещей. В его видение ворвалась ослепительная алая вспышка. Такая яркая, что проникла сквозь зажмуренные веки. Вернон вскрикнул – странный приглушенный звук, который Гарри вряд ли бы признал человеческим. Он приоткрыл глаза, с удивлением через плечо глядя на Вернона, парившего в воздухе. Огромный мужчина врезался в ближайшую стену с оглушительным стуком и сполз по стене вниз с почти космической медлительностью, рухнув толстой тушей на полу.
Гарри был настолько потрясен, задыхаясь от крика, что едва слышал голос, зовущий его по имени. Он скользнул с кровати, инстинктивно свернувшись на полу калачиком, хватая ртом воздух.
Я сделал это? Я убил его?
Тяжело дыша, он закрыл глаза, задыхаясь от слишком сильного шока и боли, чтобы понять, что не может дышать. Внезапное прикосновение к плечу заставило замереть от вселенского ужаса. Он рванул прочь от него и провалился в глубокий обморок.
-
-
18.12.2015 в 19:58Северус боролся с сильным желанием громко перематериться. Когда он попытался прикоснуться к мальчику, Гарри съёжился, свернувшись в тугой шарик на полу. Мальчик задыхался, дыша тяжело и быстро. Его лицо – то немногое, что мог разглядеть Северус за прикрывавшими его руками – было неестественно бледным. Понимая, что всё ещё невидим, Северус тихо выругался и снял с себя чары. Затем медленно продвинулся вперед, не желая пугать мальчика ещё больше, чем необходимо.
- Поттер?
Похоже, Гарри не слышал его, поэтому Северус заговорил снова, сохраняя голос низким и мягким.
- Гарри?
Мальчик чуть шевельнулся. Северус опустился на пол, протянул руку и осторожно коснулся его плеча. Это было ошибкой – с огорчением, Северус понял это слишком поздно. Резко вздохнув, Гарри развернулся и отшатнулся в сторону, налетев на него, и, присев на корточки, с глухим стоном защищаясь, прикрыл тонкими ручками голову. Северус смотрел на него, встревоженный защитной реакцией мальчика.
- Гарри, всё хорошо… - успокаивающе прошептал он. – Теперь ты в безопасности. Он не может причинить тебе вреда. Гарри?
Гарри поднял голову, и, прищурившись, удивленно посмотрел на мужчину. Его бледное лицо было в слезах, на щеке наливался темным цветом огромный синяк.
- Я не хотел тебя напугать… Я прошу прощения, - успокаивающе пробормотал Северус. – Теперь всё будет хорошо, Гарри.
Мальчик нахмурился, затем очень осторожно немного отклонился назад, пальцы за спиной зацарапали пол. Северус оставался неподвижным, ожидая, когда мальчик его узнает. Гарри нашел свои очки и неуклюже завозился, надевая их. Затем растеряно посмотрел на мужчину.
- Пр-профессор С-С-Снейп? – он запнулся в замешательстве.
Северус кивнул, дав ему время, чтобы успокоиться. К его ужасу, лицо Гарри скривилось, и он с тихим стоном обнял себя за плечи.
- Гарри?
- Простите! Я этого не хотел! – всхлипнул Гарри.
- Не хотел чего?
Гарри указал дрожащей рукой на дядю, лежащего без сознания.
- Это не ты сделал, Гарри. Это сделал я, - успокоил Северус.
Гарри уставился на неподвижную тушу.
- Он умер? – прошептал мальчик.
- Пока нет, - сухо ответил Северус.
Гарри посмотрел на него, лицо мальчика перекосилось от ужаса.
- Я ничего не делал! – прошептал он. – Это был не я! Это был он! Клянусь, профессор!
- Я знаю, Гарри, - успокаивающе ответил Северус, полагая, что тот говорил о порке.
- Он пытался заставить меня пообещать! Я не стал, и он поднял в воздух пудинг, а потом бросил его! Это не моя вина! – бормотал Гарри, вытирая новые слезы, ручьем бегущие по его щекам.
Северус понятия не имел, о чем говорил мальчик, но согласно кивнул в ответ, чтобы успокоить ребенка.
- Я умолял его не делать этого! А потом прилетели совы, а миссис Мейсон боится птиц. От этого стало только хуже! Пожалуйста, поверьте мне! Я не делал этого! Это не я!
- Чего не делал? – мягко спросил Северус.
- М-магия! – разрыдался Гарри. – Я не мог… Я даже не знаю, где моя палочка! Пожалуйста, профессор! Пожалуйста, не позволяйте им выгнать меня!
Северус удивленно посмотрел на него. О чем говорит этот ребенок? Он покачал головой и попытался успокоить мальчика.
- Никто не собирается выгонять тебя, Гарри.
