Сал...

@темы: Поттериана

---

Le Pari - прода

залил 6 главу сами знаете куда...

---

«... и немного магии»

Автор: Infiniti
Пейринг: ДД/НМП, ГП
Рейтинг: NC-17
Категория: слэш
Жанр: romance, drama
Предупреждение: ненормативная лексика.
Статус: в процессе
Саммари: Дадли Дурсль... А что, собственно, мы о нем знаем?
Отречение: Ничего моего нет, ни на что не претендую. Герои – тети Ро, а я так, мимо пробегал.
PS: забавы ради...

Глава 1
- Толстый жирный ублюдок! Проваливай отсюда! Давай-давай, хватай свой толстый зад и уёбывай!..

… Я резко дернулся и, не успев толком проснуться, сел на кровати, потирая дрожащими руками мокрое лицо.

Черт, я опять плакал во сне. Как в детстве, когда все обиды, скопившиеся за целый день, неосознанно выплескивались через быстро сменяющиеся сновидения, где ничего, кроме тоски и безнадеги, не было.
Лживые друзья, приторно-слащавые родственники, презрение со стороны ровесников. Нелюбовь одноклассников – ко мне они испытывают исключительно страх из-за моих тяжелых кулаков. Мне казалось, что это осталось в далеком детстве.
Ан, нет, я вновь попал в водоворот, где то и дело проскальзывало: «жирная свинья».
И шансы у меня выбраться из этой западни практически равны нулю.

Сердце с бешеной скоростью билось в груди. От резкого выброса адреналина в кровь виски ломило, голова кружилась, а рот наполнился противной тягучей слюной. Не раздумывая, я сплюнул прямо на пол. Меня колотило словно в лихорадке. Запустив ледяные руки в коротко стриженые волосы, я с силой сжал пальцы в кулаки и, тихо поскуливая, принялся драть их вместе с корнями. Чтоб было больно… Чтобы отпустило… Чтобы забылось…

Эти чертовы сны меня в конец доведут до ручки. Время от времени они появляются с завидным постоянством, грозясь в скором времени превратить меня в законченного неврастеника. За последние полгода я стал бояться собственной тени, шарахаясь от каждого шороха, каждого чужого прикосновения, каждого незначительного смешка, косого взгляда, невзначай брошенного в мою сторону. Я тут же вставал в боевую стойку – тело реагировало мгновенно.
Порой мне начинало казаться, что я тихо схожу с ума…

Откинув тяжелое одеяло, я опустил ноги на пол. Немного посидел, ссутулившись, опираясь локтями в колени, приводя сердцебиение и дыхание в порядок. Вдох – задержка – выдох. Вдох – задержка – выдох. 2-4-2. На каждый удар сердца. Постепенно все пришло в норму. В этот раз управился быстро. Минут за десять. А первое время и часа было мало. Невольные тренировки сделали свое благое дело.
Наш тренер по боксу мистер Уэйанс частенько повторял мне одну фразу: «Преодоление трудного начинается с легкого, осуществление великого начинается от малого, ибо в мире трудное образуется из легкого, а великое - из малого».*
Я долго не мог понять, что он пытается этим сказать, раз за разом вдалбливая ее в мою голову вместе с мощными ударами во время спарринга: два левых кроса в корпус - мощных правый крюк в челюсть. Только успевай уворачиваться.
И, кажется, дошло...

Хлопнув ладонями по коленям, тяжело поднялся с кровати и как был в трусах, откинув в сторону ненужный халат, не надевая тапки, босиком направился к двери. Толстый ковер заглушал шаги. Я вообще научился по ночам ходить тихо-тихо, словно кот. Под моим китовым весом не скрипнет ни одна половица – настолько хорошо я изучил дом, в котором живу. Могу пройти его с закрытыми глазами, не задев ни единой вещицы. Проскользнуть мимо родительской спальни, зная как чуток сон у моей дорогой мамаши. И прямиком на кухню.
Вот и сейчас мой путь лежал именно туда. К холодильнику, где стоит большая кружка молока, приготовленная мною заранее, и несколько пышных булок, накрытых салфеткой.
Тихо щелкнул магнитный замок серебристой дверцы, лицо на мгновение освещается маленькой лампочкой, и вот я уже возвращаюсь обратно, крепко держа в руках доверху налитую кружку, сверху которой лежит блюдце со сдобой. Все так же по-кошачьи поднимаюсь по ступеням вверх, перешагивая особо скрипучие.
Думаете, я хочу есть?
Не угадали.
Заглушаю страхи едой?
Опять нет.

Равнодушно пройдя мимо двери, ведущей в мою огромную комнату, подхожу к самой дальней в коридоре и тихо стучусь:
- Открой, это я…
Тихий скрежет ключа в замочной скважине, щелчок поворачиваемой ручки - и я на месте.
- Привет, кузен.
- Здравствуй, Гарри…

***

…Я не помню, когда это началось, что я стал приходить к нему в комнату по ночам. Возможно, с того момента, когда я впервые осознал, что когда я голоден, мой двоюродный брат может испытывать точно такую же потребность. Поскольку мои родители люди слегка… неадекватные по отношению к свалившемуся на их головы новоявленному родственничку ещё в пору нашего с ним младенчества, то он частенько оставался без ужина, запертый в чулане под лестницей, где у него стоял топчан, горела маленькая тусклая лампочка под потолком, да висели кособоко прибитые к стене грубо сколоченные полки, на которых сначала стояли мои сломанные игрушки, со временем сменившиеся на тонкие тетрадки и учебники.
Первую свою вылазку я совершил примерно года в четыре, когда мне посреди ночи до жути захотелось яблока – большого, румяного, ароматного, с такой тонкой кожицей, что сквозь нее можно было увидеть маленькие темные зернышки, из которых соседские девчонки делали бусы, нанизывая на длинные нити раскрашенные ядра лаком для ногтей, втихаря стащенным у беспечных мамаш. Полная тарелка восхитительных фруктов стояла прямо в центре обеденного стола, заботливо прикрытая накрахмаленной салфеткой. От нее исходил такой одуряющий запах, что мне непременно захотелось заполучить одно, не дожидаясь утра. Поскольку кричать посреди ночи, чтобы мне в срочном порядке принесли яблоко, я не отважился – папаша мой скор на руку и подзатыльник – это меньшее, на что я мог рассчитывать, - мне пришлось тайком пробираться через спящий дом в полнейшей темноте. Возвращаясь обратно с заветной добычей, я услышал странный звук, доносящийся из-за маленькой двери, за которой находился Гарри. Привстав на цыпочки, я, едва доставая пальцами до щеколды, попытался ее открыть. Пара попыток, и она поддалась, медленно выходя из паза. Потянув за ручку, я проскользнул в приоткрытую дверь.
На старых простынях, небрежно брошенных на кровать, ничком лежал худенький мальчик и тихо всхлипывал, обнимая плоскую комковатую подушку. Я знал, что это – Гарри Поттер, мой кузен, с которым мне, почему-то строго настрого было запрещено играть. По большому счету, я его практически днем никогда не видел. До обеда он помогал маме, выполняя всевозможные поручения, после обеда работал в саду, пропалывая бесконечные грядки с матушкиными цветами. К вечеру он так уставал, что, получая кружку холодного чая и кусок хлеба, намазанного маргарином, едва перебирая ноги, добредал до своей каморки и там, съев свой скудный ужин, замертво падал на кровать. И до самого утра его не было слышно.

В этот раз он плакал.

Я присел на его кровать и осторожно погладил по голове.
- Ты что плачешь? – склонив голову на бок, я громко хрупнул сочным яблоком.
Он вздрогнул и тут же замер. Медленно повернул голову в мою сторону. И я впервые увидел его глаза без дурацких круглых очков – огромные, зеленые, светящиеся изнутри, словно в них плескалась магия. И розоватый шрам, обычно прикрытый лохматой челкой.
- Ничего, - просипел он, шарахаясь от меня в сторону, забиваясь в дальний угол кровати.
- Так не бывает, - я снова сделал большой укус и посмотрел, как он с жадностью смотрит на обгрызенное яблоко, сочащееся соком в моей руке. – Хочешь? – я протянул руку с надкусанным плодом в его сторону.
Он усиленно замотал головой, крепко зажмурив глаза.
- Как хочешь, - я равнодушно пожал плечами, слезая с кровати.
И в этот момент раздалось жуткое урчание пустого желудка – Гарри в панике прикрыл руками живот, с испугом глядя в мою сторону.
- А вот и врешь! – победно заявил я, насильно впихнув фрукт в его руку.
Он на мгновение застыл, а потом молниеносно впился в красноватый бок зубами, млея от удовольствия. Я еще немного посидел рядом, наблюдая, как он расправляется с яблоком. Вскоре от него ничего не осталось. Даже огрызка. Только маленький хвостик.
Решение пришло молниеносно.
- Ты сиди тихо, - прошептал я, слезая с кровати на пол. – Я сейчас приду.
В ответ Гарри едва кивнул головой.

Я пулей рванул на кухню. Открыв холодильник, как мог, достал бутыль с молоком, оторвал от связки жирную сардельку и цапнул с тарелки ломтик сыра. Взял с полки самую большую кружку, щедро налил в нее молока, оставляя на столе белые лужицы, отломил кусок от хлебного багета и, водрузив еду на тарелку, не спеша, чтобы ни единой капли не капнуло на пол, направился обратно.

Гарри ел жадно, торопливо засовывая огромные куски хлеба в рот, запивая молоком. Сардельку даже чистить от кожуры не стал. Так и смолол ее за милую душу. А сыр ел медленно. Смаковал, прикрыв глаза.
- Ты так любишь сыр? – удивился я.
- Не знаю… - не открывая глаз, он откусил еще кусочек. – Никогда не пробовал до этого дня.
- Тогда я тебе еще принесу. Его в холодильнике столько!
И тут Гарри улыбнулся. Я никогда не думал, что он может так улыбаться… Словно ангел. У меня слова застряли в горле на полуслове.
- Не надо, а то тетя Петуния завтра начнет ругаться.
- Не станет, - я беспечно махнул рукой. – Скажу, что это я съел.
Облизав пальцы, Гарри на коленях пододвинулся ко мне поближе и обнял за шею руками.
- Спасибо, Дадли. Спасибо. - Его теплое дыхание шевельнуло мои волоски на затылке, отчего стало щекотно, и я хихикнул, передернув плечами.

Мы сидели рядом, тесно прижавшись друг к другу, словно два одиночества. И я впервые почувствовал себя защищенным. От Гарри исходило какое-то странное, почти фантастическое тепло, от которого становилось легко и спокойно на душе.

Наутро разразился скандал.
Мама рвала и метала, вопя на весь дом, что кто-то ночью залил всю кухню молоком, раскрошил хлебные крошки по полу и оставил незапертым холодильник, от чего возле него образовалась огромная лужа. Папа застыл над кузеном, потрясая перед его носом здоровенным кулаком, в котором был зажат широкий ремень. Гарри, прикрыв голову руками, только всхлипывал, не произнеся ни слова.
Зевая, я спустился вниз по лестнице, как всегда специально громко топая ногами, чтобы слышал весь дом.
- Что вы так кричите? Я аж проснулся, - мой недовольный голосок заставил обоих родителей умолкнуть.
Мать тут же засуетилась, подбежала ко мне и взяла на руки.
- Дадли, солнышко, прости. Мы не хотели тебя будить, - каждое слово сопровождалось поцелуем в щеку, а я только морщился и отирал лицо ладошкой.
Я перевел взгляд на кузена: глаза его были зло прищурены – в них сверкали всполохи. Губа закушена, а руки сжаты в кулаки. Он всего одно мгновение глянул в мою сторону, и опустил голову.
- Но разбудили, - поворочавшись на руках у матери, я обнял ее за шею. – Мама, а можно ты ночью будешь оставлять свет в коридоре? – как можно невиннее попросил я.
- Что такое, сынок, - заволновался отец. – Ты боишься темноты?
Он отвернулся от Гарри, и кузен еле слышно глубоко вздохнул.
- Нет, - улыбнулся я. – Я боюсь умереть с голоду.
- Как? – всплеснула руками мать, и я соскользнул на пол. – Это ты ночью был на кухне?
От удивления она то и дело открывала рот, качая головой, подперев ладонью щеку. От этого кудряшки на ее голове подрагивали, а сам она была похожа на китайского болванчика.
- Я, - подойдя к столу, я принялся пальцем размазывать молочные лужи по столешнице. – Если хочешь, чтобы твой стол был чистый, ставь мне на него на ночь молоко и бутерброды.
Охнув, мать схватилась за полотенце и принялась им отирать мои липкие ладони.
- Ты мой хороший. Все будет так, как ты захочешь… Только не сердись, дорогой.
Родители засуетились вокруг меня, вмиг позабыв о Гарри. Я украдкой глянул в его сторону – он улыбался.
Это была наша первая с ним Большая Тайна…

***

…Сунув кузену в руки кружку с молоком, я устало уселся прямо на пол, опершись спиной о кровать.
Гарри, откусив кусок булки – его молодой растущий организм все время требовал еды, – запил его молоком. Прикрыв глаза, я подтянул ноги к груди и уперся лбом в колени. Плечи мои слегка подрагивали то ли от прохладного ветерка, то ли от ночного ужаса.
Послышался стук фаянса о деревянную поверхность, шуршание ткани – на мои плечи опустился колючий плед – и тихий голос рядом:
- Что, опять кошмары?
Я кивнул головой.
- Понимаю. – Тихий вздох рядом заставил повернуться. – Я тоже мучаюсь. Правда, теперь уже не так сильно. Потому что знаю, это всего лишь воспоминания.
В клетке ухнула сова. Большая. Серая. А ведь еще совсем недавно в ней жила белая полярная. Я как-то спросил у кузена, куда он ее дел? Гарри вмиг помрачнел, нервно дернув плечом. Видя, как ему больно и неприятно, больше я эту тему не поднимал.
- А что тебе снится? – Я накрыл брата второй половинкой пледа, когда он примостился рядом со мной.
- Война, - выдохнул он.
- Ваша? – обняв Гарри за плечи, я прижал его к себе.
Легкий кивок головы, и у меня создалось стойкое впечатление, будто по спальне прошелся ледяной ветер, вмиг выдув все тепло, которое впитала в себя комната за бесконечно длинный, жаркий летний день.

Это была еще одна наша Тайна…

…Я много чего знал о параллельном мире, в который каждый учебный год возвращался Гарри.
Когда нам было лет по пятнадцать, на летних каникулах мне не раз приходилось успокаивать бившегося в судорогах кошмарного сна брата, чтобы родители ничего не услышали. Порой его истерики доходили до предела, и я, заламывая ему руки, чтобы он не поранил себя, и, зажимая ладонью его рот, держал до тех пор, пока приступ паники не отпускал его из своих мерзких липких когтистых лап. Потом он вмиг обмякал в моих руках и впадал в глубокий сон. Уложив Гарри на кровать, я заботливо укрывал его тонким одеялом и, убрав в комнате беспорядок – отец любил врываться к нему в комнату ни свет ни заря, чтобы разбудить, громко рявкнув у того над ухом, - тихо возвращался к себе. Однажды после очередного нервного срыва я поинтересовался, почему он не наложит на комнату заглушающие чары?
- До совершеннолетия мне запрещено пользоваться магией в маггловском мире, - просто ответил он. – А иначе…
- Что? – ничего особенного, обычное любопытство.
- Я с треском вылечу из Хогвартса, - скривился он. – И это произойдет быстрее, чем я успею произнести «квиддич», – он грустно усмехнулся чему-то своему. - Прости, я совсем замучил тебя своими… проблемами.
Я открыл окно, чтобы было легче дышать. Ночная прохлада тонким ароматом цветущего сада и трелями неугомонных цикад ворвалась в комнату, остужая разгоряченные молодые тела.
- Ерунда, - я забрался на подоконник и свесил ноги на улицу. – А почему не воспользуешься одной из своих микстур?
- Зельем? – поправил он и рассмеялся. – Слышал бы сейчас тебя наш профессор Снейп. Он самолично сцедил бы яд со своего языка и влил тебе в рот. Назвать его любимые детища дешевыми микстурами! Вмиг распознал бы разницу.
Я поежился, представив себе нашу химичку – толстую жабоподобную миссис Шелл.
- Он - ваш учитель химии?
Гарри вздохнул и, растрепав рукой челку, прошептал:
- Северус Снейп - профессор Зельеделия. Талантливый Мастер Зелий и… редкостная сволочь. Одним словом, ублюдок. - При этом щека его дернулась, и он рукой пошарил вокруг себя словно в поисках волшебной палочки. – А еще он похож на старую летучую мышь, - голос практически сошел на нет.
Мне пришлось поднапрячь слух, чтобы разобрать, что он там бормочет себе под нос.
- Так он еще и злобный старик? – С каждой фразой Гарри мне становилось все любопытнее. Было в них что-то такое… Такое… Знакомое?
Я ни как не мог уловить, что именно меня смущает в словах Гарри: то ли тембр голоса, становящийся хриплым при произношении странно-шипящепроизносимого имени учителя, то ли выражение лица, на котором вырисовывалась мечтательная улыбка.
- Ага. Ему уже тридцать пять… - зеленые глаза при этом странно сверкнули.
В общем, я так и не разобрался в своих догадках, отложив думки на потом.
Упершись затылком о косяк оконной рамы, я, отколупывая с подоконника потрескавшуюся краску пальцем, проворчал:
- Ну, это еще ничего. Вот нашей жабе уже лет сто, пожалуй. Она, наверное, еще Черчилля в пеленках видела. – Немного помолчав, я спросил Гарри. - А почему не выпьешь это… как его там… Какоготоснанепомню?
- Сна без Сновидений? – Я склонил голову на бок, ожидая ответа. – Нельзя. Боюсь пропустить что-нибудь важное, - вздохнул кузен.
- Что может быть важного во снах?
- Информация.

Странный это был разговор. Я видел, как Гарри мечется между желанием рассказать мне что-то, и при этом не решается. Он сидел на кровати, зажимая ладони между ног, склонившись так низко, что практически упирался лбом в колени. Со стороны могло показаться, что у него болит живот, но я точно знал: у Гарри эта поза всегда обозначала крайнюю степень смущения. Словно он ждал удара под дых, и поэтому защищался, как мог.
Я не стал его расспрашивать дальше. Перекинув ногу через подоконник в комнату, спрыгнул на пол и направился к двери. Придет время, сам все расскажет. Я умею ждать.
- Спокойной ночи, кузен.
- Спокойной ночи, Дадли…


…- А ты здорово похудел, Дадли - Гарри искоса глянул в мою сторону. – И сигаретами от тебя несет, как от старого морского волка. – Я напрягся. – Колись, что случилось?
Я совсем забыл, что с Гарри мы не виделись целый учебный год.

Кузен вернулся домой всего несколько недель назад. Едва Гарри переступил порог нашего дома, он скользнул взглядом по холлу, левая бровь его как-то странно дернулась вверх, а губы сложились в тонкую нить. Окинув меня с головы до ног пронзительным взглядом, ничего не говоря, торопливо потащил объемный сундук наверх. Даже не поздоровался
- Привет! Тебя можно поздравить с окончанием школы? – запоздало крикнул я ему вслед.
Он вмиг ссутулился и, не оборачиваясь ко мне, ответил:
- Нет. Я остался на второй год.
- Как?! – невольно вырвалось у меня.
- Вот так. - Гарри устало поднимался вверх по лестнице, и я заметил, что он заметно хромает, припадая на правую ногу. Из-под рукавов на обоих запястьях рук виднелись белые бинты с бурыми пятнами. Волосы тусклые и всклоченные. Кажется, на щеке я приметил свежий шрам.
- Постой! – я бросился по ступеням вслед.
- Потом, Дадли. Потом… Я очень устал.
Я замешкался еще секунду, но, увидев, как он сморщился, чуть заметно прижимая локоть к левому боку, в одно мгновение отбросил все сомнения.
- Давай я хоть помогу дотащить вещи до твоей комнаты.
Он обреченно вздохнул и обернулся. Я вздрогнул: это был не тот Гарри, которого я знал столько лет. Пустые глаза, испрещенное мелкими шрамами лицо, нервно подергивающееся веко...
- Давай, - нехотя согласился он.
Я схватился за ручку сундука и потянул вверх на себя. Мы сделали пару шагов, и Гарри вдруг остановился. Кованые грани больно ударили его по бедру, но он, кажется, этого не заметил.
Глядя куда-то поверх моей головы, он спросил:
- Скажи, тебе о чем-нибудь говорит дата: второе мая?
Это прозвучало как удар наотмашь по лицу. Я внутренне сжался, но сделал вид, что задумался.
- Ураган был. Деревья прямо с корнем вырывало и бросало на крыши домов, машины расплющивало, словно яйцо всмятку. Молнии рассекали небо, как мясник кабанью тушу: все вокруг буквально горело огнем, раскаты грома были настолько сильные, что разрывались барабанные перепонки. Ливень все сметал на своем пути. Много людей погибло.
- Да, много… - Он сделал несколько шагов, а потом тихо сказал: - Ты запомни эту дату, братец. Я тебе потом все расскажу.
Я не знал, что случилось у него в его мире. На фоне этого все мои проблемы казались мелкой песчинкой в центре пустыни на вершине бархана. Но свое второе мая я запомню надолго…


…И вот сейчас он сидел рядом со мной и пытался выудить все, что у меня произошло за последнее время.
- Давай, кузен, не молчи. Сразу станет легче.
Ага, станет, как же… О таком не говорят. Никому. Никогда. Ни за что…
Я почувствовал, как меня вновь начинает сотрясать лихорадка.
- Я не могу, - глядя в пустоту, я принялся пальцами перебирать край пледа.
- Почему? – удивился Гарри. – Ты мне не доверяешь? – в голосе послышалась обида.
- Доверяю. Но рассказать не могу. – И чуть слышно добавил: - Прости.
- Неужели так страшно? – скривился он, сверкнув в мою сторону холодным взглядом.
Если бы мне сейчас за шиворот насыпали целую кучу льда, и то арктический холод пронзил бы меня намного мягче, чем его глаза-ледышки.
- Так стыдно, - хлюпнув носом, я уткнулся лбом в его плечо.
- Мерлин, да что могло произойти с тобой настолько постыдное, что ты весь трясешься, как осенний лист? – приподняв пальцами меня за подбородок, он в упор посмотрел мне в глаза. Я невольно поежился. – Язык не поворачивается?
Я усиленно замотал головой, чувствуя, как слезы начинают застилать глаза.
Не могу я ему сказать.
Не могу.
- Тогда давай поиграем в «угадайку». Я буду задавать вопросы, а ты отвечать: да или нет.
Я равнодушно пожал плечами.
- Хорошо. Ты набрал самый низкий экзаменационный балл в классе?
Я мотнул головой.
- Послал нахрен Мардж?
Я вновь замотал головой.
- Вляпался в криминальную историю?
Я скривился.
- От тебя залетела девчонка?
Ответом ему стал тяжелый вздох: если бы...
- Что для парня может быть столь постыдное, что он бледнеет только об одной мысли об этом? – Гарри потер ладонями лицо. – Если только…
Он немного помолчал, решая для себя какую-то одному ему понятную задачу, а потом мягко так, словно у младенца, спросил:
- Может… Я сам? Ты мне позволишь?
Я понятия не имел, что он там «сам», но обреченно махнул рукой, мол, делай, что хочешь.
Гарри осторожно взял в ладони мое лицо и близко-близко приблизился ко мне. Я инстинктивно дернулся назад.
- Расслабься, - прошептал он. – Я ничего тебе не сделаю. Позволишь мне применить лигллименцию?
- Ч-чего?
- Я просто прочту твои воспоминания.
- А ты можешь? – Черт, это попахивало какой-то научной фантастикой.
- Да. Меня учили самые лучшие лигллименты магического мира. Это не больно. – Его голос убаюкивал, и я невольно расслабился.
- Ты уверен?
- Да… Я сам испытал это на себе. Конечно, было бы проще, если б у нас был думосбор, но… придется воспользоваться тем, что есть.
Взвесив все за и против, я нехотя согласился. Уж лучше он сам, чем я. Рассказчик из меня никакой. А эмоции до сих пор фонтаном бьют через край.
- Ты страшный человек, Гарри. - От осознания его реальной силы мне стало нехорошо. – С такими умениями, как у тебя, ты мог бы стать повелителем всего человечества на Земле.
- Знаю, - он подул мне в лицо и стер подушечками больших пальцев с моих висков соленые капли слез. – Из меня мог бы получиться самый жесткий диктатор или самый сильный Темный Маг последнего тысячелетия. Но я слишком устал от бесконечной борьбы. Поэтому я вернусь в свой мир. К… Не важно. Теперь расслабься, внимательно посмотри на меня, раскрой свое сознание…
Каждое его слово окутывало мой разум серебристой дымкой небытия. Руки с колен упали на пол. Плед соскользнул с плеча. Дышать стало затруднительно.
Распахнув веки, я посмотрел в зеленые, окаймленные черными прямыми ресницами глаза кузена, в которых играли всполохи, и… утонул в них.

@темы: Поттериана

---

Упс...

Я не знаю,откуда у меня появилось столько читателей, пока в течение двух недель я не имел доступа к дневу, но, как говориться, добро пожаловать.

@темы: Упс

---

2012 ?!

Не знаю чье, но это круто:
Вся жизнь моя в одной картинке!

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Мне снилась музыка…

Мне снилась музыка…
Оригинальное название: «MP3»
Автор: Camillette la Chouette (French)
Разрешение на перевод: получен
Переводчик: Infiniti
Размер: миди
Рейтинг: NC-17 (авторский)
Пейринг: СС/ГП
Жанр: Romance (авторский)
Статус: закончен
Саммари: «Звуки голоса, звуки музыки.. тонуть так сладко" (с)
Disclaimer: Ни на что не претендую. Все принадлежит маме Ро, хотя трудно назвать матерью женщину, которая так жестоко относится к своим детям… А я так, мимо пробегал.

часть 1

Северус был несказанно счастлив уже тем, что в ближайшее время он наконец-то сможет насладиться блаженной тишиной своих комнат. Любая трапеза в Большом зале - будь то завтрак, обед или ужин, - для него была сродни пытки. Особенно сильно его раздражал шум галдящих студентов во время еды. Болтать с набитым ртом? Фу! Полное отсутствие какого-либо воспитания!
К его великому сожалению, все преподаватели Хогвартса, независимо от их желания или отсутствия каких-либо серьезных причин, были обязаны посещать Большой зал школы хотя бы один раз за день. Это было обязательным условием контракта под пунктом 21-b, который подписывал каждый из учителей в первый рабочий день учебного года, любезно предоставленного (или подсунутого?) директором школы.

Обычно, Северус не покидал свой кабинет во время обеденного перерыва, поскольку был вынужден подготовить лекции ко второй половине рабочего дня. О завтраке вообще не могло быть и речи: ноги его не будет в Большом зале, если кое-кто не хочет, чтобы в школе стало на несколько особо говорливых студентов меньше, прежде чем начнется новый рабочий день.

Поэтому он присутствовал в Большом зале только по вечерам и, возвращаясь в свои комнаты, испытывал наивысшую степень удовлетворения от предвкушения блаженной тишины и покоя. Особенно в пятницу вечером, когда – слава Мерлину! - заканчивалась утомительная рабочая неделя.
Даже сейчас, когда он был (к сожалению) уже не единственным жителем подземелий, ничто не могло испортить его приподнятого настроения: новый профессор Защиты от Темных Искусств попросил разрешения у директора школы поселиться именно там (другого места не нашлось, что ли?), и этот старикашка не смог ему отказать. В прочем, как всегда.

Можете себе представить – этот новый профессор ЗоТИ был первым, кто продержался на прОклятом посту более года?! И, кажется, собирался задержаться здесь на неопределенное время: вот уже третий год он преподавал Защиту, и ничего в его поведении не имело намека даже на прозрачную попытку изменить свое будущее. А поскольку в своем деле он был профессионалом высокого уровня, то у Дамблдора не было никаких причин указать ему перстом на дверь.

Кроме того, Снейп был абсолютно уверен, что случись нечто из ряда вон выходящее, старик никогда этого не сделает: заполучить самого Гарри Поттера в преподавательский состав школы было делом престижа.

И теперь, когда Волдеморт был уничтожен (этим чертовым Гарри Поттером), а большинство Пожирателей Смерти горят в аду или гниют в Азкабане (благодаря всё тому же чертовому Гарри Поттеру), директор нашел себе новое развлечение: турнир между магическими школами Европы.

Турнир Трех Волшебников после поражения Волдеморта (опять этот вездесущий Поттер!), больше не проводился. Вместо него появилось неофициальное соревнование между директорами школ: у какой из школ наиболее неординарный и самый оригинальный педагогический коллектив.

Дамблдор воспринял его весьма серьезно и на фоне остальных школ располагал наибольшим преимуществом: после гибели во время войны мадам Максим Хагрид был одним из редких представителей людей-полугигантов в волшебном мире, особенно в Европе. Сам Снейп был двойным агентом враждующих сторон, выжившим в кровавой битве и реабилитированным после победы стороны Света в глазах всего магического общества... Треллони была одной из тех немногих предсказательниц, у которых напрочь отсутствовал хоть какой-нибудь дар. Профессор Биннс вообще был обычным призраком. Это так, между прочим.

Вполне естественно, что присутствие Гарри Поттера в Хогвартсе в качестве преподавателя добавляло на чашу весов Дамблдора весьма ощутимый вес.

И Северус решил намеренно игнорировать другие факторы, которые позволили бы Гарри остаться в Хогвартсе: его высокое мастерство, его любовь к своей профессии и к своим ученикам, которые платили ему той же монетой, и что тот всегда считал школу своим родным домом. И ту нежную привязанность, которую он сохранил к своим друзьям: к Грейнджер, профессору Рун, и ее мужу Уизли, аврору и по совместительству ее супругу, и Лонгботтому – гениальнейшему профессору Гербологии, - это Северус признал безоговорочно (хоть и перепортил этот балбес в свое время на его уроках несчетное количество зелий).

Однако всё это не объясняло Снейпу того, что сейчас вытворял профессор Поттер, обычно ужинающий в Большом зале в течение всей недели, и по обыкновению отсутствующий вечерами с наступлением выходных, в полном одиночестве в гулком коридоре подземелий в это необычное для него время…

~~**~~

Мало того, что он находился там в неурочное для него время, так он еще и танцевал! Молодой человек плавно двигался в такт одному ему слышимой музыке посреди коридора, изредка поправляя рукой непонятный железный ободок на своей голове.
Это было необычно и совершенно непонятно для Снейпа. Однако зельевар точно знал: он просто обязан немедленно вмешаться и положить конец происходящему у него на глазах безобразию. Хотя, скрепя сердце, слоило признать - это было весьма талантливо и очень эротично.
Он остановился перед своим бывшим студентом и, скрестив руки на груди, произнес самым серьезным тоном:
- Мистер Поттер…
А Гарри, вместо того, чтобы застыть от внезапного ужаса, не обращая внимания на коллегу, продолжал свои плавные движения, улыбаясь и плотно прикрыв глаза.
Он просто его игнорировал.
Северус готов был поклясться, что его голос был прекрасно слышан в пределах двух шагов! Нет, он не позволит зарвавшемуся наглецу не реагировать на свои слова!
Снейп рявкнул, повысив голос:
- Мистер Поттер, - и положил руку на его плечо.
Вот тут-то профессор ЗоТИ испустил оглушительный визг испуганной девицы и резво отпрыгнул в сторону, срывая железный ободок с головы.
- Мерлин всемогущий, Снейп, это вы?! Вам больше делать нечего, кроме как нагонять ужас на людей подобным образом? – выпалил Поттер, побледнев от неожиданности.
- Мистер Поттер, могу я поинтересоваться, что заставило вас выплясывать в коридоре, в котором в любой момент могут появиться студенты? Это неприлично, особенно для учителя.
- Вы о моем танце? – Гарри слегка улыбнулся. - Вот уж никогда не думал, что услышу эти слова из ваших уст, профессор. Видите ли, моя репетиция сегодня была отменена, и поэтому мне пришлось вернуться домой пораньше. А так как других дел на сегодняшний вечер у меня не запланировано, то я решил, что проведу свободное время с пользой, воспользовавшись пустующим коридором. И чтобы никого не беспокоить громкой музыкой, решил воспользоваться MP3-плеером.
- Поттер, я полагаю, что вы на самом деле ненормальный, каким кажетесь на первый взгляд, - прервал его Снейп, который не понял и половины того, о чем говорил Гарри.
И он ушел, оставив своего бывшего студента наедине с несуществующей музыкой, дабы, наконец, обрести душевный покой в уютных стенах своих комнат.

Уже поздно ночью, принимая традиционную горячую ванну перед сном, он так и не смог найти успокоения, к которому стремился весь день. Навязчивые мысли не давали покоя. Он вновь представил себе сцену в коридоре.
Кто бы мог подумать, что Поттер, этот бывший сутулый застенчивый подросток, мог так великолепно двигаться? С такой истинно кошачьей грацией - Северуса это почему-то крайне обеспокоило. Словно ему, в дополнении ко всему остальному, было необходимо это знать. Это было последней каплей, переполнявшей его чашу терпения.
И те немногие объяснения, который он получил от Поттера, были весьма туманны. Снейп терялся в догадках: что еще за MP3-плеер? Причем тут время? И о какой репетиции шла речь?
От этих размышлений началась болезненная пульсация в висках. Он резко помотал головой, вытряхивая непрошеные мысли из головы.
Согласившись с народной мудростью, что утро вечера мудренее, зельевар решил оставить все вопросы на потом.
Всё, чего ему хотелось сейчас, так это вновь увидеть танцующего Поттера. И если сейчас подруга-память ему не изменит, то это его вполне удовлетворит.
Он закрыл глаза и с наслаждением мысленно прокрутил недавно представшую перед ним сцену, безвольно свесив руки на край ванны.

~~**~~

После замечания, сделанного Снейпом в коридоре, у Гарри пропало всякое желание продолжать танцевать. Он отключил свой плеер – одно из немногих личных вещей, которыми он дорожил. Когда-то он купил его со своей первой зарплаты. Сняв с головы наушники, Поттер засунул плеер в карман и направился в свои комнаты.
Ничего странного не было в том, что Снейп не то что ничего не знал, но и видеть не видел такой маггловской штуки, как музыкальный плеер. В магическом мире такие приспособления были крайне редки. Для того, чтобы плеер заработал в стенах Хогвартса, Гарри пришлось обойти всю школу сверху донизу, чтобы найти то единственное местечко, где он бы мог спокойно работать, не смотря на все заклинания, заботливо наложенные Дамблдором.
Но это были цветочки, по сравнению с той маятой, которую ему пришлось пережить – Гарри приобрел ноутбук.
Вообще-то, Гарри никогда не позволял себе устраивать танцевальные разминки в школе, но он был крайне недоволен тем, что вот уже несколько дней подряд его репетиции летели к черту.
Зайдя в свои комнаты, молодой человек налил себе бурбон и, пригубив бокал, недовольно проворчал, что в том, что сейчас происходит, как обычно виноват не кто иной, как Дамблдор.

~~**~~

Гарри вернулся в Хогвартс после того, как покинул Аврорат, прослужил в элитном подразделении четыре бесконечно долгих года, охотясь за Пожирателями Смерти. Он подал прошение о назначении его на должность преподавателя ЗоТИ в Хогвартсе сразу после того, как была поймана и арестована Беллатрикс Лестрейндж – самая беспощадная и жестокая ведьма в истории магического мира. Она еще долгое время являлась Гарри в ночных кошмарах, заставляя сердце бешено биться о грудную клетку, когда он с криками просыпался среди ночи, а затем еще долго не мог уснуть, ворочаясь с боку на бок, оплакивая кровавыми слезами тех, кого он потерял в Решающей битве.
Гарри никогда не подозревал, что может быть так счастлив, когда из Министерства пришел ответ, удовлетворяющий его просьбу.
Но так как Дамблдор, беспардонно сующий свой любопытный крючковатый нос в личную жизнь всех преподавателей Хога, не смог остаться в стороне, то Гарри был быстро направлен в школу танцев «для того, мой мальчик, чтобы ты познакомился с новыми людьми, завел себе друзей и никогда не оставался одиноким, чувствуя себя несчастным и никому ненужным…»

Единственное, о чем забыл уточнить Дамблдор, так это о том, что школа танцев была с неким особенным уклоном, а именно – стриптизом.
Когда разъяренный Гарри, едва сдерживая гнев, буквально влетел в кабинет директора, тот, невинно улыбаясь и по привычке протягивая ему лимонные дольки, сказал:
- Ах, да… Как я запамятовал! Но я полагал, что, учитывая твое телосложение, это не должно тебя смутить.
- Что значит – «учитывая твое телосложение»? – стукнул по столу кулаком Гарри.
- Ну, признай очевидное, - произнес Дамблдор, улыбаясь в бороду, - ты очень красивый молодой человек с потрясающим телом, которое можно показывать совершенно без смущения.
- Вы понимаете, что вы говорите? – опешил Гарри, но тут же взял себя в руки. – Ну, в общем, вы правы… Но вам-то какое дело до всего этого?
Дамблдор смутился и слегка покраснел.
- Э-э-э-э… Из-за соревнования среди школ…
- Че-е-его-о-о-о?
- Ой, да ты же ничего не знаешь. Директора трех школ – Хогвартса, Шармбаттона и Дурмштрагна, - решили провести маленький турнир, эдакое соревнование среди своих педагогических коллективов (никакого официоза, все тихо, по-домашнему), на звание самого лучшего. Так как у нас профессор ЗоТИ – профессионал высшего класса, то у нас есть все шансы вырваться на первое место.
- Ясно… - пробормотал Гарри. – Что у вас еще есть «в рукаве», о чем вы так любезно позабыли мне сообщить?
- Нет-нет, Гарри, это все, - глаза старого пройдохи озорно сверкнули за стеклами очков-половинок.

~~**~~

- Угораздило же меня, - ворчал Гарри, добавляя в бокал кубики льда.
Воистину, он работает в школе среди сплошных сумасшедших. И именно здесь его место, поскольку только ненормальный согласится добровольно посещать уроки стриптиза.
А самое страшное заключалось в том, что это ему чертовски понравилось, и каждый раз, когда Гарри предстоял очередной урок, он ехал в танцевальную школу с большим удовольствием. Открыв для себя нечто новое, Гарри вновь почувствовал уверенность в себе, чего с ним давненько не случалось.
А сегодняшняя отмена репетиции страшно разочаровала молодого человека, ему жуть как хотелось спустить пар.
Особенно сейчас, с начала нового сезона, когда его ввели в основную группу танцоров. Он уже принимал участие во многих танцевальных шоу, которые каждую пятницу организовывал его клуб в различных барах Лондона.
В свою очередь, он и сам получал немало выгоды от того, что, поднимая настроение завсегдатаям баров, пришедших, чтобы залить парой порций виски глаза, его выступление заканчивалось далеко за полночь. Частенько после шоу он проводил свои выходные в чужих постелях. В эту же пятницу все полетело к черту, лишая привычной разрядки, и это сводило Гарри с ума.
Сейчас он с волнением посматривал в сторону компьютера, на который одновременно качалось несколько эротических фильмов, просмотр которых он мог бы унести его в мир грез, и парочка крутых порнушек, которые помогли бы ему расслабиться.
Но в эту пятницу встреча со Снейпом напрочь охладила его пыл, и все, что могло удовлетворить молодого человека в этот вечер – стакан крепкого алкоголя и хороший детектив, рекомендованный Гермионой.

- - -

Если здраво посмотреть на его жизнь со стороны, у него всегда были серьезные проблемы с этим преподавателем. Только он из всего преподавательского коллектива за все три года так ни разу не назвал его по имени. Что уж говорить о тех нескольких более-менее нормальных фразах, коими они обменялись всего несколько раз. Короче говоря, как язвительно заметил Снейп, при их общении Гарри начинал теряться и нести всевозможную чушь, как это и случилось сегодня вечером.
Едва Гарри прибыл в Хогвартс в качестве профессора, он попытался хотя бы немного сблизиться с ним, но Снейп быстро спустил его с небес на землю, а у молодого человека не было сил парировать его удары, участвуя в словесной дуэли – служа в аврорате, он перенес слишком сильный стресс и еще не успел вернуть себе былое душевное спокойствие.