- Но… Но разве вы здесь не по этому? – с изумлением посмотрел на него Гарри.
- Нет, дитя… Я пришел помочь тебе. Я волновался о тебе, - ответил Северус. Он со злостью посмотрел на толстого маггла. – И, кажется, не без основания.
- Чтобы… чтобы помочь мне? – прошептал Гарри.
- Давай, Гарри. Пора вытащить тебя отсюда. – Северус подался вперед очень медленно, протягивая руку. – Ты позволишь мне помочь тебе подняться? – спросил он тихо. Когда мальчик не отклонился, он осторожно взял его за руки и встал, помогая Гарри. Он задержался, позволив мальчику устоять на ногах, быстрым взглядом оценив состояние малыша. Гарри был одет только в рваную футболку, свисавшую ниже колен. Его руки и ноги были ужасно тонкие, покрытые мелкими синяками. Синяк на щеке нес на себе явный отпечаток большой ладони. Северусу не было надобности со всех сторон осматривать ребенка, чтобы оценить последствия последних видимых повреждений. Когда он вошел в комнату под чарами невидимости, и наложил на звероподобного дядю чары, то прекрасно видел алые рубцы, покрывающие избитые голые бедра и ягодицы мальчика.
Гарри отер мокрое лицо, пытаясь скрыть слезы, которые продолжали течь. Увидев, что Северус смотрит на него, от стыда втянул голову в плечи. Северус слегка потрепал его за плечо.
- Всё в порядке, Гарри. Тут нечего стыдиться… В слезах нет ничего дурного.
Эти нежные слова сострадания, казалось, сломали хрупкую сдержанность мальчика. С хриплым всхлипом, Гарри наклонился вперед, уткнувшись мокрой щекой в ладонь Северуса.
Это было неожиданно и слишком много для Северуса. Его суровый самоконтроль… Его тщательно взлелеянный образ теперь казался бессмысленным и абсурдным. Всё, чему он верил, считая, что знает себя – каждая эмоция, которую он ограждал от себя, приняв все возможные меры, - сейчас были ничем по сравнению с мучениями этого беспомощного, страдающего мальчика. Без каких-либо сожалений Северус притянул к себе Гарри, обняв руками маленькое дрожащее тельце. Его сильные объятия разрушили последний контроль, который был у мальчика, и он, уткнувшись лицом в мантию Северуса, горько расплакался.
-
-
18.12.2015 в 19:59Гарри плакал дольше, чем ожидал Северус. Он неуклюже цеплялся за своего учителя, прижимаясь всем тельцем, будто тоже не был привычен к такому физическому комфорту. Пребывая в своем горе, он не услышал мягкого топота ног, послышавшихся на лестнице. Зато услышал Северус. Он повернулся в сторону двери, когда Филиус нервно заглянул в комнату. Он слегка покачал головой профессору Чар. Тот мигом понял предупреждение. Флитвик бросил единственный взгляд в сторону всё ещё бессознательного Вернона Дурсля, лежащего на полу, скривился от отвращения, а затем ретировался, оставив их одних.
- Всё будет хорошо, Гарри, - наконец тихо произнес Северус, когда рыдания мальчика стали тише. – Твой дядя больше никогда не обидит тебя – я обещаю. – Гарри напрягся и немного отодвинулся назад, будто пытаясь избежать объятий Северуса. – Тс-с-с-с. Я понимаю, сейчас не время говорить об этом.
Не отпуская мальчика, он вынул чистый носовой платок из кармана и вложил его в напряженную руку мальчика. Гарри вздохнул и вытер лицо. Щеки его слегка порозовели, он выглядел слегка смущенным, но Северус ничего не сказал на это. Из складок мантии он вынул маленький фиал с успокаивающим и протянул ребенку. Это было молчаливым свидетельством доверия Гарри Северусу, когда тот выпил зелье, ничего не спрашивая о его содержимом.
- Вы можете сходить в ванную и умыть лицо, прежде чем мы уйдем, - сказал Северус.
- Уйдем? – Гарри шмыгнул носом.
- Ты возвращаешься в Хогвартс.
- Я? – Гарри настороженно посмотрел вверх, впервые встречаясь взглядом с профессором.
- Ну, конечно, глупый мальчишка, - криво усмехнулся Северус. – Не думаешь же ты, что я оставлю тебя здесь? Сомневаюсь, что профессор Флитвик будет возражать против вашего полуодетого состояния, но, полагаю, вы бы предпочли, чтобы профессор Спраут не видела вас голышом? – слегка поддразнил он, отпуская мальчика.
-Профессора… - лицо Гарри залил румянец, застыв от ужаса. – Они… Я… Вы имеете в виду, что они здесь?