- - -

Субботним утром как обычно за завтраком Гарри вновь оказался за столом рядом со своим другом Невиллом.
Став коллегами по работе, молодые люди стали намного ближе друг к другу в основном из-за того, что Рон и Гермиона - пара, по уши влюбленная друг в друга, - стали менее доступны для Гарри. Особенно по выходным дням, когда они с удовольствием ходили в гости к родителям – то в Нору, то аппарируя в маггловский Лондон. Но это не помешало им в открытую выразить свое мнение по поводу нового увлечения Гарри и вида отдыха, который сопровождал его образ жизни. Они открыто осуждали его, поскольку такое поведение друга совершенно не вмещалось в рамки их привычного мира. Наконец, они были слишком заняты, и Гарри не хотел знать никаких подробностей на счет планирования их первенца. Априори, Гермиона была не так плодовита, как миссис Уизли.
- Привет, Гарри, - поприветствовал его Невилл. – Как дела? Хорошо провел вчерашний вечер?
Лонгботтом был единственным человеком, кому Гарри мог рассказать все без утайки.
- Отвратительно, - ответил Гарри. – Репетицию отменили, и я остался один одинешенек в своей пустой школьной квартире.
- Однако, - сочувственно выдохнул Невилл, очищая вареное яйцо от скорлупы. - Надеюсь, ты не слишком расстроен?
- Нет. Ну, не так, чтобы очень, зато потом произошел весьма забавный случай.
- Полагаешь? Ты меня заинтриговал, Гарри, - Невилл обернулся к нему вполоборота. – Расскажи! Растормоши мою скучную жизнь профессора гербологии!
- В общем, дело было так, - начал Гарри. – Моя репетиция сорвалась, и я пребывал в кошмарном настроении. Мне хотелось танцевать и я, надев наушники, включил свой МР-3 плеер и начал танцевать в коридоре. Как правило, в это время в подземельях практически никого не бывает, и я, всецело растворившись в звуках музыки, просто забыл обо всем.
- А потом? - в глазах Невилла сверкнул жадный огонек любопытства.
- Снейп от шока просто впал в ступор! Он велел, чтобы я прекратил свои «покачивания» на глазах у студентов, - улыбнулся Гарри.
- Так ты не удержался, - усмехнулся его друг. – Это действительно странно. А почему ты решил, что со стороны это выглядело смешно?
- Ну, потому что я был немного расстроен. Я понял, что я эксгибиционист с тех самых пор, как только Дамблдор заставил меня заняться этим, но… Снейп?
- И как он отреагировал на всё это? – поинтересовался Невилл.
- Я не знаю… Нормально. Даже равнодушно. По-моему, ему все равно как я танцую, - закончил Гарри, едва улыбаясь уголками губ.
- Мне кажется, это знак, дружище, - Невилл подцепил ложкой яичный желток всмятку, придерживая рукой подставку для яиц.
- Какой знак?
- Мне казалось, ты более проницателен, ведь это так очевидно, нет? Ох, только не говори мне, что ты ничего не замечаешь, - недоверчиво произнес Невилл.
- Чего не замечаю?
- Да ведь он влюблен в тебя!
- Че-чего? – вскрикнул Гарри.
Он смутился, когда все присутствующие в Большом зале повернули головы в его сторону.
- О, нет… Ты действительно ничего не заметил. Но я в этом почти уверен! Посмотри: он наблюдает за тобой с той самой минуты, как только ты вернулся в Хогвартс. Тем более, сам первый заговорил с тобой, что уже само по себе удивительно. Он положил на тебя глаз! В это же время ты сумел здорово его удивить до такой степени, от чего у него впервые не нашлось для тебя ядовитого словца, а все из-за того, что ты просто танцевал! И это один из примеров!
- Ты думаешь? – неуверенно спросил Гарри. - Не-е-ет… Не могу поверить в такое. Я не думаю, что… Да он ненавидит меня, я это точно знаю.
- А вот в этом не уверен я, - заключил Невилл, залпом допивая свой чай.

~~**~~

@темы: Поттериана, Перевод

---

I Will Survive - Я выживу!

Список погибших на той войне:
Чарити Барбэйдж, Хедвиг, Аластор Грюм, Батильда Бэгшот, эльф Добби, Фред Уизли, Северус Снейп, Римус Люпин, Нимфадора Тонкс, Колин Криви, но...
I Will Survive - Я выживу!

@темы: Поттериана

---

ДА!

02.05.2010 в 10:29

Пишет  the real lady:

Ибо, истина... Не знаю, как у остальных - а у меня такой человечек есть. И даже ни один

01.05.2010 в 14:45

Пишет  Angel Eyes*:

Воистину!

01.05.2010 в 13:37

Пишет  HelenaNort:

Перепост, ибо!

01.05.2010 в 14:31

Пишет  mamurljuk:

утащила, ибо!

---

2 мая - Битва за Хогвартс...

"....Все глаза, живые и мертвые, были устремлены на профессора Макгонагалл, выступавшую с возвышения в центре Зала. Позади нее стояли остальные учителя, в том числе и белокурый кентавр Флоренц, а также члены Ордена Феникса, прибывшие для битвы.
— Эвакуацией будут руководить мистер Филч и мадам Помфри. Старосты, по моему сигналу вы организуете свои факультеты и в порядке доставите порученные вам группы к месту эвакуации.
Многие ученики сидели в полном оцепенении. Однако пока Гарри пробирался вдоль стены, высматривая за столом Гриффиндора Рона и Гермиону за столом Пуффендуя поднялся Эрни Макмиллан и громко спросил:
— А если мы хотим остаться и принять участие в битве?
Раздались бурные аплодисменты.
— Совершеннолетним можно остаться, — сказала профессор Макгонагалл...

...Гарри шел по Залу вдоль гриффиндорского стола и искал глазами Рона и Гермиону. Все головы поворачивались ему вслед, и до него доносился сзади громкий шепот.
— Мы уже установили вокруг замка защитные заклинания, — говорила профессор Макгонагалл, — но вряд ли они продержатся долго, если мы не примем дополнительных мер. Поэтому прошу вас двигаться быстро и организованно и слушаться старост…
Ее последние слова потонули в раскатах другого голоса, разнесшегося по Большому залу. Голос был высокий, холодный и ясный. Невозможно было определить, откуда он исходит: казалось, говорят сами стены. Как чудовище, которым он некогда повелевал, этот голос, возможно, дремал в стенах веками:
— Я знаю, что вы готовитесь к битве.
Изза столов раздались испуганные вскрики, школьники в ужасе прижимались друг к другу и затравленно озирались, пытаясь понять, откуда доносится голос.
— Ваши усилия тщетны. Вы не можете противостоять мне. Я не хочу вас убивать. Я с большим уважением отношусь к преподавателям Хогвартса. Я не хочу проливать чистую кровь волшебников.
В Зале царила теперь полная тишина, та тишина, что давит на барабанные перепонки и распирает стены.
— Отдайте мне Гарри Поттера, — сказал голос Волан-де-Морта, — и никто из вас не пострадает. Отдайте мне Гарри Поттера, и я оставлю школу в неприкосновенности. Отдайте мне Гарри Поттера, и вы получите награду. Даю вам на раздумье время до полуночи...

...Раздался грохот — это Гермиона выронила клыки василиска. Подбежав к Рону, она закинула руки вокруг его шеи и поцеловала прямо в губы. Рон бросил на пол клыки и зажатую под мышкой метлу и ответил на ее объятие с такой горячностью, что даже оторвал Гермиону от пола.
— Нашли время! — негромко сказал Гарри. Никакой реакции: Рон и Гермиона только крепче прижались друг к другу. — Эй, — сказал Гарри уже громче, — Мы ведь на войне!
Рон и Гермиона оторвались друг от друга, не размыкая объятий.
— Я знаю, друг. — Рон выглядел так, будто его только что ударили по затылку бладжером. — Поэтому сейчас или никогда, понимаешь?..

...— Не убивайте его! НЕ УБИВАЙТЕ ЕГО! — крикнул Малфой Крэббу и Гойлу, нацелившим палочки на Гарри. Гарри сумел воспользоваться их секундным колебанием.
— Экспеллиармус!..

...И он их увидел: Малфой, стоя на хрупкой пирамиде обугленных столов, держал в объятиях потерявшего сознание Гойла. Гарри нырнул вниз. Малфой увидел его и протянул руку, но, схватив ее, Гарри сразу понял, что это бесполезно: Гойл был слишком тяжел, и мокрая от пота рука Малфоя мгновенно выскользнула из ладони Гарри.
— ЕСЛИ МЫ ПОГИБНЕМ ИЗ-ЗА НИХ, Я УБЬЮ ТЕБЯ, ГАРРИ! — раздался рядом голос Рона. Огромная пылающая химера прыгнула на них, но Рон и Гермиона уже втащили Гойла на свою метлу и взмыли вверх, а Малфой вскарабкался позади Гарри.
— Дверь! Скорее к двери! — простонал Малфой в ухо Гарри...

...— Повелитель! — произнес тоскливый хриплый голос.
Он обернулся: в самом темном углу сидел Люциус Малфой, в лохмотьях, со страшными следами наказания за последний побег мальчишки. Один глаз у него заплыл и не открывался.
— Повелитель! Умоляю… Мой сын…
— Если твой сын погиб, я в этом не виноват, Люциус. Он не явился ко мне с другими слизеринцами. Может быть, он переметнулся к Гарри Поттеру?
— Нет… никогда в жизни… — прошептал Малфой.
— Да, для тебя было бы лучше, если это не так.
— А вы… вы не боитесь, повелитель, что Поттер может погибнуть не от вашей руки? — Голос Малфоя дрожал. — Может быть… простите меня… может быть, стоило бы остановить битву… чтобы вы наведались в замок и отыскали его сасами?
— Не пытайся обманывать меня, Люциус. Ты хочешь остановить битву, чтобы узнать, что там с твоим сыном. А мне нет нужды искать Поттера. Еще до рассвета он сам явится сюда ко мне.
Волан-де-Морт снова опустил глаза на волшебную палочку, которую вертел в руках. Чтото в ней ему не нравилось. А когда лорду Волан-де-Морту чтото не нравилось, он немедленно принимал меры…
— Пойди приведи Снегга.
— Снегга, пповелитель?
— Снегга. Сию минуту. Он мне нужен. Я хочу, чтобы он… коечто для меня сделал. Иди.
Напуганный Малфой побрел прочь из комнаты, спотыкаясь в полумраке. Волан-де-Морт попрежнему стоял неподвижно и крутил между пальцев палочку, неотрывно глядя на нее.
— Другого способа нет, Нагайна, — прошептал он, оборачиваясь...

...Волан-де-Морт взмахнул Бузинной палочкой. Ничего не произошло, и на какоето мгновение Снегг, наверное, подумал, что он помилован. Но тут намерение Волан-де-Морта прояснилось. Шар со змеей закружился в воздухе, и не успел Снегг даже вскрикнуть, как его голова и плечи оказались внутри сверкающей сферы, а Волан-де-Морт сказал на змеином языке:
— Убей!
Раздался страшный крик. Гарри видел, как последняя краска сбежала с лица Снегга, как расширились его глаза, как зубы змеи вонзились ему в шею, как он судорожно рванулся, пытаясь сбросить шар, как подогнулись его колени и он опустился на пол...

... Гарри собрал все свое мужество и заставил себя войти в хижину.
Приближаясь к умирающему, он сам не знал, зачем делает это. Он сам не знал, что чувствует, глядя на белое как полотно лицо Снегга и его пальцы, пытающиеся зажать кровавую рану на шее. Гарри снял мантиюневидимку и смотрел сверху вниз на ненавистного ему человека. Расширенные черные глаза Снегга остановились на Гарри, и он попытался чтото сказать. Гарри нагнулся к нему. Снегг схватил его за край одежды и притянул ближе.
Из его горла вырвался страшный булькающий звук:
— Собери… собери…
Из Снегга текла не только кровь. Серебристоголубое вещество, не газ и не жидкость, хлынуло из его рта, ушей и глаз. Гарри понял, что это такое, но не знал, что делать…
Гермиона вложила в его дрожащую руку наколдованный из воздуха флакон. Мановением палочки Гарри направил серебристое вещество в его горлышко. Когда флакон наполнился до краев, а в жилах Снегга не осталось, похоже, ни капли крови, его судорожная хватка ослабела.
— Взгляни… на… меня… — прошептал он. Зеленые глаза встретились с черными, но мгновение спустя в глубине черных чтото погасло, взгляд их стал пустым и неподвижным. Рука, державшая одежду Гарри, упала на пол, и больше Снегг не шевелился... "(с)
Д.К Роулинг "Гарри Поттер и Дары Смерти"

Сегодня 12 годовщина со дня битвы Сил Света против Сил Тьмы.
И гибели самого любимого профессора...

@темы: Поттериана

---

Май

Календарь от Нико Токимемо

---

Христос Воскресе!

Христос Воскресе!



Повсюду Благовест гудит,
Из всех церквей народ валит.
Заря глядит уже с небес.
Христос Воскрес!
Христос Воскрес!

С полей уж снят покров снегов,
И реки рвутся из оков,
И зеленеет ближний лес.
Христос Воскрес!
Христос Воскрес!

Вот просыпается земля
И одеваются поля.
Весна идет, полна чудес.
Христос Воскрес!
Христос Воскрес!
Христос воистину Воскрес!

---

Тело моего врага - *С другой стороны*

Оригинальное название: «Le corps de mon ennemi»
Автор: Ivrian
Разрешение на перевод: получен
Переводчик: Infiniti
Размер: мини
Пейринг: ГП/ДМ
Рейтинг: NC-17 (авторский)
Жанр: POV - Гарри
Статус: закончен
Саммари: Где кончается просто секс? С чего начинаются чувства? Говорят, от ненависти до любви.… Иногда достаточно всего пары ночей, чтобы мир для тебя заиграл новыми красками.
Disclaimer: Ни на что не претендую, Все принадлежит маме Ро, хотя трудно назвать матерью женщину, которая так жестоко относится к своим детям… А я так, мимо пробегал.
Прошлой ночью меня поцеловал Драко Малфой…

***

Мне, Гарри Поттеру – главному префекту Гриффиндора - семнадцать лет. И я позволил своему злейшему врагу использовать мое тело как… предмет.

Черт, если откинуть все лишние эмоции и откровенно признаться самому себе - мне было дьявольски хорошо.

Да, это был просто секс. Неприкрытый голый секс. Жесткий, жадный, ненасытный.
А мне это нравилось.

Не спрашивайте меня, кто из нас в тот вечер первым начал перепалку, и почему. Еще меньше у меня ответов – как мы к этому пришли. Похоже, все уже заранее было предначертано судьбой. Хотя, на самом деле, я не совсем уверен в этом.
В тот момент для меня всё было покрыто толстой пеленой тумана.

Я помню, что наш первый поцелуй был сродни болезненному укусу. Словно прообраз, канва наших отношений.
Жестокий, грубый.
Я чувствовал солоноватый вкус крови на своих губах. Я смаковал его, словно старое вино.
Потому что этот укус был нанесен им. Тем, кого я ненавидел столько лет.

В комнате наша одежда была разбросана по всему полу. Тела и руки изучали друг друга грубо, нервно, с неимоверной яростью. Взаимная ненависть давала нам особенный, неповторимый вкус обладания друг другом…

Острыми, как бритва, ногтями он раздирал мою кожу, оставляя свои знаки везде, докуда мог дотянуться. Глубокие красные царапины покрывали всё тело, но это лишь усиливало мое возбуждение.
Я хотел больше.
Еще больше.

И это желание росло во мне с каждой минутой все сильнее и сильнее, становясь навязчивой идеей. Сметая всё на своем пути. Кровь раскаленной лавой ринулась к паху, от чего член налился силой, причиняя боль. Желание сконцентрировалось на самом кончике, вызывая зуд и жжение. Из моего вмиг пересохшего горла вырвался приглушенный хриплый стон.

На грани безумства мне захотелось большего.
Настолько большего, что вырывало мою душу из реалий происходящего.
Я захотел почувствовать его в себе… глубоко внутри себя.
Тролль подери, в тот момент я действительно хотел, чтобы он трахал меня до тех пор, пока я не взмолюсь, прося о пощаде, а потом еще долго не смог сесть на собственную задницу.

Опустившись передо мной на колени, он сделал мне самый офигенно-невероятный минет в моей жизни. И когда я взвыл во весь голос, оглашая криком комнату: «Твою мать, Малфой, трахни меня, в конце концов!», он, наконец, отстранился, прекращая эту сладостную пытку.

Он сделал то, чего я ждал от него. То, что требовалось мне в эту минуту.

Чертов Малфой, ублюдочный слизеринец, прижал меня к полу, со всей силы надавив рукой на затылок, втыкая лицом прямо в крашеные деревянные доски. Я почувствовал, как его пальцы впились в мои волосы, болезненно сжимаясь в кулак у самых корней, не давая пошевелиться.
Другой рукой он резко раздвинул мои ягодицы.
Мерзкий гаденыш.
Он вошел резко, глубоко…

Да, это пошло - я признаю это, но в ту минуту и в тех условиях, в которых мы оба оказались, это был самый приемлемый вариант. Не более.
Он действовал жестоко, грубо, болезненно. Мне казалось, что мое тело разрывается на части, и эта неимоверная боль никогда не кончится.
Громкий крик наждаком ободрал мое горло, прокатился по комнате, отражаясь от каменных стен замка.
Когда он начал двигаться во мне, я был совершенно не готов.
На сухую, без какой либо смазки.
Только чуть-чуть предварительной ласки.
И чем больше он вдалбливался в меня, тем горше становился вкус моего падения, ядовитой слюной скользившей по моему пищеводу вверх, наполняя рот отвратительно мерзкой слюной. Этот момент у меня было одно единственное желание…
…Чтобы это закончилось как можно скорее.

Я всегда представлял мой первый раз как нечто иное… Совсем другое. Непохожее на сконцентрированный взрыв ненависти, как эта гнусная, грязная месть.
Сильный жар испепелял мое тело изнутри.
Я чувствовал себя марионеткой в дьявольских руках садиста кукловода…

Затем произошло нечто невероятное.
Я ощутил, как это накрывает меня все сильнее и быстрее, разрастаясь где-то глубоко внутри, и мои губы приоткрылись, через сомкнутые зубы, со свистом ловя жадным ртом воздух, учащая дыхание, превратившееся в стон.
Боль постепенно пошла на спад.
Удовольствие накатывало волнами, каждый раз охватывая всё тело от макушки до кончиков пальцев на ногах. Странное ощущение.
Ощущение окончательной завершенности.

В какой-то момент он разжал свои пальцы на моем затылке, отпуская волосы, и я, подняв голову, посмотрел вверх. И увидел наше отражение в зеркале напротив. Встретился взглядом с падшим ангелом: его белые пряди были приклеены к блестевшему бисеринками пота лбу.
Одни и те же чувства отражались в наших лицах.
Ненависть, желание, жадность.
Через секунду перед глазами все поплыло, искажая стены, мысли, чувства…

Его горячая сперма толчками изливалась в мой воспаленный анус, от этих ощущений я кончил, выплескивая удовольствие прямо на холодный пол.
Я слышал, как он кричал мое имя.
И неосознанно вторил ему, выкрикивая его.

А потом – оцепенение, тишина и холод.

***

Да, прошлой ночью меня поцеловал Драко Малфой.

Когда он ушел, и я остался совершенно один, я многое понял.
Понял, что хотел бы иметь намного больше, чем просто тело моего врага.
Я мучился от осознания того, что мне не хватало чего-то важного, неуловимого, чтобы потеря девственности для меня стала не просто свершившимся фактом, а чем-то незабываемым. Не доставало чувств. Эмоций.
Обычная безликость.

Весь день эта мысль назойливой мухой кружилась в моей голове. Она была похожа на навязчивый мотивчик, который долбит мозг, и от которого невозможно освободиться.
Я знал, что теперь уже мы не сможем остановиться: ни он, ни я.
Задумчивая чуть заметная улыбка весь день блуждала на моих губах.
Гермиона и Рон не могли понять, что со мной происходит. Они прямо спросили, от чего, черт подери, я выгляжу таким счастливым.
И только тогда, когда Невилл в шутку обронил, что я банально влюбился, я понял, что это была чистейшая правда.
Влюбился.
Влюбился в Драко Малфоя.

От этой мысли весь мир вдруг изменился, засверкав искрящимися радужными красками.
После осознания этого, совместный урок Зелий вместе со слизеринцами стал для меня практически невыносим. Я все время чувствовал, как пронзительно-похотливый взгляд Драко почти ощутимо скользил по моему заду.

В Большом зале во время обеда я поднял взгляд в тот момент, когда он меньше всего ожидал, и наши глаза встретились.
В глубине его зрачков, где плескались звезды, я прочел то же возбуждение, то же взаимное желание, что снедало меня изнутри.
Он хотел меня.
А хуже всего, что я хотел того же, что и он.

Я дождался, пока весь Хогвартс утихомирится после тяжелого дня, накинул на себя мантию невидимку и тихонько прокрался к нему в комнату.

Я видел его удивление, не успевшее скрыться за маской равнодушия на совершенном лице. Он не был готов к тому, чтобы в этот раз инициатива исходила от меня. Ему хотелось вернуть преимущество.
Его действия были жесткими: он грубо схватил меня, откидывая в сторону мягкость и нежность, как ненужную данность.
Но я не хотел так. Ох, только не это! Я хотел иначе. По-другому.
Проведя кончиками пальцев по его руке от тыльной стороны ладони до запястья, я, невесомо положив подрагивающие от напряжения руки на напряженные плечи, обнял его и поцеловал. Я подарил ему настоящий поцелуй. Трепетный поцелуй, через который пытался передать все свои чувства, которые испытывал к нему.
Нежность
Уверенность.
Любовь.

Через некоторое время он начал робко отвечать на мои поцелуи.

Я не помню, что было дальше. Зато я хорошо помню свои чувства. Свои ощущения.
Мягкость его кожи под моими пальцами. Его тяжелое, прерывистое дыхание, опалявшее мою кожу, пока я снимал с него одежду…
Мягко положив его на спину, на широкую кровать, я пристально всматривался в его лицо, разглядывая каждую черточку, ловя каждое мимолетное изменение в подернутом поволокой взгляде.
Затем я принялся медленно изучать досель неизвестное мне тело. Тело, которое я хотел знать как свое собственное.
Все казалось настолько естественным… Я плавно вошел в него – с любовью, мягко, нежно, чувственно.
В его глазах я нашел то, что так долго искал на протяжении многих лет.
Драко Малфой любил меня.

Его глаза никогда не умели лгать.

Мы наслаждались единением тел, растворяясь друг в друге, которое выходило далеко за рамки обычных плотских утех.
Позже ночью я увел его в свою комнату. И мы делали это снова. Еще и еще.
И каждый раз был на много лучше, чем предыдущий.

На этот раз он остался.
Драко Малфой спал в моей постели.
Его горячая кожа медленно остывала под моими руками.

Какая странная штука – жизнь.
Иногда достаточно всего одного мгновения, чтобы в твоей судьбе произошел крутой поворот.
Прошлую ночь я провел со своим врагом.
Но эта ночь…
… этой ночью я занимался любовью с человеком, которого люблю.

@темы: Поттериана, Перевод

---

«Люби меня по-французски…»

Название: «Люби меня по-французски…»
Автор: Infiniti
Бета: Diamond
Размер: миди
Рейтинг: NC-17
Пейринг: гриффиндорец/слизеринец
Жанр: Romance, ООС, AU.
Статус: закончен
Номер заявки: 08 - Монмартр, лестница, голуби, крыша, художник
Аннотация: "Люби меня по-французски, раз это так неизбежно. Как будто ты – самый..." (с)
Disclaimer: Ни на что не претендую. Всё принадлежит маме Ро. Хотя, трудно назвать матерью женщину, которая так жестоко относится к своим детям... А я так, мимо пробегал.
Фанфик написан на весенний фест «Французские каникулы – 2010» Форума Четырёх Основателей. Вне конкурса.



У меня было всего несколько дней.

Несколько бесконечно теплых весенних дней, чтобы увидеть Париж его глазами. А потом – работа, работа и еще раз работа: предстояло заключить контракт. Весьма выгодный для обеих сторон контракт с крупной фармакологической фирмой «МажикМедикаль», головной офис которой находился в самом центре столицы Франции.

Вся правда состоит в том, что только в теплицах «ММ» выращивают Urginea maritima особым способом. Не знаю, может, удобряют чем необычным или магию применяют, но факт остается фактом: вытяжка из сока этого растения в сочетании с Dracocephalum может снимать одно из наисильнейших проклятий, оставшихся в послевоенное наследство от Волдеморта – Черный огонь. Жуткое, я вам скажу, зрелище даже для тех, кто давным-давно уже привык к самым необычным проявлениям проклятий. Без видимых причин человек, в которого было послано это темномагическое заклинание, угасал в течение нескольких дней, тлея изнутри. И лишь темное пятнышко у основания большого пальца левой руки могло указать истинную причину недуга.

После окончания войны многие Пожиратели Смерти, приспешники безносого змееголового ублюдка, расползлись по магической части Великобритании и, словно чумная зараза, несли с собой пытки, боль и смерть. Ежедневно в рейды уходили сотни молодых авроров, и я каждое утро с замиранием сердца открывал свежий выпуск «Ежедневного Пророка», где публиковался подробный отчет Аврората о поимке государственных преступников. И где тут же сообщалось, кто из авроров был убит, ранен или проклят тем самым ненавистным заклятием, над антидотом которого вот уже не один месяц днем и ночью бились самые лучшие зельевары Англии.

Окидывая беглым взглядом колонку с именами авроров, моля Мерлина, чтобы не обнаружить знакомых фамилий, я порой откладывал в сторону газету и, устало потирая ладонями лицо, сдерживал надрывный стон, чувствуя себя бессильным, никчемным магом, который, имея в своем распоряжении огромную лабораторию, ничем не мог помочь молодым ребятам.

Неделями пропадая в лаборатории, однажды я с удивлением обнаружил, что пристрастился к кофе и маггловским сигаретам. Неизменная чашечка черного горького обжигающего напитка и пара глубоких затяжек по утрам делали мою жизнь более-менее сносной. Затем я наспех умывался ледяной водой, сгоняя с себя остатки сна, и снова в бой – на поиски того самого зелья, без которого Аврорат нес ощутимые потери среди своих сотрудников.

И вдруг – удача! Среди ингредиентов, с которыми экспериментировали высококлассные специалисты из Святого Мунго под руководством моей самой замечательной помощницы, подруги еще со времен Хога Гермионы Грейнджер, оказался тот самый Urginea maritima – (НЕ)обыкновенный морской лук.

Теперь мне, как руководителю проекта, предстояло заключить крупный долговременный контракт на его бесперебойную поставку из Франции в Англию. Каких бы денег это ни стоило Министерству Магии. Но, как мне прозрачно намекнули, желательно подешевле.

Я плохо разбираюсь в маггловской одежде и в маггловской технике. В моем гардеробе всего один-единственный строгий костюм, остальное – привычные мантии. Перед отъездом в Париж всезнающая Гермиона буквально за шиворот утащила меня на Диагон Аллею, где в небольшом магазинчике заставила купить рубашку и галстук.

– Ты не развлекаться едешь, – твердила она, завязывая на мне прямо в магазине только что приобретенный галстук. – Респектабельность – вот твое оружие на сегодняшний день. Не думаю, что они начнут нам выдвигать какие-то особенные условия по поставке Urginea maritima.
– Угу, – кивал я в ответ, с тоской взирая на улицу через витринное окно.
– Будь внимателен, когда начнете обсуждать пункты контракта. Не пропусти ни одной мелочи. Главное – не мямли и не робей. И всё у тебя получится, – с этими словами она, поправив узел галстука, сделала шаг назад, любуясь деянием своих рук.
– Герм, – я неловко затоптался на месте, – может, будет лучше, если ты сама…
– Что «сама»? – Лёгкая морщинка пролегла между бровями идеальной формы. – Ты руководитель проекта – тебе и карты в руки.
Я вздохнул и, ослабив узел галстука, стянул его через голову.
– Лучше бы я поработал.
Мгновение – и маленькие, но цепкие пальчики схватились за лацканы моей мантии и тряхнули с такой силой, что я невольно впечатался в угол стола, больно ударяясь бедром.
– Ты сутками не вылезаешь из лаборатории, – гневно шипела на меня подруга, – скоро превратишься в собственную тень. И если так и дальше дело пойдет, мы не только не получим противоядие, но и тебя потеряем.
Я ошалело посмотрел на разгневанную Грейнджер. Никогда в жизни, даже когда мы сражались с Волдемортом, не видел ее такой. Но она вдруг улыбнулась и, как ни в чем не бывало, принялась ладонью разглаживать складки мантии, ею же самой и помятой.
– Гостиницу я тебе уже заказала. «Adagio», расположена на берегу Сены, рядом с Эйфелевой башней, из окна открывается потрясающий вид на Париж. Думаю, тебе понравится. Тем более что это была его последняя просьба.

Я нервно сглотнул. По позвоночнику скользнул привычный холодок беспокойства, и я невольно обернулся назад. Да-да, что тут скрывать, меня до сих пор бросает в дрожь при одном упоминании его имени. А ведь прошло уже более двух лет… И когда у меня в очередной раз не получался антидот, я словно наяву слышал у себя за спиной его шаги, шелест мантии и надменный, полный сарказма голос: «Десять баллов с Гриффиндора!» Поэтому для меня по сей день осталось неразрешимой загадкой, почему на торжественном собрании в Министерстве Магии в честь победы над Волдемортом именно мне вручили его Орден Мерлина Первой Степени, которым он был награжден… посмертно, а не кому-то другому? Может, из-за того, что вместе с наградой мне отдали небольшой желтый конверт, на котором знакомым размашистым почерком стояло мое имя?
Помню, как, спустившись с трибуны, я спрятался за колонной и, не в силах сдержать дрожь в руках, надорвал край шероховатого конверта, потянув бумажную полоску вниз. Она поддалась, резанув характерным трескучим звуком окружающую меня тишину. Сердце забилось где-то в районе горла, когда я похолодевшими от напряжения пальцами вытянул из глубины сложенный вдвое хрустящий пергамент. Засунув ставший ненужным конверт в карман парадной мантии, развернул письмо: знакомый размашистый почерк, пляшущие перед глазами строчки, зеленые чернила…

«…Не знаю, почему мне пришло на ум написать это письмо именно Вам. Может, это минутная блажь, а может, оттого, что за почти двадцать лет работы в Хогвартсе Вы стали для меня одним из немногих студентов, за которыми мне было весьма интересно наблюдать. Особенно на уроках зельеварения. Вы всегда забавляли меня. В Вас столько чистоты и наивности, что порой это вызывало во мне безудержный смех. Иногда приходилось сдерживаться, чтобы не расхохотаться прямо в классе посреди занятия, глядя, как Вы удивленно хлопаете глазами, рассматривая в котле свое очередное «творение». Я не мог себе позволить такую роскошь: разрушить образ мерзкого сальноволосого слизеринского ублюдка, так тщательно взлелеянного мною за долгие годы. Каждый Ваш ответ был словно перл. Каждое эссе можно было целиком брать в цитатник/ И я, находясь в своих комнатах в подземельях школы, с удовольствием предавался праздному веселью, читая и перечитывая Ваш очередной «опус».
Сейчас, на самом пике войны, я хочу поблагодарить Вас за те маленькие минутки радости, которыми Вы, при всей своей наивности, скрасили мою черно-белую жизнь, сделав ее немного ярче. Скоро состоится финальная битва. Я чувствую, что для меня она будет последней. А Вы, я надеюсь, останетесь в живых. И если на то будет воля Мерлина, не откажите мне в последней любезности: я хочу, чтобы вы увидели Париж моими глазами. [color=blue]Монмартр[/color] (если Вам, конечно, интересно, буквально «Гора Мучеников»), Мост Александра III – он соединяет эспланаду Инвалидов с Елисейскими полями. Латинский квартал – уверяю Вас, свое название он получил не оттого, что там проживают представители сей темпераментной нации, а потому что там расположена Сорбонна, в которой преподавание велось с 1257 года на латыни и на открытом воздухе, там же, в пяти минутах ходьбы, находятся Музей Клуни, Площадь Вивиани, Арена Лютеция и Мечеть Парижа. Еще: Собор Парижской Богоматери и Люксембургский сад. Вдобавок, как бы банально ни звучало, Эйфелева Башня.

Искренне Ваш, СС.

PS: если вдруг в Париже Вам посчастливится встретить свою вторую половину, не бегите от своего счастья сломя голову. Позвольте любить себя… по-французски».

Я несколько раз перечитал странное письмо, недоумевая всё больше и больше. Надо же, столько лет вздрагивать от одного его взгляда, и на тебе – все эти годы быть чем-то вроде балаганного шута? Вторую часть послания я вообще не понял: причем тут Париж? И что значит – любить по-французски?
Прислонившись плечом к колонне, я задумчиво наблюдал за веселящимися однокурсниками – моими соратниками в борьбе с Темным Лордом, не заметив, как принялся покусывать зубами кончик сложенного вдвое письма.
Очнулся я от раздумий, когда меня довольно ощутимо ударили по плечу.
Я обернулся. Рядом, сияя всеми веснушками, улыбался Рон Уизли.
– Мы победили! – кричал он, тряся меня за плечи, словно грушу. – Дружище, ты понимаешь всю важность этого момента? Мы одержали победу! Теперь наши имена будут навеки вписаны в историю Магического Мира!
Я рассмеялся, сжимая в ладони его Орден Мерлина. На удачу…


Резкий щелчок пальцами перед моим носом вернул меня в реальность.
– Где ты витаешь? – строго спросила Гермиона, пихая мне в руку пакет с покупками. – Я уже несколько минут объясняю тебе, как добраться до гостиницы. Ты слышал хотя бы одно мое слово?
Пожав плечами, я выдавил из себя тихое:
– Прости…
– «Прости», – передразнила девушка, вытаскивая меня за руку на оживленную улицу. – Слушай меня внимательно еще раз, больше повторять не буду: карту Парижа я положила тебе прямо на самый верх, как откроешь сумку, сразу увидишь, она магическая, заблудиться с ее помощью просто не реально, ну… если ты не полный тупица. – Я покраснел. – Галлеоны перевела во франки: часть находится на кредитной карточке – это такая пластиковая штука, которой ты сможешь воспользоваться в любом банкомате, другая часть – наличкой. Держи при себе. Вдруг что срочно понадобится.
– Что мне может понадобиться? – буркнул я, едва успевая за подругой.
– Да мало что? – неопределенно пожала она плечами. – Прокатиться на метро, совершить водную прогулку по Сене, посетить Лувр, Версаль… Мулен Руж, в конце концов! Выпить хорошего вина, выкурить сигару. Может, наконец, познакомишься с красивой девушкой.
– Угу, – тихо буркнул я себе под нос, косясь на раскрасневшуюся подругу в надежде, что она ничего не услышала. – Где я найду столько времени?
– И ещё. – Она резко остановилась, я едва не врезался в нее на полном ходу. – Не стоит по Парижским улицам разгуливать в чопорной мантии. Купи себе что-нибудь из маггловской одежды. Попроще. Джинсы, пуловер, не знаю… футболку, что ли.
Я вновь кивнул головой.
Над аллеей раздался бой башенных часов.
– Мерлин всемогущий! – всплеснула руками Гермиона и тут же поднесла запястье к глазам, всматриваясь в циферблат. – Нам нужно поторопиться. До активации портключа осталась пара часов.

Схватившись за руки, мы аппарировали в магический Лондон…

~*~

Я все-таки заблудился.

Права была Гермиона, когда недоверчиво смотрела в мою сторону, еще раз объясняя, как пользоваться картой. Такое могло случиться только со мной.
А если всё по порядку, то…

…Париж встретил меня весенним солнышком, теплым ветром, ворошащим своими ласковыми пальцами мои отросшие пряди, откидывая их с лица, ароматом первых цветов и яркой зеленоватой дымкой распустившейся листвы на деревьях. После промозглой Англии и практически полугодового добровольного заточения в мрачных стенах лаборатории Святого Мунго, я стоял посреди оживленной улицы и с удовольствием огромными глотками вбирал в себя свежий воздух, чувствуя, как расправляются легкие, в течение долгого времени безжалостно травимые едким сигаретным дымом и жуткими испарениями, идущими от котлов, реторт и пробирок. К моим ногам подлетела стая [color=blue]голубей[/color], и, гуля и воркуя, принялась выклянчивать хлебные крошки. Я улыбнулся, рассматривая этих откормленных туристами ленивых птиц, искренне сочувствуя и выворачивая пустые карманы.
Мимо меня с диким восторгом в голосе пронесся маленький вихрь примерно четырех с половиной лет, врезаясь в самую середину голубиной стай. Недовольные птицы с шумом поднялись на крыло, осыпав ошалевшего от счастья малыша целым ворохом разномастных перьев. Взвизгнув от радости, малец принялся собирать перья в пучок. Я не удержался и, нагнувшись, тоже поднял одно серое и невзрачное на вид перышко. Осмотрев со всех сторон, посетовал, что из него не выйдет приличной ручки, с удовольствием запихнул в карман наплечной сумки в память об этом дне.

Блуждая по площади Вогезов, я не успевал вертеть во все стороны головой, стараясь за раз рассмотреть всё, что попадалось на глаза: крошечные магазинчики, уличные кафе с маленькими столиками, расположенными прямо на улице, яркие вывески и огромные витрины. Казалось, что стоит только свернуть в любой проулок, как сразу попадешь в царство крутых улочек, где стены словно стремятся соединиться, не оставив и метра пустого пространства. Что ж, если правота моих слов подтвердится, то я смогу беспрепятственно аппарировать в любое место Парижа, не шокируя своим внезапным исчезновением маггловских обывателей. Нужно только точно знать, куда хочешь попасть. А главное, правильно произнести название места…
Решив проверить свою догадку, я, млея от счастья и щенячьего восторга, свернул на первую попавшуюся улицу и тут же уперся носом в небольшую витрину. С удивлением рассмотрел себя в ее зеркальном отражении: торчащие во все стороны волосы, яркий румянец, глупая улыбка и, на фоне всего разноцветного весеннего великолепия, как грязное пятно выделяется мой длинный черный плащ…

…Его в последнюю минуту создала для меня Гермиона, недовольно морща милый носик. Именно в жутко неудобный плащ она трансфигурировала мою любимую мантию, которую я по привычке надел на себя перед тем, как, подхватив дорожную сумку, выйти из дома.
– Моргана и все ее предки! – картинно всплеснула руками девушка, заметив меня, вбегающего в распахнутые двери Министерства. – Ответь мне, только честно, зачем ты нацепил на себя эту хламиду? Министерство ежемесячно выплачивает тебе за работу колоссальное жалование. А если копнуть глубже, то, как герой войны, ты просто до жути неприлично богат. Неужели за всё это время у тебя не нашлось даже минуты свободного времени, чтобы посетить хотя бы салон мадам Малкин?
Вцепившись в ручку сумки и подняв руки до груди, словно прикрываясь щитом, я почувствовал, как румянец заливает щеки, а левый глаз начинает нервно подрагивать – верный признак того, что я волнуюсь.
– Герм, ты прекрасно знаешь, что на такую ерунду, как посещение магазинов, у меня совершенно нет ни времени, ни желания. Изыскания забирают каждую мало-мальски свободную минуту. Вот только подпишем контракт, наладим бесперебойные поставки Urginea maritima, создадим нужное количество зелья, и я тебе клянусь – сделаю все, что ты скажешь! Может быть…
– … ты себе найдешь новую головную боль, – закончила фразу девушка.
Критично окинув меня сверху донизу придирчивым взглядом, она подняла волшебную палочку – я поежился, – и, проделав череду непонятных пасов и негромко пробормотав нечто труднопроизносимое, взмахнула руками. Я почувствовал, как на плечи опустилась неприятная тяжесть, под мышками потянуло. Бросив сумку на пол, попытался свести руки вместе, пытаясь обхватить себя за плечи. Куда там! По спине затрещали швы. Перспектива разгуливать по культурному центру Европы с огромной прорехой прельщала мало. С удивлением в глазах и обидой в голосе я обратился к подруге:
– За что?
– Не «за что», а для чего, – убирая волшебную палочку в поясной футляр, с удовольствием ответила она. – Зато теперь у тебя появится стимул сменить гардероб.
Я мысленно застонал, наклоняясь вниз и хватая за длинную лямку сумку, перекидывая ее через плечо.
– Вот спасибо, родная. Удружила так удружила.
Глянув на часы – до активации оставалось несколько минут, – я принялся еще раз проверять наличие документов: паспорт, виза, разрешение на аппарацию за пределами Великобритании, пакет документов для заключения контракта… Деньги.
– Возьми вот, – Гермиона открыла свою сумочку и достала из нее странную маленькую серебристую коробочку. – Это – мобильный телефон, что-то вроде нашей каминной сети. Вот это – записная книжка. В ней всего два номера – мой и представителя «ММ», с которым ты свяжешься по прибытии.
Я покрутил в руках легкую коробочку.
– Я не умею этим пользоваться.
– Здесь все предельно просто, – быстро сказала Гермиона, принимая из моих рук телефон обратно. – Я выбрала для тебя самую простую модель. Зеленая кнопка – вызов или ответ, красная – сброс, посередине – записная книжка. – Её пальчики с ускоренной быстротой забегали по маленьким кнопочкам.
Я внимательно следил за её манипуляциями, стараясь не упустить ни одной детали. На первый взгляд всё было очень просто. А там… Ладно, разберусь как-нибудь.
Гермиона еще раз проверила, все ли в порядке, и вновь сунула телефон мне в руки.
– Смотри, не потеряй, – и прикоснулась губами к моей щеке.
Меня это слегка напрягло.
– Герм, – протянул я, внимательно вглядываясь в ее лицо. – Что не так? Что ты от меня скрываешь?
Грейнджер нахмурилась. Провести меня, если это касается работы, практически невозможно, а Гермиона ведет себя не так, как обычно, только в том случае, если произошло нечто действительно важное. Закусив губу, она исподлобья глянула на меня своими огромными глазищами и вздохнула.
– Я узнала буквально несколько минут назад…
– Не томи, – процедил я, по привычке нашаривая в кармане сигареты и спички. – Что-то с образцами? Нам отказали в финансировании? Или… что-то с Роном?
– Переговоры будет вести сам глава «МажикМедикаль». А этот своего не упустит, – Гермиона осторожно дотронулась до воротника плаща, смахивая с него невидимые пылинки. – Я сразу навела справки о нем, и картина вырисовывается весьма непривлекательная. Всего за несколько лет он сделал никому не известную компанию одной из самых прибыльных в магической Франции. Высокомерен, своенравен, беспринципен. Во всем ищет только выгоду, поэтому друзей не имеет – только деловое партнерство. Из любого дела в первую очередь добивается максимальной выгоды для себя, ставя партнеров в практически кабальные условия, выжимая из них все соки. Не остановится ни перед чем, чтобы добиться своей цели. Чужое мнение для него ничто. Люди – пыль под ногами. Занимает весь пентхаус в самом престижном районе Парижа. Любвеобилен: каждую неделю новая пассия. В общем, тебе предстоит встретиться с финансовым воротилой магического мира.
Прикрыв глаза, я, поднеся прикуренную сигарету к губам, сделал глубокую затяжку.
– Не переживай, Герм, я справлюсь.
– Верю. У нас действительно мало времени.
– Знаю. И… не бойся, с Роном будет все в порядке. Я чувствую. – Струйка сигаретного дыма взвилась вверх.
Она вздрогнула и, покраснев, отвернулась. Наивная. Я же вижу, как она каждое утро нервно просматривает центральную колонку и облегченно вздыхает, не обнаружив среди списка авроров фамилию рыжего.
Улыбнувшись, Грейнджер подтолкнула меня к выходу на задний двор Министерства Магии, где была расположена аппарационная площадка, в центре которой красовалась старая консервная банка – мой портключ…

… Жуткий черный плащ неприятно резал глаз.
Скривившись, я посмотрел по сторонам в поисках хоть какого-нибудь магазина мужской одежды. Взгляд привлекла неприметная дверь, над которой раскачивалась вывеска с непонятным названием. Что-то подсказывало, что это именно то место, которое мне нужно. Поправив на плече маленькую сумку, в которой, кроме карты, лежали кредитка, телефон, пачка сигарет и дешевая маггловская пластмассовая красная зажигалка, я уверенно толкнул скрипучую дверь, громко известившую полутемный магазинчик о моем прибытии.
Странно, но никто из продавцов даже головы не повернул в мою сторону, не то чтобы подбежать и услужливо поинтересоваться, чего я изволю.
М-да, это тебе не у мадам Малкин.
Хмыкнув, ловя на себе подозрительные взгляды, я прошел вглубь, удивляясь, почему все вещи не висят на плечиках, а лежат на высоких стеллажах? Еще больше удивил тот факт, что большинство вещей огромными ворохами просто лежали в огромных металлических корзинах.
Подойдя к одной такой, я отметил, что она была полна джинсов всевозможных фасонов и расцветок. Рука потянулась сама: одно мгновение – и мои пальцы сжимали светлую джинсу. Окинув ее взглядом, решил, что подойдет, и закинул брюки на плечо. У соседней корзины такая же участь постигла мягкий джемпер теплого кремового цвета. Направляясь к примерочной кабинке, рука сама с полки цапнула белую футболку.
Я долго крутился перед зеркалом, разглядывая себя со всех сторон: джинсы оказались с низким поясом и держались практически на бедрах, – мелькнула мысль, что хорошо бы приобрести ремень, – но сидели идеально, после жуткого плаща хлопковая футболка приятно льнула к телу, а вот джемпер был слегка великоват, рукава достигали середины ладоней, да и в боках он был широковат, но менять его у меня не было никакого желания. Если посмотреть в целом, то, в принципе, неплохо. Сойду за обычного маггла, не привлекая к себе особого внимания. Для прогулок по Парижу лучше не придумаешь.
Оставив старую трансфигурированную мантию прямо в примерочной, я вышел в зал и прямиком направился к кассе. Бросив на прилавок банкноту, столкнулся с удивленным взглядом продавца. Не говоря ни слова, он аккуратно срезал с моей одежды ярлыки, пробил общую сумму и все так же молча отсчитал сдачу. Буквально пропев «merci», единственное слово, которое знаю по-французски, я направился к выходу, спиной ощущая задумчиво-оценивающий взгляд молодого человека.