- Спраут и Флитвик внизу… Успокойся, Гарри! Никто не поднимался наверх, кроме меня, - быстро соврал мужчина, понимая замешательство мальчика. – Где твои вещи? Где твоя палочка? Где твоя одежда?
- Моя палочка в чулане под лестницей, - робко ответил Гарри. – Больше у меня ничего нет. – Он метался по комнате, подбирая с пола пару грязных брюк и несколько порванных трусиков с пола. Северус нахмурился, но Гарри лишь пожал плечами: - Это всё, что у меня есть, - заявил он прямо.
Северус вежливо отвернулся, предоставив мальчику возможность сохранить остатки достоинства. Пока Гарри одевался, он впервые тщательно осмотрел комнату мальчика. Она была маленькой и убогой и жалкой. Здесь не было нужды добавлять на окна железные решетки, чтобы понять истинное назначение этой комнаты – многочисленные замки говорили сами за себя. Без сомнения, это была тюремная камера. Жестко подавив свой гнев, Северус едва не дошел до точки кипения.
Единственным предметом интерьера, который не признал Северус, была ярко окрашенная заглушка в нижней части двери. Уже одетый Гарри подошел к Северусу и встал рядом, кивнув на странное приспособление:
- Это собачья дверь, - глухо сказал мальчик.
- У вас есть собака?
- Нет, - лицо Гарри горько исказилось. – Через нее можно класть мою еду.
Северу боролся с желанием развернуться и запустить в жирного маггла на полу безостановочный Круциатус. Он осадил свой порыв только потому, что не стоило двенадцатилетнему Гарри быть свидетелем столь ужасной демонстрации.
- Пошли, - отрезал он, выводя мальчика из комнаты.
Он стоял у открытой двери в ванную, пока Гарри отмывал липкое лицо и проглотил несколько пригоршней воды. Затем проводил мальчика вниз. Он заметил скованные движения Гарри и пожалел, что не прихватил с собой обезболивающее зелье. Но тусклый взгляд мальчика волновал его куда больше, чем синяки и ссадины. Осушив слёзы, Гарри двигался как зомби – взгляд тусклый, голова низко опущена – вряд ли замечая окружающих. Северус начал опасаться за психическое состояние мальчика – тот явно пребывал в шоке.
Когда они спустились вниз к прихожей, Северус успокаивающе положил руку на плечо Гарри и заглянул в гостиную. Зрелище, которое предстало его взору, заставило Мастера зелий хихикнуть. Филиус сидел на большом мягком стуле - его ноги висели высоко над полом, - а палочка была направлена на неподвижные тела на полу. Помона сидела на диване, гневно взирая на парочку, так же выставив вперед свою палочку. Оба маггла лежали в неестественных позах, тесно прижавшись друг к другу. Неприятное лицо женщины исказилось в испуге. У огромного китоподобного мальчика глаза были крепко зажмурены, зубы стиснуты, а руки прикрывали толстый зад. Северус посмотрел на коллег, приподняв брови.
- Они были слишком шумными, - сказал Филиус, совершенно не чувствуя раскаяния.
- Они были чрезвычайно грубы и невоспитанны, - с презрительной насмешкой добавила Помона.
Северус усмехнулся.
- Сундук Гарри под лестницей, Филиус. Вы не возражаете?
- Вовсе нет. – Филиус спрыгнул вниз со своего места и отправился забирать багаж. Помона бросила печальный взгляд на Гарри, но Северус покачал головой, остерегая её от ещё больших тревог мальчика. Вздохнув, она согласно кивнула. Северус слегка сжал плечо Гарри для поддержки, но мальчик даже не отреагировал.
-
-
18.12.2015 в 19:59Северус посмотрел вдоль по коридору. Филиус стоял рядом с небольшой открытой дверцей чулана. Первое, что он заметил, был засов и вентиляционная решетка на двери. Затем он перевел взгляд на Филиуса. Лицо маленького профессора было хмурым и возмущенным, что Северус в принципе считал невозможным для вечно веселого волшебника даже в самый его худший день. Он неохотно отошел от Гарри, который уныло стоял у входной двери, и подошел к Филиусу. Северус наклонился внутрь чулана и осветил его, прошептав: «Lumos!»