Дверь за мной со скрипом захлопнулась.
Сбежав с крыльца вниз, я, щурясь на солнце после магазинного полумрака, весело смеясь, обернулся на пятках вокруг своей оси и, раскинув в стороны руки, громко прокричал:
– Салют, Париж! Я хочу увидеть тебя его глазами!

Итак, что у нас по плану? Монмартр? Великолепно. Еще бы знать, как туда добраться.
Аппарировать не хотелось. Ну нисколечко. Поэтому, достав из сумки карту, я принялся пристально изучать ее, вертя перед глазами и так, и эдак. Место на карте, указывающее нужный мне объект, ярко светилось золотистой искоркой. Место моего пребывания – зеленой. Прикинув примерное расстояние, я решил, что нахожусь от него не так уж и далеко, а посему есть прекрасный повод прогуляться по сказочному городу, о котором вот уже не одно столетие слагают легенды.
Вжикнула молния, и я небрежно засунул карту в сумку, где вместе с ней прекрасно соседствовали кредитка, пачка сигарет, зажигалка, его письмо и Орден Мерлина. Странное сочетание, но именно сейчас мне казалось, что самый жуткий кошмар моей школьной жизни находится где-то рядом со мной. И от этого на душе становилось легко и спокойно.
Сумка застегнута и перекинута через плечо, джемпер, скрывающий худобу, оправлен, джинсы, всё время норовившие съехать на бедра, подтянуты вверх, на глазах – солнечные очки: не красавец, но и не урод, в конце концов.
В путь.

~*~

Я кружил по улицам, наслаждаясь прогулкой. Иногда ловил себя на мысли: если судить по карте, Монмартр находился не так далеко.
Засунув руки в карманы, я неспешным шагом прогуливался по узеньким улочкам, то и дело заворачивая в проулки и переулки. Задрав голову вверх, пытался рассмотреть сквозь темные стекла очков лепнину на окнах старых домов. Улыбаясь всем и вся, между делом заметил, что неплохо было бы подзаправиться чашечкой горячего кофе. Да и ветер становился прохладнее, настойчиво пробираясь ледяными пальцами прямо мне под джемпер.
Поежившись от прохлады, я стянул с лица очки, отметив про себя, что на город надвигается вечер, а я стою в самом центре огромного моста. Промозглая прохлада шла от реки, которая неспешно несла свои воды вдоль оживленной набережной. На покатых перилах моста один за одним зажигались первые фонари.

Позвольте, но, судя по карте, на моем пути не могло повстречаться ни одного моста, поскольку на заданном маршруте их просто не было.

Чертыхнувшись, поминая всуе Мерлина и всю его родню, я рванул к первому ближайшему фонарю, на ходу распахивая сумку и судорожно роясь в поисках карты.

Ох, права была Гермиона… Заблудиться, имея в наличии такую карту мог только полный кретин. То есть – я.

Впопыхах я напоролся на острый лучик Ордена, глубоко уколов палец. Машинально засунул его в рот, стараясь как можно скорее унять кровь. Неловко полез в сумку другой рукой. Схватив ускользающую из-под пальцев нахалку, вытянул на поверхность и постарался аккуратно развернуть. Желтый свет озарил пергамент – карта трепетала на ветру, безжалостно загибая края и выгибаясь в разные стороны, – но прочесть название улицы, где я находился, возможности не было – руки тряслись то ли от холода, то ли от… испуга. Да, стоит признаться – от испуга. Я до жути, до дрожи во всем теле боюсь незнакомых мест. Я боюсь потеряться.
Рука сама тянется к пачке сигарет, пальцы вытаскивают тонкий длинный бумажный цилиндрик, наполненный табаком, и принимаются непроизвольно разминать хрустящую сигарету. Засунув предмет своего успокоения в рот, придерживая под мышкой карту, пытаюсь прикурить. Две большие затяжки – вроде как отпустило. Развернувшись под фонарем, оперся животом о перила, расправляя перед собой трепещущую на ветру карту. Спешно ищу Монмартр и себя.
Тролльи яйца, так и есть! Я шел в совершенно противоположную сторону. Моя одинокая зеленая точка тихонько мерцала далеко от конечной точки заданного маршрута. Путешественник, мать твою…

Тяжело вздохнув, я выпустил изо рта струю дыма и смачно плюнул в воду.
В этот момент, словно издеваясь, сильный порыв ветра вырвал из ослабевших пальцев карту, и она белой бумажной птицей спланировала вниз в темные воды. Я чисто машинально протянул руку за нею, рванув следом, перекинувшись и скользя по перилам вниз… Голову резко обнесло, перед глазами засверкали яркие точки, сердце гулко ухнуло – я почувствовал, как ноги отрываются от земли, и краем глаза заметил, как из моего распахнутого в немом крике рта вылетела сигарета. Секунда – и яркий красный светлячок погас в быстро надвигающейся тьме.

В следующее мгновение я почувствовал сильный рывок. Голова резко откинулась назад, в шее хрустнуло, причиняя боль. Ладони, в одно мгновение став влажными, заскользили по каменным перилам. Не удержавшись на дрожащих ногах, я плюхнулся на задницу, чувствуя, как задирается мой джемпер, в который вцепилась чья-то сильная рука, подставляя оголенную спину холодному ветру.
– Fils de pute, – злобно раздалось над моей головой.
Всё те же руки подхватили меня под мышки, с силой сжав ребра, и рывком подняли, ставя на ноги, разворачивая к себе.
– Merci, – просипел я пересохшим горлом, уткнувшись носом в ворот чужого мягкого свитера.
– Allez vous faire foutre, – услышал в ответ.
– Простите, я не говорю по-французски, – медленно поднимая голову вверх, я наткнулся на прищуренный, полный презрения взгляд. Меня тут же словно окатило ледяной волной, а затем неимоверный жар полоснул вдоль позвоночника. – Ты…
Горгульи когти, только этого не хватало!
Он несколько раз моргнул и уставился на меня. Губы дернулись в язвительной усмешке, и до меня донеслось чуть слышное бормотание.
– Oh mon dieu … – выдохнул он мне прямо в лицо и тут же вслух озвучил мою мысль: – Только этого не хватало.
Отскочив от спасителя – не больно то и хотелось, – на приличное расстояние, с моих губ сорвалось быстрее, чем я мог сообразить:
– Чего?
– Чего? – вдруг взвился он непонятно отчего. – После окончания Хогвартса я молил Основателей о том, чтобы больше никогда никого не видеть из вашего львиного прайда!
Меня это покоробило и оскорбило до глубины души.
– Ну, извини, – процедил я сквозь зубы, отряхивая руками испачканные сзади джинсы. – Я тоже не горел желанием столкнуться с кем-нибудь из вашего серпентария.
Он запустил руки в волосы, растрепав уложенные пряди.
Я окинул его скользящим взглядом сверху донизу: толстый свитер ручной вязки, темные джинсы, кроссовки – ничего особенного. По виду – самый обычный маггл. Только попробуй сказать об этом слизеринцу – Авада будет обеспечена по полной. Криво усмехнувшись шальной мысли, я прислушался к тихим стенаниям бывшего однокашника.
– Уехать за тысячи миль от Хогвартса, начать новую жизнь и среди весны в самом центре Парижа встретить… – он слегка запнулся, – гриффиндорца?! Не иначе как провидение решило сыграть со мной злую шутку.
Я пнул носком кроссовки подкатившийся ветром комок бумаги.
– Тебе настолько неприятно мое присутствие, что ты даже не в силах произнести моё имя? – Черт, какая сила тянет меня за язык?
– И не дождешься! – выпалил он, пронзая меня взглядом. – Гриффиндорец.
Из его уст это прозвучало словно ругательство.
– Слизеринец, – прошипел я в ответ, сцеживая свой яд, и, развернувшись на каблуках в сторону, откуда пришел, поспешно покидал поле несостоявшейся битвы, спиной чувствуя, как буравит его взгляд точку между лопатками.
Практически добежав до начала моста, я услышал громкий окрик:
– Постой! – Я замер. – Ты с какой радости решил сигануть с моста? У тебя что, проблемы?
– Никаких! – Подбородок высокомерно дернулся вверх: пусть не надеется, что застал меня врасплох.
– А чего топился?
– Не топился я, – невесть отчего подрагивающие пальцы нашарили на дне сумки полупустую пачку и вынули из нее сигарету. Щелчок зажигалкой. Яркое пламя на миг озаряет моё лицо. – У меня карту из рук ветер вырвал. – Глубокая затяжка, струйка сизого дыма медленно плывет вверх. Голову закружило, по ногам пронеслось полчище покалывающих мурашек – курить на голодный желудок не очень приятно, с учетом того, что у меня с утра во рту маковой росинки не было.
– Почему не воспользовался палочкой? – Неприкрытое недоумение сквозило в каждом слове.
Пожав плечами, я, вертя в пальцах тлеющую сигарету, обронил:
– Забыл.
– Как всегда, – донеслось бурчание, а затем громкое: – Accio карта.
И вот мокрый заветный кусок пергамента оказывается в его руках. Брезгливо взяв двумя пальцами за самый краешек карту, с которой ручьем текла вода, слизеринец направился прямиком ко мне, отстранив руку как можно дальше, чтобы не испачкать свою одежду. Видимо, любопытство взяло верх – он на ходу развернул мокрую бумагу, и его брови удивленно взлетели.
– Монмартр? – хмыкнул он, подходя ближе.
– Угу, – я протянул навстречу руку, чтобы забрать драгоценную собственность.
– Так это совсем в противоположной стороне отсюда!
Я вырвал из его рук мокрую карту и бесцеремонно затолкал ее в сумку.
– Без тебя знаю. – Развернулся и на ходу бросил через плечо: – Пока! Надеюсь, больше не увидимся.
– Я тоже. Хотя Париж не так и велик, как может показаться на первый взгляд, – летел вслед насмешливый голос. – Ты где живешь-то?
– Не твое собачье дело, – выплюнул я, слыша его смех.
Я весь внутренне собрался, удерживая себя от соблазна обернуться, и, свернув в первый попавшийся темный закоулок, поспешил аппарировать в гостиницу.

~*~

Я сидел в кафе за столиком прямо на улице. Лениво помешивая кофе в маленькой чашке серебристой ложечкой, отчаянно боролся с зевотой. Выспаться мне так и не удалось.
Вчера вечером, аппарировав в гостиницу, я рухнул на не разобранную постель, ощущая, как гудят натруженные от непривычно долгой ходьбы ноги. Сил встать не было. Мне пришлось приложить титанические усилия, чтобы заставить себя раздеться. Стащив через голову джемпер, кинул его в ближайшее кресло. Следом последовала футболка и джинсы. Покрывало я просто спихнул с кровати ногами прямо на пол и юркнул на хрустящие простыни под толстое одеяло.
Повертевшись в кровати, выискивая для себя наиболее удобную позу, попихал подушку кулаком, устраивая для головы удобную впадинку, положил руку под щеку и приготовился уснуть.
Не тут то было. Сна – ни в одном глазу, как рукой смахнуло.
Перевернувшись на другой бок, уперся носом в стенку. Перед глазами материализовался образ чертового усмехающегося слизеринца – кошмара моих школьных лет, отравы юности. Сколько помню, начиная с первого курса, у меня дня не проходило, чтобы этот гаденыш не испортил мне день. Подножки, толчки с лестницы, оскорбления – это были только цветочки. Чем мы становились старше, тем изощреннее становились его проказы: испорченные пергаменты с домашним заданием, заколдованные перья, ставящие огромные уродливые кляксы прямо посередине листа, тычки в спину, провокации в темных коридорах на драку. Однажды, курсе на шестом, наша перепалка достигла апогея, и он, схватив меня за грудки, с силой толкнул в темную нишу. Я больно ударился головой о каменную кладку. Казалось, что в тот момент из меня вышибли дух. В следующую секунду я увидел летящий в мою сторону кулак. Крепко зажмурившись, я повернул голову, чтобы удар прошелся по касательной, а не сломал мне нос. Что его остановило в тот момент? Может, шаги одного из приближающихся профессоров или смех девчонок, пробегающих мимо и не заметивших нас в полутемной нише или… предательская слеза, скатившаяся вниз по моей щеке из-под прикрытых ресниц? С того дня он стал осторожнее. Поводов для драки он больше не давал. А я вздохнул с облегчением. Но стал всё чаще замечать на себе его злобный, полный презрения прищуренный взгляд. От этого постоянного напряжения было еще хуже. Я стал нервным, задерганным. Огрызался на замечания профессоров и отвергал все попытки друзей помочь мне справиться со своей напастью.
Потом, после вручения аттестатов об окончании Хогвартса, гаденыш исчез. Поговаривали, что он уехал за границу. И я благополучно забыл о нем, вычеркнув слизеринского гада из своей памяти.

И вот – пожалуйста!

С этими мыслями я всю ночь проворочался с боку на бок. Усталость взяла своё. Забывшись беспокойным тяжелым сном только на рассвете, я с трудом разлепил веки, когда было уже далеко за полдень.
Злой, голодный и чертовски уставший, я вышел из гостиницы и, не разбирая дороги, направился куда глаза глядят.

В чувство меня привел дивный аромат кофе, витающий в воздухе. И я потянулся на его зов, обнаружив за углом небольшое кафе, где – какая прелесть! – маленькие пластмассовые столики с огромными зонтами посередине стояли прямо на улице.
Усевшись за ближайший столик, я, откинувшись на удобную спинку и положив ногу на ногу, позволил себе расслабиться.
Мысленно вот уже в сотый раз прокручивая в голове вчерашнюю встречу, неосознанно поглаживал кончиками пальцев его Орден Мерлина, обводя контур по краю.
Потянувшись за сигаретами, я чуть заметно вздрогнул, увидев, как большая тень падает на столешницу.
– Кофе и круассаны? – раздался насмешливый голос за моей спиной.
– Кофе и сигареты, – буркнул я, прикуривая.
Слизеринец, не спросив разрешения, притянул от соседнего столика свободный стул и уселся напротив меня, окидывая взглядом.
– Хреново выглядишь, – через минуту констатировал он.
Я усмехнулся краешком губ и, не вынимая сигарету изо рта, хмыкнул:
– И тебе здравствовать.
Я неторопливо накрыл Орден ладонью и, осторожно обхватив пальцами, засунул его в сумку. Слизеринец недоуменно проследил взглядом за моими действиями.
– Твой? – скривился он. – Никак не можешь расстаться со своей цацкой?
– Его, – выдохнув струйку сигаретного дыма вверх, я отбросил с лица спадающую на глаза челку.
В вечно прищуренных глазах моего визави сверкнула яркая искра, и он поспешно отвел взгляд.
Мерлин, да отделаюсь я от тебя когда-нибудь?
Разговор не клеился.
Слизеринец заказал себе кофе и мадлены. Не спеша потягивая напиток богов, он, предаваясь своим мыслям, то и дело вздыхал и устало потирал указательным и большим пальцами правой руки переносицу, совсем как когда-то его декан.
Я впервые посмотрел не него внимательно. Свитер, только уже черный, джинсы, кроссовки – всё, как вчера. Темные круги под глазами выдавали его с головой – видимо, он тоже провел сегодня не лучшую ночь в своей жизни. И тут я задумался: а все ли у него сейчас так гладко, как ему хотелось бы преподнести на первый взгляд? Как он тут живет, один, без друзей, без родных и… может быть, без постоянной работы. Мне захотелось помочь этому некогда презираемому мною человеку. Чисто по-гриффиндорски. Я бы мог предложить ему денег, но, зная щепетильную гордость выкормышей серпентария, отогнал эту мысль прочь. Накормить его хорошим обедом? Так он запустит в меня первым же поданным блюдом. Может, ему жить негде? Снять номер, оплатив за год вперед? Авада – вот что я получу в ответ. Когда-то у него было все, а теперь это будет выглядеть с моей стороны словно подачка.
Задумавшись, я отпил остывший кофе. Сигарета тлела в руке, я изредка стряхивал в пепельницу сизый столбик пепла, размышляя над превратностью судьбы слизеринца и ловя на себе его изучающий взгляд.
В сумке раздалась телефонная трель.
– Извини, – машинально произнес я, вытаскивая мобильный.
Он удивленно посмотрел на телефон в моей руке и нахмурился. Я посмотрел на номер – Гермиона. Нажав, как учили, на зеленую кнопку, я приложил трубку к уху и нарочно бодрым голосом выдохнул:
– Привет!

Пока я разговаривал с подругой, намеренно обходя щекотливые темы, слизеринец расправился с мадленами и допил свой кофе. Нажав отбой, я пожал плечами, отвечая на стоящий в глазах вопрос слизеринца.
– Это Гермиона. Беспокоится, как у меня дела.
Опустив локти на стол и оперевшись подбородком о сложенные в замок руки, он, словно невзначай, поинтересовался:
– Ты как оказался во Франции?
– У меня что-то вроде отпуска… за хорошую работу. – Телефон перекочевал в сумку.
– А-а-а, – протянул он. – И где ты работаешь?
– В клинике Святого Мунго.
Я попросил девушку официантку принести мне счет.
– Колдомедиком? – его брови взлетели вверх.
– Нет, – рассмеялся я. – На подхвате.
– Так я и думал. – Его взгляд стал теплее, мягче.
Кинув на столик мелкую банкноту, я поднялся из-за стола.
– Всего хорошего. Не могу сказать, что был рад тебя видеть. Хотя… Возможность увидеть вдали от дома знакомое лицо впервые не вызвало у меня неприятия. Даже странно.
Обогнув маленькое заграждение, отделяющее территорию кафе от улицы, я ступил на мостовую, когда услышал:
– Как долго ты намереваешься пробыть в Париже?
– Пару дней.
– Хочешь, я составлю тебе компанию? – и тут же, предугадав мои возражения, замахал руками. – Нет-нет, мне это совершенно не трудно. Тем более, кто может лучше показать Париж, как не его житель?
Мне понадобилась всего пара секунд, чтобы согласиться с его доводами. Поправив лямку на плече, я хмыкнул.
– Валяй, раз тебе делать нечего.
Черт, никогда не думал, что он способен так ослепительно улыбаться! Куда делась его едкая ухмылка и презрительная усмешка? Что это было – маски? Передо мной стоял
совершенно другой человек – красивый, высокий беззаботный парень двадцати с небольшим лет, у которого, казалось, был весь мир в кармане.

---

Март

Автор Нико

@темы: Поттериана

---

Нанизывая время словно жемчуг...

Травянистая трава...
Пусть тут полежит, чтоб не потерялось.
Жанр: romance, drama
Предупреждение: ненормативная лексика.
Статус: в процессе
Саммари: У каждого свой жизненный путь. Салазару Слизерину довелось повстречать немало людей. Одним из них был Годрик Гриффиндор…
Отречение: Ничего моего нет, ни на что не претендую. Герои – тети Ро, а я так, мимо пробегал.
PS: забавы ради...

Пролог.

Пролог.

Тени прошлого

.

** 1 **

Какого тролля я здесь делаю?

Нет, не правильно выразился. В мире магглов нужно говорить: «Какого дьявола!» Или черта…

И очень осторожно, всегда следя за своей речью и интонацией. Здесь среди знати так выражаться не подобает. А еще… Никогда не знаешь, кто находится рядом с тобой, и о чем думает. Хотя, положа руку на сердце, меня это никогда особо не особо волновало. Я всегда знаю, кто чем дышит. О чем мечтает. Какие шальные мыслишки вертятся в голове. Для меня каждый, кого удостоил герцог N…ский приглашением, открытая книга. Потрепанный фолиант. Исписанный пергамент. Можно назвать по-разному. Я вижу на листах их судеб подчеркнутые исправления, словно проверочные работы, побывавшие в руках самого строгого учителя. Невыводимые кляксы, будто нарочно поставленные в самых неожиданных местах, дабы никто не смог прочесть сокрытое под ними. У некоторых небрежно вырваны целые листы, а то и главы жизни. Глупые магглы. Мне достаточно одного взгляда, чтобы прочесть самое сокровенное, тщательно скрываемое вами от самих себя.

Кривая улыбка скользит по лицу. Я прикусил губу. Взгляд из-под полуопущенных ресниц томно скользит по приглашенным. Некоторые это чувствуют, начиная невольно поеживаться от его тяжести, удивленно оглядываясь по сторонам, не понимая, откуда по их жилам вдруг пробегает холодок, виски начинают пульсировать, а сердце бешено колотиться о грудную клетку.

За долгие годы я великолепно овладел этим искусством – читать чужие мысли.

Лениво окинув взглядом несуразно огромное помещение, едва подавил зевоту: в Большом зале, полном высокородного сброда и всякой мелочи, приближенной ко двору короля, топился камин – единственное нормальное сооружение из кирпича и камня в замке. Именно он в этот промозглый зимний вечер являлся центром вселенной. По крайней мере, для меня. Он настолько огромен, что занимает практически целую стену в Большом зале. Весело потрескивающие поленья, охваченные пляшущим жарким пламенем, привносят в чопорную атмосферу некоторую долю уюта. Огонь живой, веселый. Иногда из каминного жерла вырывается сноп искр, попадая на каменный пол и поэтому никому не доставляющий особого вреда. Разве когда попадет шальная искорка на чей-либо подол плаща. Прикрыв веки, я чувствую тепло. Пальцы невольно подрагивают. Я словно растворяюсь, отрешаясь от происходящего вокруг. Весь обратившись в слух, внутренним взором всматриваюсь, как ветер, усиливающий тягу, с диким воем бьется в трубе, отчего кажется, что замок наполняется привидениями, слетающимися со всей округи погреться у живительного тепла. Каменные холодные стены увешаны шпалерами – ткаными безворсовыми коврами. Но даже это не спасает от холода.

Тролль бы их побрал - (Да! Именно тролль!) - эти скучные холодные английские замки.

Поправив свой черный бархатный плащ, единственным украшением которого являлась широкая кайма из серебряных нитей в виде змеек с изумрудными глазками, отдаленно напоминающий мантию, я скривил губы в презрительной усмешке. Неслышно пробормотав заклинание согревающих чар, почувствовал, как тело окутало блаженным теплом. Зажмурившись от удовольствия, я, заложив руки за спину, расслабился, невольно подслушав рядом тихий разговор:

- Это и есть он? – раздался тихий голосок с неподдельным интересом.

- Да.

- Молоденький, - тихий вздох, и я почувствовал на себе чужой оценивающий взгляд.

- Совсем юнец, но вхож в самые богатые и влиятельные дома Англии.

- Он просто великолепен. Какие волосы, какая кожа…

- Моя дорогая, многие из присутствующих здесь дам могли бы ему только позавидовать.

- Говорят, перед ним открыты двери королевского дворца.

Закусив нижнюю губу, чтобы не рассмеяться, я прислушался.

- А еще, - тут голос одной из дам снизился до еле уловимого шепота, и мне пришлось напрячь слух, – ходят слухи, что он фаворит самой королевы Эммы… или короля Канута. Я точно не могу утверждать, но…

- Бедный король Этельред, наверное, в гробу перевернулся, когда узнал, за кого его вдова вышла замуж.

На нее тут же зашикали, и шепот придворных сплетниц слал еще тише.

Сложив руки на груди, я мысленно восхитился: как быстро разлетаются сплетни!

Вы правы, сударыни, я – фаворит. Приближенный во всех мыслимых (и весьма дерзких!) отношениях. Причем обоих венценосных супругов. Хотя, касаемо друг друга, они считают это домыслами, не связанными между собой ни коим образом, так как в их представлении, такого вероломства с моей стороны просто не может быть. Наивные.

Тут до меня долетает еще одна фраза:

- Сколько же ему лет?

Я невольно обернулся и поймал на себе заинтересованный взгляд миловидной дамы среднего возраста, бесстыдно раздевающий меня на глазах у подруг. Поклонившись собравшимся в кружок разодетым в парчу, меха и драгоценности дамам, с похотью в глазах рассматривающих меня сверху вниз алчными взорами портовых шлюх, безотчетно сделал шаг в сторону пажа, проносящего мимо кубки с вином.

- Едва ли больше двадцати, - послышалось в след.

Скрыв кривую улыбку за кубком, перекочевавшим с подноса пажа в мою руку, я уже примерно предположил, о чем в дальнейшем пойдет речь.

Нет, милые дамы, я вам не по зубам. И на мою юношескую наивность рассчитывать – дело неблагодарное. Себе дороже.

Обманетесь.

Сколько мне лет?

Трудно сказать. Но могу заявить с полной уверенностью: я – самый старший из всех присутствующих в этом зале. Ну, почти, (не стоит себе льстить в таком деле. Поскромнее нужно быть. Поскромнее). Не считая парочки матрон и их «сыплющими песком» супругов.

Незаметно проведя свободной рукой по иссине-черным волосам, собранным в идеально гладкий хвост, удерживаемый кожаным ремешком, я поправил выбившуюся прядь, а затем щелчком расправил кружевные манжеты рукавов… и тут же почувствовал, как безжалостная хватка сильной руки словно тисками сомкнулась на предплечье, и меня буквально швырнуло в темный простенок между окном и шпалерой, впечатав в каменную стену. Еще раз помянув всю нечистую силу я, дернув рукой, не спеша отгибая палец за пальцем принялся освобождаться от захвата. Давление ослабло. Теперь на моей коже будут уродливые синяки. Чудненько.

Когда-то очень давно (в другой жизни), лишь один человек на всём белом свете мог позволить себе столь вольное обращение ко мне. Изредка, поскольку я никогда не допускал подобной фамильярности к своей драгоценной персоне.

- Милорд, что вы себе позволяете? – донеслось до меня приглушенное шипение сквозь зубы.

Я чуть приподнял голову вверх, с трепетом вслушиваясь в глубокий, полный праведного негодования знакомый голос.

Как давно я его не слышал…

Высокий черноволосый мужчина, закусив белоснежными (в наше время это такая редкость!) зубами чуть полноватую нижнюю губу пристально наблюдал за мной исподлобья. И молчал. Сейчас он так похож на… Не важно. Вот только глаза. Черные, жгучие, мечущие молнии. Того и гляди, дыру прожгут. Руки сжимаются в кулаки, на скулах играют желваки. Еще немного, и он набросится на меня. Сотрет в порошок.

Я принимаю вызов.

- А, это вы, лорд Эдвард Аргайл, граф Корнуольский, - произнес я скучающим голосом, окинув стоявшего напротив меня мужчину презрительным взглядом. Медленно приблизив кубок к губам, я сделал глоток, смакуя вино, наслаждаясь его вкусом и ароматом. При этом внутри все цепенеет, но ни единый мускул не дрогнул на моем холеном лице.

Склонив голову набок, чуть усмехаюсь.

До чего он хорош!

Чуть больше тридцати. Умен, высок, красив, богат, красноречив, прекрасный дипломат, великолепный наездник, любимец дам… Вхож практически во все дома высшего общества (как и я), но… мне не соперник. И никогда не сможет пересечь эту невидимую черту. Я – вне конкуренции.

Мне всё о нем известно.

Все его тайны и страхи. Все его желания. Каждый его прожитый день. Каждый час. Каждая минута… Он знает об этом. От чего он приходит в неистовство, становясь еще прекрасней, соблазнительней, желанней. Откуда-то изнутри, из глубины сердца появляется желание протянуть руку… Коснуться... Почувствовать…

Лорд Аргайл улавливает мое настроение и это заметно выводит его из себя.

Мы долго сверлили друг друга тяжелыми взглядами. Пауза затянулась. Скрыв раздражение, я, оттолкнувшись от холодной стены, пожал плечами и, демонстративно повернувшись к нему спиной, сделал несколько шагов в сторону.

Это окончательно вывело из себя мистера Придворного Красавца номер два, состоящего на службе у короля.

Я мысленно потер руки. Ничего, мальчик, когда-нибудь и ты станешь первым. Хотя мы, маги, живём очень долго, пусть и не всегда счастливо.

В ту же секунду я почувствовал тяжесть руки – руки воина, а не придворного хлыща - на своем плече (сердце пропускает один удар). Один рывок, и мы оказались лицом к лицу.

Пальцы, сжимавшие кубок, дрогнули, и янтарная жидкость, обрызгав рукав бархатного камзола, щедро оросила мой любимый плащ.

- Что вы себе позволяете, сэр? – процедил я, стряхивая чужую ладонь со своего плеча.

Эдвард Аргайл, поймав злобный взгляд, поежился, невольно делая несколько шагов назад. Я, оглядевшись по сторонам, тихо продолжил:

- Прикройте меня. Попытаюсь очистить одежду до того, как она пропитается винными запахами.

Он послушно встал передо мной и я, проводя по ткани рукой, тихо прошептал «Scourgify» – очищающее заклинание.

- Всё. Больше не нуждаюсь в вашей помощи, в прочем, как и присутствии рядом с собой, - процедил я сквозь зубы, тайком оглядывая зал – не заметил ли кто. - Собираюсь приятно скоротать вечер, наслаждаясь одиночеством.

Аргайл изменился в лице. Его заметно подрагивающие пальцы принялись невольно теребить брошь, соединявшую отвороты воротника на плаще – детский жест, с головой выдававший его неуверенность, превратившийся в привычку со времен младенчества.

- Я всё понимаю. Вы – фаворит королевы, - взгляд мужчины потускнел и опустился вниз. – Злые языки утверждают, что вы более чем в дружеских отношениях с королем, но…

Я с интересом рассматривал его красивое лицо, на котором отражалась вся гамма чувств. Открытый, наивный, ранимый, можно спокойно брать голыми руками – никакого сопротивления. Как глупо и неосторожно. Вновь ловлю себя на мысли, что мне хочется потрепать его по голове. Запустить руку в эти жесткие на вид и мягкие на ощупь, словно шелк, волосы. Растрепать челку, сквозь пальцы пропустить длинные пряди.

От соблазна спрятав руку за спину, я со всей силы сжал ее в кулак, равнодушно прерывая затянувшуюся паузу.

- Но… - подталкиваю к дальнейшему разговору.

- Леди Мариэт…

- Злобная, лживая сука, - хмыкнул я и заметил, как дернулся уголок его рта. – Ох, только не говорите, что я перешел вам дорогу. Весьма подлая и корыстная тварь, жаждущая высокого титула, денег и власти.

- Обожающая юных мальчиков, - тихо закончил он за меня.

Мои глаза невольно округлились, и громкий хохот, тщательно сдерживаемый последние несколько минут, пронесся над залом. В нашу сторону начали коситься любопытные взгляды.

- Вы обо мне? – сквозь смех произнёс я, вытирая рукой проступившие на глазах слезы. – Вы знаете, сколько лет я топчу ногами эту грешную землю?

- Знаю! – вдруг почему-то громко крикнул он и невольно наклонился вперед, тыча пальцем, унизанным огромным перстнем с фамильной печатью мне прямо в грудь. – А вы в зеркало давно смотрелись?!

- Утром, - отодвинув его руку, я принялся боком передвигаться в сторону двери, увлекая сэра Эдварда за собой. Не хватало стать виновником скандал под крышей дома благородного семейства.

Он непроизвольно сделал несколько шагов следом. Я взглядом указал на дверь. Он понял, и мы чинно удалились в ледяной коридор, где вовсю резвились сквозняки и завывал ветер. Я вновь поежился и усилил согревающие чары. Мне не суждено было насладиться блаженным теплом - безжалостный толчок в плечо заставил болезненно ойкнуть.

- А леди Энн?! – хрипло продолжил он.

- Простолюдинка. Сколько не кичись, но полукровки ни здесь, ни там - (я многозначительно закатил глаза) - , никогда не прыгнут выше своей головы.

- Эндрю Бессен…

- Мелкий интриган.

- Норман Крифф…

Стоп. Кажется, кого-то из нас начинает заносить.

- Я не понял, милорд, - сложив руки на груди, я с удивлением взирал на молодого мужчину. – Вы решили здесь, в коридоре, продемонстрировать мне свои познания о моих любовных победах за последние семь дней?

Лорд Эдвард Аргайл взвыл и, не осознавая своих действий, принялся трясти меня за плечи, словно грушу.

- Да как вы… - срывался его голос, отражаясь от стен, эхом прокатываясь по лабиринтам коридоров. - Да я вас… Я вас вызову…

- На дуэль? – невольно вырвалось у меня. Приподняв левую бровь, я почувствовал, как губы искривляет презрительная ухмылка.

- Мальчишка! – закричал он, побледнев от гнева.

- Забываешься, - прошипел я на парселтанге, сузив глаза.

По телу пробежала волна магии, кончики пальцев привычно закололо, в лица ударил вдруг неоткуда взявшийся ледяной ветер, растрепав наши волосы.

Это слегка отрезвило молодого мужчину.

Отстранившись от вмиг присмиревшего Аргайла, я повернул голову в сторону огромного зеркала, украшавшего одну из стен. Там, из зазеркалья, на меня смотрел темноволосый юноша лет семнадцати-двадцати. Высокий, стройный, мускулистый, невероятно красивый: с глазами - словно ночь; с лицом - словно снег; с губами - словно нежные лепестки роз. Мое отражение – мое проклятие. Но не стоит доверять первому впечатлению: с сердцем - словно камень, с душой – словно пустота…

От отвращения к самому себе, я устало прикрыл глаза, успокаивая внезапно взбрыкнувшую магию.
Аргайл ожесточенно тряхнул меня еще раз. Кожаный шнурок развязался, и густые длинные волосы шелковистой волной заструились по плечам.

Аргайл застыл. Потом, словно во сне, осторожно отодвинул тяжелую прядь, упавшую на мое лицо. Одна его рука обняла за плечи, другая невесомо легла на талию. В черных глазах вспыхнул огонек безумства, и он быстро облизал пересохшие губы. Наши взгляды скрестились.

Еще секунда, и я понял, что вот-вот случится непоправимое…

За мгновение до дыхания я положил ему руки на грудь и осторожно, чтобы не спровоцировать новой вспышки ярости, отстранил от себя.

Аргайл моргнул и, ослабив хватку, провел дрожащими руками по лицу, словно сбрасывая наваждение.

- Колдун, - процедил сквозь зубы, словно плюнул.

- Как и ты, - парировал я.

Он отпрянул, и быстро пошел, практически побежал в сторону Большого зала, где веселилась захмелевшая толпа.

На мгновение перед ним открылась дубовая дверь, и до меня донеслась веселая песнь менестреля о любви, чарах и приворотном зелье.

Я вздохнул. Любовь.

Любовь – она ведь разная.

Любовь к маленькому местечку, где ты родился, любовь к тому, единственному человеку, без которого не смылишь жизни, любовь к детям…

Да, такая тоже бывает.

Мы с Эдвардом Аргайлом не виделись более двух лет.

Вот и поговорили.

Сердцем чувствую, сегодня я впервые за много лет разблокирую каминную сеть…

** 2 **

Вот уже несколько пронзительно долгих минут я стоял в ледяном коридоре, с тоской взирая на дубовую дверь, за которой так поспешно скрылся Аргайл. Мне совершенно не хотелось возвращаться туда, где множество чадящих факелов, удерживаемых кованными зажимами в виде драконьих голов, закрепленных на каменных стенах, освещали зал, наполняя воздух запахом гари, и чьи ошметки от обгоревших фитилей, сорванных сквозняком, с завидным постоянством опускались на головы праздно веселящейся толпы. Горячая смола, коей были пропитаны факельные фитили, капала прямо на пол, разбрызгивая ужасные липкие капли по каменному полу. Она прилипала к подошве, если ненароком на нее наступить, и издавала противный хлюпающий звук, пока не застывала окончательно, намертво приклеиваясь либо к обуви, либо к полу, если ее вовремя счистить о порог.

Посмотрев на свои сапоги, я с огромным неудовольствием заметил парочку капель на великолепно выделанной коже. Снова придется воспользоваться магией. Ведь я должен быть безупречен. Во всем.
Я вновь обернулся к зеркалу: рассыпанные по плечам волосы, безумный взгляд, яркий румянец на бледном лице…

Я редко смотрюсь в зеркало. Мое отражение всегда вызывает во мне тени прошлого. Они окружают меня, окутывая воспоминаниями, словно тугой кокон. Липкий и противный, как сети паука. В такие минуты я чувствую себя бабочкой, попавшей в лапы безжалостного монстра. Вроде бы и крылья есть. Большие сильные крылья, но вырваться не хватает сил, и мне остается только беспомощно трепыхаться и ждать своей горькой участи.
Я хочу спрятаться, скрыться от них. Но от себя не убежишь.

Видимо, подходит мое время.

Подняв запястье к лицу, закусив губу, я всматриваюсь в массивный перстень, инкрустированный большим рубином – такой несвойственный для меня цвет! – внутри него пульсирует огонь в такт моему сердцу. Когда же ты призовешь к себе своего верного слугу, Геката? Когда позволишь служить тебе?

Но она молчит.

Редко кому удается вырваться из-под ее власти. Но меня она раз за разом отпускала в привычный для меня мир. Даже будучи на волосок… Балансируя на самом краю…

Здесь я словно проводник меж двух миров: мне позволено единолично принимать решение - кому пересечь грань Магического Круга, а кто достоин Будущего.

Бывают моменты, когда мне до боли в зубах, до ломоты в суставах хочется наложить на себя заклятие Забвения - Obliviate. Особенно частенько это случается в последнее время, когда тоска и тяжесть прожитых лет тяжким грузом все больше давят на плечи, выматывая душу, опустошая ее до самого донышка, но нечто свыше останавливает меня. Будто сильная рука отводит волшебную палочку, кончик которой я уже приставил к своему виску.

Значит, что-то я еще не успел сделать в этой жизни. Чето-то упустил…

Будь оно всё проклято!

Схватив подсвечник, стоявший на притолоке у зеркала, и сжав его с такой силой, что его острый витой узор в виде листьев винограда безжалостно проколол кожу на ладони и тяжелые горячие капли упали мне под ноги, я впервые за много лет почувствовал, что теряю над собой контроль.

Нужно сдержаться, во что бы то ни стало.

Злость на самого себя настолько переполняла все естество, что ее просто необходимо было выплеснуть наружу. Любым способом. Иначе вспышка стихийной магии будет такой ужасающей силы, что в считанные минуты не оставит от замка камня на камне.

Размахнувшись, я с силой запустил несчастный канделябр в беззащитное стекло.

Он ударился о гладкую поверхность с каким-то восхищенно причмокивающим звуком, словно в поцелуе, впиваясь и разрывая ее острыми краями. Отрикошетив назад, с громким стуком упал на каменные плиты, неся по гулкому коридору надрывные всхлипы серебра и, жалуясь на свою судьбу, подкатился прямо к моим ногам. Я брезгливо оттолкнул его, пнув кончиком сапога, и посмотрел на дело своих рук.