Как мальчик и сказал, школьный багаж стоял прямо за дверью. Но за ним Северус с удивлением обнаружил небольшую грязную циновку на полу с крошечным одеялом, сложенным на краю. Помимо моющих средств, которые обычно можно найти в таком месте, на пыльной, покрытой паутиной, полке лежало несколько сломанных игрушек – безголовые солдатики, пара деревянных кубиков и несколько сломанных мелков. Возможно, он бы не придал значения этим предметам, если бы не рисунки. Прикрепленные к задней стенке, многочисленные карандашные рисунки – первые детские каракули, изображенные на кусках серой оберточной бумаги. Северусу не нужно было читать неровные подписи под каждым рисунком, чтобы узнать, кто был их автором. Подтверждая истинность, на дверь чулана был прикреплен небольшой плакат из оберточной бумаги, провозглашавший страшную правду. Аккуратная надпись карандашом ровными печатными буквами гласила - «КОМНАТА ГАРРИ». Северус был так потрясен, что почти не заметил пластикового ведра в углу с рулоном туалетной бумаги, лежащей рядом. Со вспышкой ужаса от понимания, Северус отступил из тесного пространства назад и посмотрел на тощего ребенка, неожиданно качнувшегося в прихожей.
Искушение наложить на Дурслей каждое садистское, мучительное проклятие, какое он только знал, было столь велико, что у Северуса затряслись руки. Он смотрел на Гарри, стоящего с низко опущенной головой, склонённой от позора и страданий, пообещав себе, что отомстит за мальчика. Не сейчас… На эту минуту Гарри был его первым, наиважнейшим делом. Он должен вытащить мальчика из этого дома туда, где ребенок будет в полной безопасности – в Хогвартс… Но позже… Да, позже он покажет этим грязным магглам, что такое настоящая агония…
Северус схватил сундук Гарри и вытянул его в коридор. И удивился, когда увидел, что тот был обмотан толстенной цепью, закрытой тяжелым висячим замком. Обитые кожей бока были в копоти и саже с частично пропаленными дырками. Северус в недоумении посмотрел на Гарри, поймав его взгляд.
- Дядя Вернон пытался открыть его… Хотел сломать мою палочку… Защитные чары не пустили его, объяснил Гарри мягким усталым голосом, полностью лишенным эмоций. – Я не хотел его открывать даже когда он побил меня, так что он попытался его сжечь. Но у сундука стандартные огнеупорные чары, так что это тоже не сработало. Поэтому он сковал его цепью и спрятал здесь.
Легким движением руки и мягким напевом Филиус легко убрал цепи, бросив их обратно в чулан. Затем снова запер дверь и уменьшил сундук Гарри, протянув его Северусу, который положил его к себе в карман.
- Что-нибудь ещё? – мягко спросил у Гарри Северус.
Мальчик покачал головой.
- Сейчас мы пойдем в дом миссис Фигг, - объяснял Северус, наблюдая за мальчиком. Тот выглядел настолько бледным и слабым, что Северус задался вопросом, сможет ли тот прийти так далеко? – Ты сможешь это сделать? – Гарри кивнул, даже не сомневаясь в маршруте профессора.
Северус вывел его на улицу и вернулся к Филиусу.
- Мы с Помоной позаботимся обо всём, - заверил его Филиус, прежде чем тот успел что-либо сказать. – Вы хотите оставить палочку Гарри здесь, как мы и планировали?
Северус покачал головой:
- Теперь это не имеет никакого значения… Я видел более чем достаточно, чтобы оправдать его уход из этого дома независимо от того, что об этом думает или желает директор. – Он указал пальцем на магглов внутри дома: - Шантажируйте их, угрожайте потерей памяти – не важно, что вы выберите… только не наказывайте их, - на его лице зазмеилась улыбка. – По крайней мере, без меня. Я хочу быть здесь, когда наступит их час расплаты.
Филиус согласно кивнул, в его глазах полыхал огонь мщения.
- Эту приятную задачу мы выполним с вами вместе, друг мой.
Пока Северус вёл ошеломленного Гарри вниз по улице, мальчик ни разу не взглянул вверх или проявил любопытство к месту их конечного пути. Даже когда они вошли в дом миссис Фигг, Гарри не выразил никакого удивления, очутившись у своей старой няни – Хотя Северус прекрасно знал, что мальчик не был в курсе о том, что женщина являлась сквибом. Гарри проигнорировал взволнованные вопросы и возгласы ужаса, слепо следуя за Мастером зелий на кухню. Выражение лица его было бесстрастным, словно он был далеко отсюда.
- Вы прежде когда-нибудь пользовались каминной сетью, Гарри? – спросил Северус, вынув горсть летучего пороха из мантии. Мальчик посмотрел сквозь него. – Хорошо. Мы пойдем вместе, - решил Северус.
Он вошел в камин, потянув Гарри за собой. Мальчик просто положил голову на грудь Северуса и с утомленным вздохом закрыл глаза. Северус притянул его ближе, зафиксировав крепкими, устойчивыми объятиями.
- Тут нечего бояться, Гарри, - прошептал он. – Теперь всё будет хорошо. – Он бросил летучий порох вниз и крепко прижал к себе маленького мальчика, четко объявив конечную точку прибытия: - Хогвартс. Лазарет.
-
-
18.12.2015 в 20:04