Прямо в самом центре зеркала распускалась прекрасная хризантема из множества трещин, скользящих по отполированной поверхности в разные стороны. Я с садистским наслаждением наблюдал, как мое отражение корчится и агонизирует, покрываясь сеткой морщин. Тихий треск стекла ласкал мой слух. Мерлин, это была самая упоительная музыка, которую мне довелось услышать за последние тридцать лет. Музыка свободы. Еще немного, и вся эта махина обрушится на меня, острыми мечами вонзая в лицо и тело осколки, неся праведное возмездие за свою гибель. Изуродует и освободит. Меня освободит от проклятия, этот мир - от моего присутствия. Отпустит магию из тела, в котором заперта, словно в клетке.

Я с наслаждением ждал этого момента, раскинув широко руки и подняв лицо вверх, замерев в болезненно-восхитительном упоении, когда самый острый осколок пронзит мое сердце. Я не хотел закрывать глаза. Я хотел всё видеть собственными глазами.

До последней минуты.

До последнего вздоха.

Я устал жить…

- Reparo, - тихо раздалось у меня за спиной.

От неожиданности я вздрогнул и медленно опустил руки вниз, наблюдая, как зеркало принимает свой первоначальный вид.

Вот дьявол. Даже в эту минуту я не властен над собой. Властная рука Геккаты сделала свое дело.

Выходит, что мой час еще не настал.

Вздохнув, я привычным жестом запустил руки в волосы и взлохматил их, выдав своё смущение. Этот жест хорошо знаком тем, кто знает меня очень долго.

- П-профессор? – всё тот же голос за спиной стал неподдельно удивленным.

Упс! Кажется, тени прошлого неслышно, буквально на цыпочках достаточно близко подкрались сзади, и уже протягивают ко мне свои мохнатые липкие пальцы. Я чувствую, как от них веет пронзительным холодом, и сердце покрывается корочкой льда.

Как ко мне обратились? Профессор? Давно я не слышал такого обращения. Сколько с тех пор прошло лет? Столько не живут.

Пальцы на руках чуть дрогнули, и я почувствовал на кончиках знакомое покалывание. Нужно выиграть время, чтобы привести свои мысли, чувства и видения, нахлынувшие вдруг со всех сторон, в порядок.

Присев на корточки, принялся шарить рукой по полу, ища кожаный шнурок, то и дело заправляя рукой за ухо длинные пряди, падающие на лицо и мешающие в поиске. Но они не желали подчиняться. Тогда я обыденно собрал их в толстую косу, быстро переплетая пальцами, и небрежным движением руки отбросил ее за спину, почувствовав привычное тяжелое змеиное скольжение вдоль позвоночника. Конечно, я мог бы воспользоваться и магией, но рисковать не стоило. Неизвестно, что за тип стоял за спиной. Осторожно пытаясь прочесть его мысли, ненавязчиво проникнул в его сознание, но они спутаны и взбалмошны. Незнакомец сам удивлен не меньше моего. Одно я могу сказать с уверенностью: он – чистокровный маг. Это невольно вызывает вздох облегчения. Значит, это не попытка очередного бездарного соискателя-полукровки убрать меня со своей дороги.

- Lumos!

Свет вокруг становится ярче. Я краем глаза наблюдал, как из волшебной палочки незнакомца льется яркий луч, и тут же нахожу свою пропажу.

Ну, ну… Он либо дурак, не понимающий, где и с кем находится, либо настолько уверен в своей неуязвимости, что может в открытую пользоваться магией практически на виду у магглов. Любопытно.

- Спасибо, - выпрямившись, я уверенно собрал волосы в хвост и произнес: «Nodare». Шнурок сам быстро юркой змейкой выскользнул из моих рук, обвивая плотным кольцом волосы у основания шеи, где я их придерживал пальцами, и завязался в крепкий узел.

За спиной послышался вздох облегчение и более уверенное:

- Здравствуйте, профессор.

Резко обернувшись, я столкнулся нос к носу с чуть полноватым мужчиной лет пятидесяти. Может, чуть больше. Полы моего плаща при этом взметнулись, словно крылья большой черной птицы (мужчина тихо охнул). Привычным жестом сложив руки на груди, придав своему выражению лица самый, что ни на есть, свирепый вид, хранящийся в моем арсенале, я в упор посмотрел на незнакомца. И тут мужчина радостно заулыбался, чем привел меня буквально в шоковое состояние.

Никогда ни у кого мои действия, приобретенные в таком порядке за недолгое время моего преподавания в школе, не вызывали столько радости и столько откровенного восхищения во взгляде, как у него. Причем, прошу заметить, не похотливого, как практически во всех случаях, с которыми мне приходилось сталкиваться в своей жизни, а полного уважения и даже, я бы сказал, преклонения.

Ни намёка на желание.

Только ожидание, в глубине которого плещется затаенный детский страх.

- А Вы совсем не изменились, профессор, сэр. - Он склонился предо мной в низком поклоне, прижав правую руку к груди.

Бегло окинув мужчину взглядом, машинально отмечаю: дорогая одежда, сапоги из очень хорошо выделанной кожи и сшиты весьма умелым мастером, украшений – минимум. На тонкой руке, прижатой к груди, усыпанной маленькими круглыми шрамами, словно на кожу попадали капельки сильных зелий, на среднем пальце блеснул перстень с печатью. Похоже, фамильный. Видимо, мужчина - представитель одного древнейших чистокровных семейств.

Любопытно.

- С кем имею честь? – вежливо спросил я, быстро перебирая в памяти всех тех, кто когда-то удостоился чести называть меня так.

- Я – Лонгботтом, профессор, сэр. Найджел Лонгботтом, - произнес он, рассматривая меня во все глаза. – Вы не помните меня? Хотя, чему тут удивляться. Столько лет прошло.

Я мысленно застонал. Ну, конечно! Кто еще из моих бывших учеников мог быть настолько рассеянным и невнимательным, чтобы находясь посреди коридора маггловского замка, так беспечно размахивать волшебной палочкой (благо, мимо нас пока не прошла ни одна живая душа).

Перед глазами возник образ нескладного подростка. Когда-то благодаря этому ходячему недоразумению ни один мой урок с его участием не проходил тихо и мирно, как полагалось. Всё заканчивалось либо взрывом, либо безнадёжно испорченным зельем.

Я невольно посмотрел за его спину, не притаился ли за ним котелок с булькающим варевом, готовый вот-вот разлететься на множество осколков, поскольку всё, что когда-то пытался при мне сварить мой бывший студент, зельем назвать было трудно. Даже с о-о-очень большой натяжкой.

- Здравствуйте, мистер Лонгботтом, - усмехаюсь я. – Конечно, я узнал вас. Вас просто невозможно забыть.

Глаза его засияли.

- Правда?! Я так рад!

- Вижу, - произнес я, невольно делая шаг назад. – Вашу радость трудно не заметить, особенно по тому, как вы совершенно бездумно размахиваете волшебной палочкой прямо у меня перед носом.

Он чертыхнулся (весьма непростительное поведение перед старшими, то есть, передо мной), и быстренько спрятал палочку в своем рукаве. Проследив за моим удивленным взглядом, тихо прошептал, оглянувшись назад:

- Всегда нужно быть начеку. Такие смутные времена наступили… Как говорят магглы: «От ярости норманнов избавь нас, Господи!»

Я слегка удивился.

- Увлекаетесь политикой?

- Нет, что Вы, - смутился он. – Я далек от этого. А вот мои сыновья…

Я снова мысленно застонал, не вслушиваясь в восторженные словесные излияния о драгоценных отпрысках Лонгботтома.

Мерлин, у него есть дети! Бедная школа! Надеюсь, она всё еще процветает, поскольку детки, как правило, имеют тенденцию наследовать от родителей какой-нибудь незаурядный талант. А Лонгботтом просто мастер взрывного дела, непревзойденный чемпион по уничтожению котлов. Если только кто из его потомков не перещеголяет его в этом «нелегком» деле.

- Да-да… - поддакиваю, глядя на собеседника с таким неподдельным вниманием и интересом, что он продолжает заливаться соловьем, не замечая моего скучающего вида. – Они закончили ту же школу, что и вы?

- Конечно! – его красноречие не знало границ. – И, знаете, ведь у них на Зельях тоже не обошлось без парочки казусов.

О, Хогвартс, прими мои самые искренние соболезнования!

- Яблочко от яблоньки, - невольно сорвалось с моих губ, и я, уловив замешательство в его глазах, быстро сменил тему: – А как давно вы живете среди магглов, мистер Лонгботтом?

- Да лет десять, пожалуй.

- Вот как? Чем занимаетесь?

- Я личный врач леди Оливии, - смущенно пробормотал он. – Сегодня сопровождаю миледи на этот прием. Она в последнее время неважно себя чувствует.

Оп-па! Так вот кто колдомедик этой старой перечницы. Теперь понятно, почему я раньше его не видел. Зная мнительность старухи, граничащую с маниакальностью, я на какое-то мгновение даже пожалел незадачливого лекаря. Дело в том, что эта… э-э-э… леди требует к себе повышенного внимания круглые сутки. Как говорится, добро пожаловать в наш клуб, мистер Найджел Лонгботтом.

- Понятно, - хмыкнул я. – Не желаете ли продолжить разговор в более удобном месте? Здесь жутко холодно.

Я зябко передернул плечами. Жуткие сквозняки выстудили последнее тепло, недолго хранимое магией.

- О, да, конечно! – поспешно произнес он, делая шаг в сторону и пропуская меня вперед.

И мы направились в маленькую комнату, расположенную рядом с большим залом, где вовсю продолжалось веселье.

***

Развалившись в огромном кресле, покрытом сшитыми между собой волчьими шкурами, я с удовольствием вытянул ноги в сторону горящего камина. Если и существует на свете рай, то для меня в данную минуту он находился именно в этой комнате.

- Accio виски, - щелкнув пальцами, для пущего эффекта вызвав сноп разноцветных искр, сорвавшихся с самых кончиков, ловлю восхищенный взгляд собеседника, расположившегося напротив меня. Секунда, и вожделенный кубок оказывается в моих руках.

- Всегда поражался Вашим магическим способностям, профессор, - Лонгботтом подпер рукой подбородок, облокотившись на подлокотник кресла. – Как Вам это удается?

- Нравится? – полушутя спросил я.

- Да! – выдохнул он.

Я повторил свой трюк, и в руках Лонгботтома оказался такой же кубок. Он удивленно посмотрел на него и осторожно принюхался к содержимому.

- Огневиски?!

- Угу, - промычал я, делая первый глоток.

Ие-е-е-е-е-с-с!!!

Блаженное тепло медленно разливалось по всему телу, начиная свой путь где-то в районе солнечного сплетения и разбегаясь лучиками в разные стороны. Я прикрыл глаза, наслаждаясь ощущениями тишины и покоя, наполнившими меня.

- Хорошо! – донеслось до меня, и я приоткрыл глаза. – Я вообще-то не пью. Леди Оливия не выносит запаха спиртного, – почему то вдруг произнес он.

- Да? – хихикнул я. – Зато сама не прочь приложиться к бокалу-другому. И не всегда с вином.

Лонгботтом кинул затравленный взгляд в мою сторону.

- А откуда Вы знаете? Это большая тайна!

Я, барабаня пальцами по деревянному подлокотнику, снисходительно улыбнулся. Потом, закинув ногу на ногу, подался чуть вперед и с видом заговорщика прошептал прямо в лицо опешившему мужчине, дотронувшись пальцем до его кончика носа, словно передо мной сидел малыш-первокурсник:

- Мальчик мой, в этом мире нет ничего такого, что могло бы укрыться от меня!

Он потупил взор.

- Я знаю.

Ха! Помнит! Пока я преподавал в школе, не было ни единой проделки, которая могла бы ускользнуть от моего орлиного взора. Виновник находился быстро и безжалостно отправлялся на отработку взыскания. Благодаря этому мои подземелья, а особенно лаборатория и «обожаемые» студентами котлы, блистали изумительной чистотой!

Я сделал еще глоток.

- Оливия однажды упоминала, что у нее новый лекарь. Выходит, мои уроки не прошли для вас даром, мистер Лонгботтом?

Он поставил кубок на подлокотник, и я краем глаза заметил, что у него он на половину пуст.

Вот так и не пью!

Глаза блестят, на щеках румянец. Над верхней губой мелкие бисеринки пота. Лонгботтом почувствовал мой взгляд и быстро отер лицо руками.

- Нет, спасибо Вам. Я ведь каждое Ваше слово, каждый жест старался запомнить, когда Вы объясняли, как сварить очередное зелье. Я пытался подражать Вам во всём, поскольку всегда хотел стать только лекарем. Наблюдал, как Вы держите ложку, помешивая варево, как склоняетесь над котлом, рассматривая зелье, какое у Вас при этом выражение лица…

- И поэтому пропускали мимо ушей половину того, о чем я говорил, - закончил я.

- Не без этого, - согласился он. – Но мне так хотелось во всём походить на Вас.

Он замолчал и вновь пригубил кубок.

Вот так номер! Никогда не подозревал, что я, самый злобный учитель школы, мог для кого-нибудь стать предметом подражания. Становилось всё интереснее.

Я искоса наблюдал за ним.

Лонгботтом молчал. Потом, словно собравшись духом, выпалил:

- А Вы всё так же молоды и безумно красивы. Увидев Вас, в первую минуту я подумал, что ошибся. Не может человек по прошествии стольких лет совершенно не меняться. Я сначала грешным делом подумал, может у вас есть сын. - Я хмыкнул. - Но в вас есть нечто такое, чего нет у других.

- Чего же? – любопытство взяло верх.

- Во-первых: ваш жест - когда вы волнуетесь или чем-то недовольны, то запускаете обе руки в волосы и взлохмачиваете, приводя их в жуткий беспорядок.

- Ну-у-у…- протянул я, - Так многие делают.

- Нет, именно так присуще только Вам. Во-вторых: развернуться так, чтобы мантия или плащ взметнулись, словно крылья, – такого я больше никогда ни у кого не видел. В-третьих: сложенные руки на груди и особенный взгляд. О! Этот взгляд я никогда не забуду! Даже после окончания школы я, будучи уже взрослым человеком, частенько просыпался в холодном поту от того, что, увидев его во сне - (я невольно приподнял брови), - был уверен, что опять сделал что-то не так. А в довершении, услышав Ваш голос, полный сарказма, окончательно убедился в своей правоте. Как Вам это удалось? Рецепт вечной молодости алхимики ищут с древних пор. Нашли формулу Филосовского камня?

Я откинулся на широкую спинку кресла.

- Отчасти, благодаря вам, мистер Лонгботтом.

Он удивленно приоткрыл рот.

- А… - начал было он, но тут же захлопнул его и одним махом допил остатки огневиски.

Я незаметно щелкнул пальцами, и его бокал вновь наполнился обжигающей янтарной жидкостью. Пусть расслабится. А то от его хозяйки можно и в самом деле умом тронуться. Потом дам ему антипохмельного зелья, чтобы не страдал, бедолага.

Лонгботтом машинально пригубил кубок, совершенно не высказав удивления, что тот вновь полон. Он отрешенно смотрел, как в камине пляшут языки пламени, и был задумчиво-печален, целиком погрузившись в свои мысли. Меня это вполне устраивало.

Я поднялся с кресла и прошелся по комнате, разминая затекшие ноги. Не спеша подошел к узенькому окну и, положив руки на поясницу, слегка прогнулся назад. В позвоночнике тихо хрустнуло, и это заставило чуть слышно ойкнуть. Доигрался. Чертовы английские сквозняки прошили меня насквозь. Пора линять домой. В тепло, покой и одиночество.

За окном тихо падал снег, заявляя свои права на всё, что лежало на его пути. Дороги замело. На улице не видно ни зги. Жаль будет загонять коня в такую погоду. Пожалуй, в этот раз воспользуюсь аппарацией. А раз так, то отправлюсь-ка я отсюда прямиком к себе в мэнор.

Я прикоснулся пальцем до тонкой пластины горного хрусталя, вставленного в стенной проем. Намерзший иней таял под моей разгоряченной кожей, стекая вниз, и тут же застывал прозрачной слезой.

- Почему вы покинули Хогвартс?

Я замер. Вопрос явно застал меня врасплох. Дыхание перехватило, к горлу подкатил комок, голова закружилась, в глазах потемнело… Нужно выпить. Причем срочно.

- Accio огневиски.

Кубок послушно оказался в руке. Пальцы стиснули ножку с такой силой, что казалось, серебро вот-вот рассыплется, оставив на руках искрящуюся пыль.

Сделав большой глоток, я повернулся в сторону своего собеседника, ожидая столкнуться с взглядом, полным неприкрытого любопытства. Но Лонгботтом, наклонившись вперед и положив локти на колени, смотрел на огонь, неосознанно вертя в руках пустой бокал. Щелчком вновь наполняю его.

Он равнодушно посмотрел на содержимое и, подавшись вперед, поставил кубок на пол у своих ног.

- Когда Вы исчезли, он словно с цепи сорвался. Мог запросто встать и уйти из класса прямо посреди урока, не сказав ни слова. Мог молчать целыми днями, оглядывая всех пустым взглядом и никого не замечая вокруг.

Мне не ненужно было объяснять, кто такой – он. Прислонившись к стене, я медленно сполз вниз и, обхватив руками колени, уткнулся в них носом, весь обратившись в слух. Послышался звук серебра о камень, и я сделал вывод, что Лонгботтом вновь припадал губами к кубку. Огневиски развязал язык моего бывшего студента, и он продолжал:

- Все занятия взяли на себя профессор Хаффлапафф и профессор Рейвенкло. Им даже пришлось пригласить для преподавания нескольких волшебников, искусно владевших магией. Но, ни один из них не мог сравниться с вами обоими: ни в знании, ни в опыте, ни в магической силе. И ни один из них не владел беспалочковой магией, как Вы. В школе всё пошло на самотек. По Хогвартсу поползли слухи, что его скоро закроют, так как он потерял к нему всякий интерес. Он мог часами сидеть в Вашей лаборатории, разговаривая сам с собой, перебирая склянки, стоящие на полках и переставляя котлы с места на место. Там он спорил с невидимым собеседником, иногда тихо и спокойно, иногда смеясь, а бывало, что срываясь до крика, доказывая свою правоту. В тот момент не дай вам Мерлин было попасться ему на глаза. Он превращался в ураган, сметающий всё на своем пути. Кажется, разум постепенно покидал его. Это было жуткое зрелище. Затем он приходил в себя и одним взмахом палочки восстанавливал все, что когда то разрушил. Извинялся и… исчезал.

Я с силой стиснул зубами ладонь, чтобы не завыть. Надо быть сильным. Сильным. Не поддаваться искушению, жалеть о прошлом. Оно умерло. Умерло тогда, много лет назад.

У меня не существует прошлого.

Его нет.

Нет.

Нет…

Я закрыл руками уши, а Лонгботтом, не замечая моего состояния, продолжал говорить заплетающимся языком:

- Он возвращался весь потрепанный, грязный, в рваной одежде и с тоской во взгляде. Мне кажется, что он искал Вас по всему свету. Но еще больше он искал смерти. После очередного такого «путешествия» он подолгу просиживал в «Трех Мётлах», и, не зная меры, галлонами заливал в себя огневиски. Самое интересное, на утро он никогда не страдал похмельем. И было у него что-то такое, - при этом Лонгботтом прищелкнул пальцами и хитровато прикрыл один глаз, - что помогало ему удерживаться на плаву. Нечто очень дорогое. Я бы сказал – бесценное. Чем он дорожил больше жизни.

Я невольно подался вперед.

- И никто не смог его остановить? Утешить, так сказать?

Лонгботтом отрицательно покачал головой.

- Нет. Достучаться было практически не реально, словно бьешься о каменную стену, сдирая кулаки в кровь, а в ответ – равнодушие. Никакие доводы на него не действовали. На все он отвечал только одно: «это я виноват, это моя вина. Если б не я…» Мы так и не поняли, что произошло на самом деле.

Лонгботтом замолчал. Взял в руки кубок и, откинувшись на спинку кресла, прикрыл глаза.

- А потом? – слова вылетели из моего рта прежде, чем я успел поймать их за хвост.

Лонгботтом вдруг посмотрел на меня абсолютно трезвым взглядом и, пожав плечами, произнес откровенно скучающим голосом:

- Потом он пришел в себя. Профессор Хаффлапафф отпаивала его настойками из трав. Через некоторое время казалось, что всё возвратилось на круги своя. Начались занятия. Жизнь в школе вошла в свое русло. Всё как всегда, но… Что-то сломалось в нем. Исчез блеск в глазах и мальчишеская веселость, которая нам всем так нравилась. Он стал обычным скучным взрослым магом и больше никогда не играл с нами в квиддич, - он вздохнул. – И всё же, что между вами произошло?

Я поднялся под пристальным взглядом Лонгботтома. Слегка покачиваясь, приблизился к камину и выплеснул остатки огневиски из кубка в его жерло, наблюдая, как огонь с жадностью принимает мой щедрый дар, слизывая янтарные капли с поленьев.

- Это уже не важно, - выдохнул я, протягивая озябшие руки к огню. – С тех пор прошла целая вечность. Я не хочу об этом говорить.

От внимательного взгляда Лонгботтома, казалось, не ускользает ни одна мелочь.

- Как скажете, профессор, сэр, - произнес он, вставая с кресла и кланяясь.

Я посмотрел в его глаза. Там отражалась бесноватая пляска пьяного огня, наполняя их блеском и азартом.
Наверное, сейчас со стороны мы представляли собой довольно странное зрелище: мужчина с взглядом ребенка и юноша с взглядом старика...

---

Тело моего врага - *С одной стороны*

Оригинальное название: «Le corps de mon ennemi»
Автор: Ivrian
Разрешение на перевод: получен
Переводчик: Infiniti
Размер: мини
Пейринг: ДМ/ГП
Рейтинг: NC-17 (авторский)
Жанр: POV - Драко
Статус: закончен
Саммари: Где кончается просто секс? С чего начинаются чувства? Говорят, от ненависти до любви.… Иногда достаточно всего пары ночей, чтобы мир для тебя заиграл новыми красками.
Disclaimer: Ни на что не претендую, Все принадлежит маме Ро, хотя трудно назвать матерью женщину, которая так жестоко относится к своим детям… А я так, мимо пробегал.


Прошлой ночью я поцеловал Гарри Поттера.

***

Мне, Драко Малфою – главному префекту Слизерина - семнадцать лет. Я использовал свое тело в борьбе со своим извечным противником.
И это было чертовски здорово.

Когда я вернулся в свою комнату, то всё время ощущал запах, трепетавший в моих ноздрях. Этот запах такой особенный. Такой уникальный. Коктейль ароматов спермы и пота после секса.
Я боготворил его…

Не спрашивайте меня, как и почему всё это началось. Без сомнений, это было одним из наших обыкновенных многочисленных столкновений, которое могло, по обыкновению, закончиться банальной перепалкой. Но, вуаля, на этот раз это завершилось дракой. Столкновением тела с телом…
Я не знаю, кто первым из нас коснулся губами губ другого. Может, это был я?
Всё, что я помню, это то, что поцелуй превратился в укус.
Я почувствовал вкус крови на своих губах и понял, что мне это безумно нравится, и постарался воспользоваться представившейся ситуацией в полной мере.

Его кровь…смешалась с моей…

Его рот, язык, губы… казалось, всё было против меня. Такой сладостный вкус запретного. Словно первородный грех.
Помню, как мои руки, зарываясь в его волосы, безжалостно сжались в кулаки у самых корней, резко оттянули черноволосую голову назад, позволяя вторгнуться в его рот сильнее, глубже.
Что это было?
Не знаю. Но меня переполняли невероятные, неведомые доселе ощущения. Мы, словно голодные звери, набросились друг на друга, и я почувствовал, что он подобно мне тоже испытывает возбуждение.
Оно стремительно нарастало в наших телах, словно горный поток после дождя. Я чувствовал, что меня начинало трясти, будто в лихорадке.
Я детально изучал тело, попавшее в мои руки.

Оно было не сладким и нежным, как могло бы быть между людьми, которые любят друг друга. Нет.
Совсем нет.
Это была дикая страсть, граничащая с насилием, вперемешку с ненавистью, которая объединяла нас последние семь лет.

Я со всей силы провел острыми ногтями сверху вниз, вжимая их в нежную кожу, оставляя на его теле толстые и тонкие уродливые красные царапины. Мои пальцы вели виртуозно-мучительную игру по его накаченному мускулистому торсу.
Я почувствовал, как кровь обжигающими струями ринулась к моему паху, вызывая болезненно-мучительное возбуждение. Боль и желание взять его быстро, грубо, насильно - вот что я почувствовал в этот момент. Обхватив руками свой член, принялся мастурбировать, не испытывая при этом ни капли удовольствия.
Между нами никогда не будет удовольствия, наполненного нежностью.
Я чувствовал только возбужденную горячую плоть, подрагивающую в моей ладони.


Я долго истязал его губы жестоким поцелуем, наслаждаясь его губами – одновременно твердыми и нежными.
Мне кажется, что в какой-то момент он выкрикнул что-то вроде: «Черт подери, Малфой, трахни меня!» Я был очень рад уступить ему в этой просьбе.
Я был слишком счастлив, чтобы заставить его расплатиться со мной.
Да, ты заплатишь мне каждый прожитый день за последние семь лет.
По-полной.

Я толкнул его на пол и навалился сверху, не позволяя повернуть голову, и резко раздвинул ягодицы. Я не видел его лица. Мне это было не нужно. Вошел в него быстро, резко. Без подготовки. Без какой-либо смазки.
В конце концов, для меня она была просто дыркой.
Поттеровская задница.
Я чувствовал, как мой член входит в него до самого основания.
Он закричал от боли.


И мне нравилось трахать его, поверьте. Я, как никогда, наслаждался каждым моментом, выпавшим на мою долю.
Я не дал ему ни секунды времени, чтобы он смог привыкнуть ко мне, приспособиться. Свыкнуться с моим присутствием в нем.
Я начал входить в него, насаживая на себя, готовый проткнуть его насквозь. И при этом страстно желая.
Еще и еще…

Пот ручьем сбегал по моему телу, смешиваясь с его потом. Было невыносимо горячо внутри и нестерпимо жарко снаружи.
Через некоторое время я почувствовал, что двигаться стало легче.
Наши бедра двигались в едином ритме. Он на минуту приподнял голову, влажные волосы спутанными прядями прилипли к его лбу, и я в зеркале, которое висело на противоположной стене комнаты, увидел его лицо.
Оно отражало ненависть, желание, жадность. Боль, смешанную с удовольствием.
Те же эмоции, как на моем собственном лице.
Основу наших отношений.

Я изо всех сил впился пальцами в его бедра, оставляя на них синяки, и принялся двигаться быстрее, жестче, сильнее…

Я старался… я действительно, пытался отсрочить момент… но это было выше моих сил.
Это было настолько хорошо, просто быть внутри него…
И мне показалось, что в последний момент с моих губ сорвалось его имя.
А в ответ услышал свое…

Да, вчера вечером я поцеловал Гарри Поттера.
И это было чертовски приятно.

Но всё же… Почему к моему горлу подкатывает тошнотворный комок кислой зловонной желчи?
Мне не хватало чего-то… Нечто такого неуловимого, что могло бы сделать этот мой сексуальный опыт незабываемым. И я, не сказав ему на прощание ни слова, убежал, бросив его одного. А потом, словно вор, прокрался в свою комнату, стараясь двигаться тихо и незаметно, чтобы меня никто не увидел.
Но я не собирался остановиться на достигнутом! О, да! Мне безумно хотелось еще раз поцеловать Гарри Поттера.
Но самым отвратительным было то, что я не отдавал себе отчета, всецело был словно одержим им.

Весь следующий день легкая, едва заметная даже самому зоркому глазу, улыбка играла на моих губах. Почему? Да я и сам не мог найти ответа. Возможно, потому что было невероятно возбуждающе смотреть на ягодицы Поттера во время урока зельеварения и думать «я отымел эту задницу!»? Или, потому что было приятно осознавать, что никто, абсолютно никто ни о чем не догадывался?

В какой-то момент за ужином в Большом Зале я встретился с ним глазами. Тогда я понял – его сжигает тот же жар, такое же желание, как и меня.
Да, я хочу целоваться с Гарри Поттером. Снова и снова.
И я не отдавал себе отчета в том, что это уже было больше, чем одержимость.
Намного больше, чем просто секс.

Я ждал окончания дня с нетерпением. Я имею в виду, того момента, когда весь Хогвартс погрузится в блаженный сон, унося в царствие Морфея неугомонных студентов.
А потом, именно тогда, когда я собирался покинуть свою комнату и направится к нему, он сам проник в мою спальню.
О, сказать, что я был удивлен, значит, ничего не сказать. Я никак не ожидал от него такого. Однако, я быстро пришел в себя, скидывая с плеч оцепенение, словно тяжелый плащ.
Я схватил его за лацканы рубашки и со всей силы рванул на себя, в неистовом поцелуе прижимаясь губами к его губам.
Но это было как-то неправильно. Не так. Словно подделка.
Лживым.
Безжизненным, пустым…

Он мягко, почти плавно освободился из моего захвата и осторожно положил свои руки мне на плечи, медленно и нежно лаская их.
Затем… он обнял меня.
Нежно.
Почти робко.
Притянул к себе, и его язык почти невесомо коснулся моих губ, словно приглашая раскрыться.
И инстинктивно я ответил на поцелуй.

И это было так приятно, так сладко. И с такой любовью, что всё мое тело невольно пронзила дрожь.

На глаза навернулись слезы, и, кажется, я знаю, почему. А, может, наоборот… если б я знал.
Он был первым человеком, который при помощи простого поцелуя одаривал меня тем, чего мне никогда не давали даже собственные родители.
Нежностью.
Щедростью.
Любовью…

Его руки медленно, не торопясь двигались по моему телу, освобождая меня от одежды. Его пальцы скользили по моей коже, словно по шёлку. И от того, как он прикасался ко мне, я чувствовал себя самым значимым человеком на этой чертовой планете.
Я оказался разложенным на собственной постели. И не на животе, мордой в подушку, а на спине – лицом к лицу.
Мерлин мой, что он творил!
Он целовал, облизывал, покусывал каждый квадратный дюйм моего тела. Когда он, наконец, вошел в меня – я был на грани: мое тело полыхало внутренним огнем, и я, насаживаясь на его пальцы, умолял взять меня.
Малфои не умоляют.

Но в тот момент, когда он вошел в меня, я словно с обрыва полетел… вверх!

Малфои никогда не позволяют доминировать над собой.

Когда он начал плавно двигаться внутри меня, мы неотрывно смотрели друг на друга – глаза в глаза.
Я никогда не предполагал, что когда-нибудь нечто подобное со мной произойдет. Поверьте, у меня достаточно богатый сексуальный опыт.
И мы наслаждались вместе, опять и опять. Наши взгляды были словно впаяны друг в друга. Каждый из нас искал в другом подтверждения, что он чувствует.


Позднее, той же ночью, мой изворотливый слизеринский ум настойчиво наводил меня на мысль, что мне просто необходимо войти в логово льва, и продолжить то, что так хорошо началось. И мы это сделали. Снова и снова.
И каждый раз был лучше, намного лучше, чем предыдущий.
На этот раз я остался.
Я спал в спальне Поттера.
В постели с Гарри Поттером.
Моё тело, обвив руками крепкую шею, тесно прижималось к телу Гарри.

Какая странная штука – жизнь…
Иногда достаточно одного единственного мгновения, чтобы все изменилось.

Прошлой ночью я целовал тело моего врага.
Но этой ночью…
…этой ночью я занимался любовью с человеком, которого люблю.

@темы: Поттериана, Перевод

---

Le Pari

Автор: the Children of the Death Mark
Переводчик: Infiniti
Размер: макси
Рейтинг: NC-17
Пэйринг: БЗ/ГП
Жанр: romance
Статус: закончен
Саммари: пари – всегда ли это так весело, как кажется на первый взгляд?
Драко скучно… У него есть все, но для полного счастья не хватает всего ничего: переспать с сестрой своего любовника и сломать Святого Поттера. Чтобы немного развеяться, он решается вовлечь в авантюру Блейза Забини, заключив с ним пари, что тот за два месяца соблазнит Поттера.. Если этого не произойдет, то тот преподнесет Малфою свою любимую сестру Амбру на серебряном подносе… Так для Забини началась операция «Обольщение». Но знал ли слизеринец, чем все это для него обернется?
Disclaimer: Ни на что не претендую, Все принадлежит маме Ро, хотя трудно назвать матерью женщину, которая так жестоко относится к своим детям… А я так, мимо пробегал.
PS: переводиться будет ОЧЕНЬ медленно, поскольку в реале дел по горло…

Пролог

Пролог

Этим утром, в прочем, как и всегда, он великолепен. Само совершенство.
Длинная прядь свисает на глаза. Художественно растрепанные волосы делают его еще более соблазнительным.
Этим утром, впрочем, как и всегда, с его лица не сходит улыбка. Улыбка, полная уверенности и шарма, граничащая с наглостью. Его губы, словно переспелые вишни, посыпанные сахаром, так и просятся в рот.
Этим утром, впрочем, как всегда, в его больших раскосых черных глазах плещутся звезды. В них отражаются лень и похоть.
Этим утром, в прочем, как всегда, вокруг него воздух наполнен восхитительными редкостными ароматами. Он проходит мимо меня, но не замечает моего существования: не видит, не слышит, не чувствует, не ощущает, не знает, каков я на вкус… Я для него – невидимка.
Почему? Неужели я не достоин даже его единственного мимолетного взгляда?
Этим утром, в прочем, как всегда, запах его парфюма с ноткой восточных пряностей переносит меня в далекую страну тысячи и одной ночи.
Малфой что-то шепчет ему на ухо. Он рассмеялся. Его звонкий, словно хрустальный, смех дрожью пронзает мое тело от макушки до пят. Не замечая моего пристального взгляда, оба слизеринца направляются к своим местам. Идут не спеша, медленно, завораживающе. Он не просто идет, он словно плывет по воздуху. Его изящное, полное надменного высокомерия тело демонстративно подчеркивает тонкую талию и узкие бедра. С истинно кошачьей грацией он садится на свое место. Малфой слегка, практически самыми кончиками пальцев касается его лица. Что ж, давай, сделай это еще раз! Чувствуй себя как дома! Я твердо уверен, что эти двое – любовники. Достаточно только увидеть, как они прикасаются друг к другу, говорят друг с другом или смотрят друг на друга. Для них это обычные интимные жесты…
Я хотел бы завязывать ему галстук по утрам или поправлять ворот его рубашки… Но, я не приспособлен для этого, поскольку всегда пренебрежительно отношусь к своей одежде! И ничего не могу с этим поделать! Утром мне просто банально не хватает на это времени!
Для него я смог бы измениться в лучшую сторону…

..........................................................................................................................................................

Он:
- М-м-м-м… Что нужно от меня маленькому гриффиндорцу?
Я:
- Что за жуткая прическа? Попроси своего дружка, чтобы поутру он одалживал тебе свое говорящее зеркало. Пф-ф-ф! Ты выглядишь, как… Девчонка!

Как девчонка? О, черт, что заставило меня сказать такое? Вместо того чтобы ляпнуть очередную глупость, уж лучше бы помолчал, правда?

Он:
- Как девчонка? Это весьма серьезное оскорбление…

Я предпочитаю промолчать, чувствуя себя полным идиотом…

Он:
- Сходить на парочку занятий в подземелья, Гарри... пошло бы тебе на пользу.

Гарри? Гарри? Он знает, как меня зовут? Ё-о-о-о-о-о…

Он:
- Там бы тебя научили, как укротить непослушные волосы… хотя, на мой взгляд, для тебя это гиблый номер…

Вуаля! Я слишком рано решил отпраздновать победу! Его чуть заметная ухмылка, не сходящая с лица во время всего нашего разговора, была чертовски сексуальной (между нами, где он так научился? Наверное, это все влияние Малфоя…) И чего я вдруг так занервничал? Да потому что все, что касается моих волос – это святое!

Я:
- Что тебе надо, цыпа? А не пойти бы тебе… по магазинам, чтобы избавиться от своего дурного настроения?
Когда меня начинает что-нибудь бесить, я начинаю морщить нос. Ничего не могу поделать с этой дурной привычкой.
Он:
- Когда ты нервничаешь, то становишься таким симпатичным, Поттер...
Я:
- Ну, уж, нет. Я всегда симпатичный. А теперь вали отсюда играть в куклы со своей подружкой. Ты меня достал!

Какой идиот! Бля! Тысячекратный придурок, Поттер! Самый великий кретин! Надо иметь всего каплю мозгов, чтобы они в одно мгновение смогли закипеть и испариться.
Что я хотел сказать этим своим «я всегда симпатичный», а затем «какой придурок». Вот чего я никогда не услышу, так это: «Жаль, такая симпатичная задница… Если бы он в свое время выбрал слизерин… (ах, мечты)! Он был бы божеством!»

.....................................................................................................................................................

Я выгляжу жалким? Неспособен связно произнести даже пары слов или едких фраз в его присутствии! А эта ужасная сцена, произошедшая в прошлом году! Как я мог вляпаться в такое? Ах, да… Мой первый школьный бал по случаю проведения Турнира Трех Волшебников на пятом курсе… за месяц до его проведения, когда он бросал на меня бесконечно долгие взгляды…Сначала я чувствовал себя крайне неловко. Но, постепенно, мне стали льстить эти невидимые ласки. До тех пор, пока он первым не подошел ко мне и не прошипел прямо в лицо:
- Если ты еще хоть раз прикоснешься к моей сестре, Поттер, то я тебя придушу.
А я-то, наивный, полагал, что он следит за мной, потому что я ему нравлюсь… Нет! Он просто хотел прибить меня. И почему мы не умеем правильно растолковывать взгляды других людей? Нет, ну, правда? Это позволило бы избежать огромного количества проблем.
- Ты полагаешь, что это остановит меня? – прищуренный жесткий взгляд зеленых глаз.
- Один неверный шаг – и я въебу тебе, - злобный взгляд черных глаз.
- Только попробуй, и ты Т-Р-У-П, - убийственный взгляд зеленых всполохов.
- Да ты просто амеба, - взгляд, полный презрения.
- Ты уверен, раз не боишься сказать мне это прямо в лицо? – взгляд, полный высокомерия.
- Да, поскольку ты – самый последний человек на земле, к которому я смогу когда-нибудь испытать толику симпатии, - холодный взгляд мне-плевать-на-Гарри-Поттера.

Мерлин, если бы на свете существовала книга о нем! Да! Великолепно иллюстрированная книга «Блейз Забини»! Роскошное издание на глянцевой бумаге. Это была бы биография: дата и место его рождения, что он любит и чего терпеть не может. И фотографии. ОЧЕНЬ МНОГО ФОТОГРАФИЙ! Цветные и черно-белые. Фотографии, где он будет в одежде и… не совсем. А может, вообще обнаженным? Мне об этом остается только мечтать!..

Так было до нынешнего лета... Незадолго до окончания учебного года, я встретил Юлиса - это портной из Хогсмида. Я обратился к нему после очередной игры в квиддич, потому что порвал форму. Прежде чем распрощаться, он спросил меня, не хочу ли я пропустить с ним по стаканчику после того, как он закончит работу с последним клиентом? И я ответил:
- Отлично, почему бы и нет?
И вот уже три месяца мы с ним встречаемся.
Я равнодушно повернулся спиной к своему прошлому, живя под дивизом: «Blaise Zabini, c’est FINI!»*. Правда, клево рифмуется?

..........................................................................................................................................................

И так, пришло время подведения итогов…

Пятый курс:
молчаливое восхищение ма-а-а-а-агнитическим обаянием Блейза, обуреваемое возбужденной фантазией, особенно в тот момент, когда он засовывает в рот очередной леденец на палочке; маленький пирсинг над левой бровью и стройное тело; татуировка, которая обязательно должна быть где-то скрыта под одеждой, и к которой я мечтаю прикоснуться губами…

Шестой курс:
бледные, безуспешные попытки обольщения; неуемная фантазия о нем и его теле, как мечта об огромном леденце, а потом отравление и медленное избавление от проникшего в подсознание яда: «нет, Блейз – не твоя карамелька», и «его татуировка запросто может находиться на правой ягодице, это заставило бы трезво оценить ситуацию», (или удивленно моргать глазами, что более вероятно), затем появился Юлис…

Седьмой курс:
Блейз Забини? Кто такой Блейз Забини? Первый раз слышу...

Но это было задолго до случившегося…

@темы: Поттериана, Перевод

---

Смена приоритетов?

Хочу ГермиТом, но ОЧЕНЬ хороший...

---

У меня, типа, день рождения...

25.01.2010 в 10:36

Пишет  the real lady:

Ровно год назад на просторах ГП фандома появилось новое имя Переводчика и Автора (совсем недавно выяснилось, что и коллажиста!) -  infiniti-7x. Благодаря ему, я познакомилась с французским фанфикшеном: страстные вещицы они там пишут, уж поверьте!
Мне повезло получить доступ в святая святых - его дневник на ли.ру
Мне повезло найти в нём такого же заядлого дракоронщика, как я сама (пожалуй, единственное, что может перебить у него эту страсть - так это снарри )
Мне повезло, что я могу общаться с ним «лично» - если можно так сказать о виртуальной среде.
Мне повезло, потому что он не только талантливый, но и просто хороший человек: и в этом эпитете всё - его отзывчивость, мудрость, общительность, благородство...
Скажите: «Какой-то идеальный он у тебя получился»! Я же говорю - мне повезло

С Годовщиной,  infiniti-7x!
Женя, с праздником! Вдохновения, творческих успехов, материальных, физических и душевных благ.
Пусть всё, что было задумано - будет сделано. Рано или поздно. Так или иначе.
И если ты когда-нибудь уйдёшь из фандома - пусть рядом с тобой останутся те, кому ты важен, в первую очередь, как ЛИЧНОСТЬ.

В подарок - коллаж и аватар, сделанные по моему заказу  Лютеция.
Аватар:


Коллаж: